Никто и не заметит

Она вздохнула.

– Ну, если ты хочешь знать, я расскажу.

Я кивнула.

– Как ты знаешь, мой муж, заместитель отдела разработки. И как оказалось просто незаменимый сотрудник. Конечно, сначала, когда мы поженились, все было чудно, он много работал, делал, что я прошу и хотел детей. Но как-то, один раз, меня дернуло разобрать его бумаге на столе. Прочитав пару строк, мне стало ясно, что всех кого мы с тобой отправляем в папку «Девиация» просто отбирают на дальнейшие опыты. Мы одним лишь кликом мышки, разрезали людей на части и отдавали им по кусочкам. Я ужаснулась от одной этой мысли, но тогда уже была беременна и хотела сохранить жизнь ребенку. Мне пришлось молчать, но каждый вечер я садилась и читала результаты этих опытов. Узнала я достаточно, чтобы возненавидеть всю эту систему изнутри. Скажем так, чип работает немного иначе, чем мы представляли. Именно он является причиной красного цвета. Как бы тебе не было плохо и больно выше рыжего уведомления он не поднимается, пока ты никому не мешаешь.

– Подожди, именно поэтому ты никого не отправляла в девиацию? Но они бы заподозрили тебя?

– Да ты знаешь больше, чем мне казалось. Похвально, и да, мой муж знает о том, что я делаю, и покрывает меня.

– Теперь вообще ничего не понятно.

– Да брось. Ты все поняла, просто не решила, на чьей стороне, – она вздохнула и проговорила еле слышно, – Porta itineri longissima.

– Латынь?

– Да. Мертвый, но прекрасный язык. Труден лишь первый шаг. Приятно, что хоть кто-то еще в состоянии его узнать.

– И что теперь?

– А что теперь? Я жду смертный приговор каждый день. Каждый день просыпаюсь и засыпаю с этой мыслью. Если честно я жду уже, когда придет всему этому конец. Ведь я так много наследила, – она еле заметно хихикнула.

Только я открыла рот, как к нам зашел секретарь с отдела разработки и попросил Мэйю выйти с ней. Оставшись в полном одиночестве, мне казалось, что мир рухнул, что земля больше не земля, а небо не небо. Нет больше правды или лжи, есть только свобода выбора, которая лишь создает продуманную иллюзию, вызывающую рвотный рефлекс.

Мэйя сегодня больше не вернулась.

6.

На следующий день она снова не пришла и через день тоже. На сообщения не отвечала. Секретаря абсолютно не интересовало происходящее. Куда бы я ни обращалась, и где бы ни спрашивала, ответ был один и тот же. Я решила сделать письменный запрос в кадровый отдел и выяснить, что же случилось. Ответ не заставил себя долго ждать, в нем черным по белому было сказано, что такой сотрудник не числиться и никогда не числился в нашей организации.

Еще через день, мне домой пришла посылка, в которой была новая кружка и небольшой листок бумаги, на котором написано всего три слова: «Porta itineri longissima». Я прорыдала всю ночь и не могла остановиться.

Утром, лишь зайдя, в офис меня поджидала молодая девушка. Она представилась моим новым соседом по кабинету и попросила ее сопроводить. Меня уже ничего не удивляло, наверно этой ночью умерло что-то важное, что-то живое, то, что должно болеть, когда режут. Секретарь лишь лучезарно встретила нас и поприветствовала. Вокруг ничего не изменилось, словно ничего и не произошло.

В кабинете мы уселись на свои места и начали молча работать. Открыв очередную заявку, я долго смотрела на нее и думала, как мне теперь быть. Кто я и чего хочу. Жить в страхе за свою жизнь, но сохранять чужие или выполнять свою работу так, как написано в должностной инструкции? Решение пришло само, сжалилось надо мной, ведь я его так долго звала. И сегодня дома я повешу новую фоторамку и напишу свой ответ в ней, чтобы больше не забывать.