Мыловарня леди Мэри

– Нравится, Марусенька? – улыбнулась мама-Васка. – Эту крепость твой пра-пра-прадед строил. Когда последняя война закончилась, король пожаловал ему эти земли. От монастыря до самой границы.

– Нравится, – ответила я честно. Да у меня просто дыхание в зобу сперло. Это что же получается, все это мое?! Вот этот огромный замок – мой. Поля вокруг – мои. Черт возьми, но как всем этим управлять?! Аристократы учатся этому с самого детства, а я? – Мне надо поговорить с папенькой…

– Конечно, дочка, – мама-Васка счастливо улыбалась, – как приедем, так первым делом господина барона проведаем. Он тоже небось ждет не дождется… Вот рад-то будет, что ты в разум вошла…

Но мы не успели. Мой папенька, господин барон Васильев Лев Алексеевич, скончался в возрасте пятидесяти четырех лет рано утром семнадцатого октябрия 1480 года от явления Господа…

Глава 3

В замке нас встретила суета. Полным ходом шла подготовка к похоронам отца. Мой возможный жених уже чувствовал себя хозяином и раздавал указания, командуя прислугой, как полководец войском.

Высокий, мощный красавец-мужчина: черные волосы, синие глаза, волевой подбородок и большой хищный нос. Этот нос немного его портил, но он же придавал лицу моего возможного жениха особый брутальный шик.

Пожалуй, будь нос поменьше, поаккуратнее, получился бы смазливый мальчик, похожий на тех, что красуются на обложках модных журналов. Но сейчас, несмотря на явно молодой возраст, это был настоящий самец. Да, такой точно без женского внимания не останется.

И если мне придется выйти за него замуж, то за свою жизнь я не дам и ломаного гроша. Нет, будь я здорова, с ним можно было бы хотя бы договориться. Но не сейчас, когда этот наглый тип убежден, что я «убогая дурища»…

Он по-хозяйски расположился за столом в кабинете, который еще вчера принадлежал моему папеньке. И самое ужасное, что все окружающие, прислуга и даже мама-Васка воспринимали эту ситуацию как саму собой разумеющуюся. Черт возьми… Мне будет нелегко убедить этого типа, что я, несмотря на ужасную дикцию и хромоту, адекватна.

– Господин барон, – склонилась в поклоне Васка, – мы с Мару..ией Львовной прибыли из монастыря. Куда прикажете определить девочку? Лев Алексеевич говорил о смежных с ним покоях, но сейчас… – она многозначительно замолчала.

– Я уже приказал перенести вещи баронессы в детское крыло. Пока поживете там. И, Васка, девица под твоим присмотром. Чтоб никаких истерик и причуд. Комнат там достаточно, выход в сад есть, и во всем остальном доме я вас видеть не должен. Поняла? – Васка закивала, не разгибаясь. – Сходишь к лекарю, возьмешь успокоительное. Скажешь, я велел. Сегодня после ужина падре огласит завещание. Девица не должна никому мешать. Тихо посидите, пока падре читает, а потом уйдете. И переодень ее, она должна выглядеть и вести себя прилично.

– Да, – кивала беспрестанно Васка, – господин барон. Я все сделаю.

– И сама переоденься. Ты нянька при баронессе, а не дворовая девка. Поняла?!

Был, был соблазн вмешаться и приструнить этого типа. Пока завещание не оглашено, он здесь никто и звать его никак. Но язык прикусила, глазки в пол опустила и сделала вид, что не слышу ничего. Потому что возмущаться-то я могу. Но вот что делать, если этот хам уйдет и оставит командовать меня? А? Нет уж… Пусть пока так. Тем более я же не знаю, что там папенька мой в завещании написал. И полагаю, что ничего приятного для себя не услышу. Не успел он узнать, что изменилась дочь его… Так что, может быть, мне с этим хамом жизнь налаживать придется. Даже если сейчас я для него расходный материал, все может измениться.

А он кинул на меня мельком взгляд и скривился, как от лимона. М-да… Радости особой он от моей персоны не испытывает. Мягко говоря. Тяжело будет уважения его добиваться…

Но пока молчим и делаем вид, что все хорошо. Чтобы знать, как действовать, нужно сначала узнать волю покойного барона… Что же там папенька в завещании написал?

Оглашение завещания проходило в гостиной. Уже стемнело, и сейчас слуга шел впереди, держа в руках трехрожковый подсвечник и освещая нам путь горящими свечами. После лучины в келье монастыря свет казался необычайно ярким.

Я шла следом по узкому каменному коридору, поддерживая платье правой рукой и старательно вглядываясь в пол. Не хватало еще споткнуться. Другой рукой держалась за маму-Васку. Мне нужна трость, левая сторона тела отходила заметно хуже правой.

Папенька, пусть земля ему будет пухом, позаботился о Марусе. В сундуках полно было одежды и обуви, сшитой явно по моим меркам. А Васка пояснила, что каждые полгода папенька отправлял в монастырь портниху и сапожника снять мерки и заказывал мне полный сезонный гардероб по последней моде. У меня даже слезы на глаза навернулись. Что это, если не истовая надежда на чудо? Вера в то, что когда-нибудь его дочь вернется? И именно это вселило в меня смутную уверенность, что все будет хорошо… Не мог папенька не оставить ни единой лазейки на случай выздоровления дочери.

Но реальность превзошла мои ожидания. В этом мире роли душеприказчиков, нотариусов выполняли церковные служащие. И когда все собрались, в гостиную вошел тот самый падре, что приезжал в храм.

И он был единственным человеком из десятка присутствующих мужчин и женщин, который поздоровался со мной лично. Остальные не обратили на меня никакого внимания.

Зато я их хорошо рассмотрела, а мама-Васка шепотом подсказывала, кто здесь кто.

Вот этот высокий седой старик с надменным лицом и выцветшими белесыми глазами, в которых застыло равнодушное презрение, – мой будущий свекор, сосед-барон. Он, несмотря на преклонный возраст, занимал какую-то должность при дворе. И наведывался в свое поместье так редко, что соседи успевали забыть о его существовании. Но сейчас он, конечно же, примчался. Еще бы, сегодня его сын, которого он видел всего несколько раз в жизни, станет одним из богатейших людей страны.

Эта прилично одетая молодая пара – мой двоюродный брат со стороны отца, сын его сестры, граф Игнатов, с супругой Это очень знатный и богатый род, состоящий в родстве с нынешней королевой. Все наследство от моего папеньки меньше половины его состояния, но кто откажется увеличить свои богатства?

Еще были здесь родственники со стороны маменьки – мой дядя с женой. Их я рассмотрела совсем плохо, они притаились в самом темном уголке и молча ждали. Мама-Васка пояснила, что их уже много лет содержал мой папенька. Я прониклась было сочувствием к несчастным, но мама-Васка негодующе зашипела, что дядя мой весь в деда: кутила и картежник.

Кроме родственников и потенциальных родственников, на оглашение завещания пришли слуги из тех, что служили в баронстве поколениями: мажордом, экономка и личный лакей моего папеньки. Таких тоже принято поощрять, оставляя им небольшие суммы в наследство.

Падре встал перед нами, сложил ручки на животе, мягко улыбнулся, достал из кармана рясы конверт, запечатанный сургучной печатью, и прочитал надпись:

– Настоящее завещание составлено в присутствии меня, падре Аркадия, и двух свидетелей пятнадцатого октябрия 1480 года от явления Господа…

Удивленный вздох пронесся по комнате. Собравшиеся явно ожидали чего-то другого, и все взгляды мгновенно устремились ко мне… А падре улыбнулся еще шире и довольно подмигнул. Да, кажется, я поняла, в чем дело. И, кажется, всех ждет большой сюрприз. Завещание-то составлено два дня назад. И если падре при этом присутствовал…

Так и вышло. Нет, папенька не оставил все наследство мне, все же это было бы неосмотрительно. Но он сделал все, чтобы я получила шанс.

По велению моего отца, барона Васильева Льва Алексеевича, свадьба между мной и бароном Строгановым Михаилом Андреевичем откладывается до моего совершеннолетия. И если я в двадцать один год смогу сдать экзамен на гражданство, то стану полноправной наследницей всего состояния, за исключением незначительных сумм, которые достались верным слугам. В противном случае все имущество передается в собственность моему мужу – Строганову Михаилу Андреевичу, который к тому же становится моим опекуном до тех пор, пока мне не исполнится двадцать один.

Звенящую тишину разрушил визгливый голос моей тетушки из темного угла:

– Да разве эта убогая способна чему-либо научиться? Все же знают, она с трудом научилась под себя не гадить!

– А вам, тетушка, эта наука до сих пор не далась, как я вижу, – неожиданно заступился за меня жених. – Спасибо, падре. Дорогие родственники, мы с Марией Львовной благодарны вам за сочувствие нашему горю… Сейчас вас проводят в ваши комнаты, и завтра после похорон вы можете отправляться по домам. А с вами, Мария Львовна, я хотел бы побеседовать. И с вами, падре. Пройдемте в кабинет…

Все сразу замолчали и послушно разошлись. А мы с мамой-Ваской направились в кабинет. Нет, мне определенно нужна трость.

– Мария Львовна, – падре любезно подал мне руку, взмахом руки отпуская Васку, – сегодня вы идете намного увереннее, чем в прошлый раз…

Мы как раз вошли в кабинет, и падре помог мне сесть на довольно высокий, украшенный вычурной резьбой деревянный стул. Мягкую мебель в этом мире еще не изобрели.

– Вы виделись с моей невестой, падре? – мгновенно отреагировал женишок на слова священника.

– Да, сын мой, – безмятежно улыбнулся падре, – возвращение души после черной горячки случается очень редко. Поэтому случай Марии Львовны и привлек внимание церкви. И мы, несомненно, будем следить за вашими успехами, дочь моя.

Мне показалось, я услышала, как заскрежетал зубами мой будущий жених… А я даже прикрыла глаза, чтобы их блеск не выдал моего ликования. Если церковь будет наблюдать за мной, то избавиться от меня будет проблематично. Значит, теперь все зависит от меня. И я уж точно постараюсь и выгрызу зубами свое наследство из загребущих лап соседа.

– Спасибо, падре, – ответила я и мило улыбнулась жениху, – думаю, Михаил Андреевич поможет мне выполнить условия моего отца для получения наследства…

И вот тут я прокололась по-крупному. Поторопилась. Женишок честно попытался сдержаться, но не смог и захохотал, прикрывая рот рукой. Падре захихикал, мелко тряся животом:

– Ох, Михаил Андреевич, мы с вами совсем забыли, что, несмотря на внешность взрослой женщины, перед нами, по сути, ребенок. Не по годам сообразительный, но ребенок.

– Мария Львовна в три года удивляла своими рассуждениями, – кивнул Михаил Андреевич, он уже отсмеялся, и теперь только легкая краснота на лице выдавала проявленные недавно эмоции, – ей пророчили большое будущее. Мне было девять, когда она заболела, я помню…

А меня бросило в холодный пот. Я совсем об этом не подумала. Как хорошо, что я говорила очень мало, предпочитая слушать. А то вдруг у них тут инквизиция какая-нибудь есть… Черт возьми, какая же отвратительная ситуация. Как из нее выбираться…

– Я всегда делаю то, что мне велит папенька, – попыталась я исправиться…

– Дочь моя, ваше желание, конечно же, похвально, – кивнул падре, – но папенька вовсе не хотел, чтобы вы снова потеряли разум.

– Мария Львовна, процедура получения гражданства очень сложная. От кандидата требуется продемонстрировать очень большой объем знаний и умений. Очень мало женщин способны пройти этот путь, даже если их готовили к этому с детства.

– Ваш жених говорит правильно, – падре кивал и кивал, как китайский болванчик, – ваш папенька всего лишь хотел, чтобы вы подтвердили свою дееспособность. И именно с этой целью было составлено подобное завещание, поскольку другого способа, кроме подачи заявления на гражданство, изменить ваше положение попросту нет.