Попаданка. Колхоз – дело добровольное

А еще через несколько дней у нас вылупились первые цыплята. Нет, самые первые, на которых мы эксперимент проводили давно уже вылупились. Им уже месяц почти был, Они уже оперились давно и наравне с курами по птичнику бегали, хотя Глая их и кормила отдельно. А сейчас мы их со старыми курами и оставили.

Работы было столько, что я даже пропустила момент, когда к нам строители приехали. А все Сайка со своими бусами! И Глая с курами! Одна сразу отвлекла, вторая два дня таскала в поля шалаши строить. Даже не до господина Гририха было.

И вспомнила я про бригаду, только когда топоры за поселением застучали. Громко и звонко. И так любопытно мне стало, кто же это к нам приехал. Ну, не видела же я строителей еще местных… вдруг там такие мужчинки ледащие, вроде моего зайки-алкоголика. Тогда хоть сердечко ныть не будет… что врать-то себе, хочется-то мне замуж. Ох, как хочется. Не за короля и герцога уже, конечно. Вряд ли они позволят мне колхозом заниматься. А целыми днями наряды примерять, да с ювелирами разговаривать, мне уже как-то скучно кажется. Ну ладно день-два-три… а потом? А как же мои грядки без меня? У меня тут такие помидоры выросли! Как деревья. И все усыпаны плодами. Мы с бабами-овощеводами из леса жердей приволокли в рост человека, и каждый куст привязали. И теперь через день подвязываем кисти помидорные, чтоб не переломило ветки. Самые нижние уже краснеют. Вот-вот коробами собирать будем.

А огурцы? Это же не огуречная грядка, а джунгли получились. Тоже пришлось подвязывать плети, иначе мы бы к огурцам не подобрались вообще. И огурцов столько, что королевская кухня не справляется. Мы даже стали их другим купцам продавать. А они и рады.

И тогда я поняла почему удача нам привали с кухней этой королевской. Простые купцы столько не берут. У них же не сети, а у каждого своя лавочка, ну или две. А продукт новый… экзотика. Его мешочками, килограммами то бишь, не берут, а по штучке покупают. Пока покупатели распробуют. Так что закупали купцы по коробу на двоих на троих.

Баклажаны, кукуруза, подсолнухи, тыквы, лук, морковь… все перло так, что моя мама в обморок бы упала от такого шикарного огорода. Жаль не видит… нет! Нельзя об этом думать. И, вообще, я как-то не заметила, как задумавшись, тихой сапой к площадке строительной добралась. На мужиков поглазеть. И главное, не нарочно же! Это все подсознание мое, а не я!

А все же бабы во всех мирах одинаковые. Вон тоже сгрудились возле стройки, на работяг поглядывают, зубоскалят, хихикают… Даже Сайка здесь. Хотя, казалось бы бабка совсем… и бусы на ней красным сверкают.

Остальные тоже принарядились… хотя сложно в платьях-мешках убогих это сделать. Но бусы на всех висели. Не такие, как у Сайки, конечно, простые зеленые. Зато теперь понятно мне стало, почему подруга четыре грота не пожалела. Выглядела она, среди всех остальных, как королева в сопровождении свиты. Думаю, бабы-то от зависти ногти до локтей сгрызли.

Отвлеклась я на бусы Сайкины, не сразу даже на мужиков посмотрела. А как глянула… чуть не упала тут же… коленки ослабли, рот открылся, и слюнки закапали. Мать моя женщина! Это что же за мужчины такие?! Это же не строители, а… а.. стриптизеры с топорами! И с лопатами! Только одетые. На баб словно невзначай поглядывают, улыбаются, друг с другом шуточками перекидываются… и кудрями светлыми так машут, что у меня сердце в низ живота падает. И стучит там… с ума сводит.

–Малла, ты что? Ослепла, – возмутилась Нана. И тут только очнулась я. Оказывается, засмотрелась на мужиков-то, да совсем сознание потеряла от концентрации тестостерона в воздухе. Ноги без участия разума сами шли туда, куда я их изначально направила. Прямо в кучку бабью. Пока на Нану не наступили.

– Прости, – машинально ответила. Тут меня все остальные заметили, приняли, так сказать, в компанию.

– Малла, – первой Сайка подскочила, – видишь вон того, что бревно из телеги выгружает? Вон тот, самый могучий… лапищи-то у него, как у медведя… как схватит… да как прижмет… душу в пятки выдавит… ух, какой! Он мой. Поняла? Даже не вздумай на него засматриваться. Я уже всех предупредила, и тебя тоже. Космы всем за мужика этого повыдираю. Не посмотрю, что подруга. Тем более он смотрит только на меня, – кокетливо закончила свои грозы Сайка и улыбнулась словно ангел небесный. Будто бы не она мне только что угрожала.

– А тот, с топором, что у бревна кору срезает – мой, – тут же встряла Нана. Она-то так, как Сайка угрожать не могла, поэтому и прицепилась к подруге, чтобы если что…

– Тот что яму копает ту, дальнюю – мой. У него веснушки на лице… такие милые…

– А у того, что рядом стоит ямочка на подбородке…

Оказалось, бабы-то всех мужиков уже разобрали. Поздно я очухалась. Да и что говорить. В бригаде всего семь человек, а вдов у нас в поселении сотня.

Сначала пожалела я, что в огороде столько времени провела. Надо было сразу с рассветом бежать, да мужика себе занимать. Вот я растяпа! Вечно не везет мне с противоположным полом!

Сейчас бабы будут с мужиками миловаться, а в стороне стоять? Ну уж нет! Срочно сарафан дошить и тогда хоть один да мой будет!

Рванула я домой. А что просто так смотреть-то? Действовать надо! Если за мужика биться придется, то я к такому готова. Я за Орландо своего скольким дурам морду расцарапала в свое время. А уж за таких молодцев… что же… захотели бабы войну? Будет им война.

Примчалась я домой, сарафан недошитый достала, да за иголку. Про все на свете забыла.

Шью, сама в голове ситуации разные прокручиваю. Представляю, как все строители за мной ухаживать будут, а я вся такая красивая да нарядная… Сайка со своими бусами сразу потеряется рядом с моим красным сарафаном. А я буду выбирать кто мне больше нравится… или этот, с руками, как у медведя… или тот, с веснушками… а может с ямочкой на подбородке… вот бабы взвоют с досады! В подушку рыдать будут ночами, жизнь свою несчастную оплакивая!

Тут я даже иголку отложила. Кошмар меня подери?! Да что же это получается-то? Как только мужики на горизонте появились, так сразу все бабы про работу, про колхоз, про дружбу забыли? И воевать между собой собрались? И ведь будут. Уж в жизни не поверю, что остальные бабы просто так мужиков друг другу уступят…

Вон Сайка, вместо того, чтобы сыры варить, глазки бугаю с медвежьими лапами строит.

И значит все?! Конец всем планам и мечтам? Нет уж! Не согласна я! Не нужны мне мужики! Я колхоз выбираю! И за него биться буду со всеми.

Бросила я сарафан, да к господину Гририху побежала. А кто еще союзником моим может стать, как не он, да Вилина? Им-то точно мужики без надобности.

Прибежала в правление, да не постучавшись в кабинет влетела и, не сдерживая праведного возмущения, закричала с порога:

– Господин Гририх, гнать надо этих строителей! Они там не коровник строят, а глазки бабам!

– Малла, что случилось? – встал из-за стола господин Гририх.

А рядом с ним… держите меня, бабоньки… мечта моя сидит. Темненький… здесь темненьких-то мало совсем, все белобрысые. Глаза черные. Руки, как у медведя. Веснушки на носу. И ямочка на подбородке.

Глава 20

Я за косяк схватилась, чтоб не вышибло меня из конторы силой обаяния его. Глаза вылупила, стою, слова не могу сказать.

И тут мужчина моей мечты криво и как-то презрительно улыбнулся. И меня всю с ног до головы так нарочито внимательно осмотрел, что сразу вспомнила я, что плате-мешок на мне убогий, что на фартуке пятнышко от цветочка синего, и руки у меня от работы на земле огрубели. И, вообще, от красоты моей былой ничего не осталось. И я вся настолько неидеальная, что мне рядом с этим совершенством места нет.

У меня даже глаза защипало от обиды. Что за мир такой? То его величество, то его светлость, то теперь этот простой строитель, все от меня носы воротят. И, вообще, посмотрела бы я, как этот мачистый мачо в нашем мире выживал бы. Один одинешенек. Брошенный на произвол судьбы. С одной сотней тысяч рублей в кармане. С квартирой подаренной, и имуществом всем необходимым… Кошмар меня подери! Да его бы в первый же день какая-нибудь соседка приголубила! И почему нет справедливости на свете?

И такая злость меня взяла, что слезы мгновенно пропали. Я глаза прищурила, да в ответ негодяя этого так же пристально обсмотрела. Особенно в паху задержалась. А что? Здесь вам не там, тут на такое ни одна баба не решится. А я современным миром испорченная, мне не стыдно. И еще бровки приподняла и презрительно фыркнула, вроде как не понравилось, то что я увидела. Хотя соврала.. Ох, как соврала…

Хмыкнул мужчина, будто ему все равно, а видела я, порозовели скулы-то у него… слегка, но все же. Неприятно значит, когда на самого так смотрят. А вот пусть побудет на месте женщин, которых он своим презрением унижает.

– Господин Гририх, – прошла я к столу, – у нас проблема со строителями. Они своим присутствием на территории поселения создают помехи производственному процессу в колхозе. Вместо того, чтоб строить ферму, красуются перед нашими вдовами, как петухи в брачный период и отвлекают их от работы.

Сама не знаю, что на меня нашло. С чего я заговорила, как начальница моя в библиотеке? Важная такая дама. С образованием. Вроде бы кандидат каких-то там наук. Она даже с подругой сплетничала, словно лекцию читала. Я иногда не понимала, о чем она говорит, слишком заумными словами она разговаривала.

– Ты бы за своими курицами лучше смотрела, – зашипел негодяй, которого никто не спрашивал, – проходу моим ребятам не дают с самого утра.

– Малла, – господин Гририх с трудом сдерживал смех, – познакомься, это…

– Господин Орбрен, – перебил его этот грубиян. Да разве ж так можно? И еще господин! То же мне аристократ. Фу!

– Господни Орбрен, – я подошла ближе и заглянула ему в глаза. Если бы не злость, то наверное, запищала бы от восторга, потому что зрачки у него были густого темно-фиолетового цвета. – Если вас не устраивают наши условия работы, то мы можем тот же час с вами попрощаться. В противном случае, позаботьтесь, чтобы ваши рабочие не смели приближаться к нашим вдовам. И держали своих жеребцов в конюшне. Или я сама лично отведу обоих к Оракулу. И как вы понимаете, любая вдова будет этому только рада.

Этот господин Орбрен, даже сидя на стуле, был почти вровень со мной, так что мне даже нагибаться не пришлось. Высказала я все негодяю, а потом на господина Гририха взгляд перевела:

– Господин Гририх, внесите, пожалуйста, этот пункт в договор.

А потом развернулась и пошла к выходу. Как железная леди. Гордая, с прямой спиной и с высоко поднятой головой.

– Хорошо, госпожа Малла, – снова подал голос этот господни Орбрен, – нас устраивают все ваши условия.

Я уже у самой двери была. Остановилась, медленно голову повернула и кивнула царственно так… в каком-то фильме такой жест видела. И где-то в моем подсознании эта картинка болталась, пока не всплыла в нужный момент.

А потом так же, как королевишна какая-то, из кабинета вышла. Дверь закрыла… и тут как навалилось на меня все! Сердце заколотилось, того гляди из горла выскочит, колени ослабли, а кол, который я в кабинете проглотила, из будто бы из меня разом вытянули. Кое-как на крылечко выползла, до скамеечки доковыляла и рухнула.

А скамейка-то аккурат под окошком. И голос господина Гририха оттуда доносится:

– Его сиятельство привез… Малла Вильдо из Хадоа… да, со своего ведомства…

Ох, мамочки мои! Это что же они про меня говорят?! Вот стыдоба-то! И что я себя в кабинете вела так странно?