Слеза святой Женевьевы

В Петербурге погода стояла теплая, но пасмурная. С самого утра солнце пряталось в серой дымке, затянувшей небо, дул ветер, сильный и влажный. Лишь после полудня, когда Полина шла к дому Кайруса, на горизонте появилась голубая полоса, из нее призывно выглянул желтый диск, ярко осветив крыши домов и темные воды Мойки, но вскоре просвет затянулся, с ним исчезло и солнце. Снова пейзаж стал серым, мрачно-величественным и каким-то чуждым.

Полина вздрогнула от очередного порыва ветра, зацепившего ее плащ и по-мужски грубо оттолкнувшего к мостику. Всю дорогу она жалела, что не попросила в отеле, в котором остановилась, вызвать для нее такси. Но тогда пройтись пешком показалось хорошей идеей, тем более что до дома Андреаса Витольдовича было всего двадцать минут ходьбы. Однако эти двадцать минут плавно перешли в сорок, Полина катастрофически замерзла и последние двести метров почти бежала, чтобы хотя бы немного согреться. У дома она остановилась, выровняла дыхание, поправила растрепавшиеся волосы и только потом вошла внутрь.

Консьерж был предупрежден о визите Полины и вежливо проводил ее до квартиры ювелира, нажал на кнопку звонка. Вскоре дверь открыли. На пороге стоял сам Андреас Витольдович и приветственно улыбался. Вообще-то этого колоритного старика с длинными седыми волосами, собранными в тонкий хвост на затылке, белой бородкой и черными бровями, яркими пятнами выделяющимися на лице, на самом деле звали Андреем. Однако он просил, чтобы к нему обращались не иначе, как Андреас. По какой причине ему захотелось так называться, Полина не знала, но предполагала, что это своеобразная дань моде на экзотические имена, а также особенность творческой натуры Кайруса, любившего все необычное.

– Полина, ты, как всегда, вовремя, – загремел он глубоким басом, пропустив женщину внутрь. – У меня сегодня прекрасное настроение, но оно стало еще радостней, когда я увидел тебя.

– Льстец, – рассмеялась Полина.

Обращались они друг к другу на «ты», несмотря на тридцатилетнюю разницу в возрасте. Так повелось с самого начала их знакомства, которое состоялось восемь лет назад. Кайрус заметил, что чувствует себя стариком, когда к нему обращаются по имени-отчеству, поэтому предпочитает демократичное обращение, непременно без вежливо-отстраненного «вы». Произнося эти слова, Андреас прижимал к груди светловолосую, слегка пьяную девицу лет восемнадцати. Он всегда предпочитал юных спутниц, и чем старше становился сам, тем моложе были его любовницы. Семьи Кайрус не имел, жену и детей ему заменили драгоценные камни и металлы, которые он обожал больше, чем живых людей. Холостяцкая жизнь богемного ювелира его вполне устраивала, выглядел Андреас счастливым и, что самое важное, ощущал себя полностью свободным. Девочек менял часто, долго на ком-то не останавливался, потому что начинал отчаянно скучать, когда отношения угрожали перейти в разряд постоянных. Он не умел быть преданным кому-то, ибо уже давно хранил верность только своей работе. Ничто не влекло его так, как украшения, ставшие смыслом жизни. Кайрус был и создателем, и коллекционером, причем пользовался равным уважением и в той, и в другой области. Его личные изделия в готическом стиле имели большой успех уже на протяжении нескольких десятков лет, а слава знатока необычных предметов искусства, цена которых достигала нескольких миллионов, выходила далеко за пределы родного Питера. Полина не раз обращалась к нему за советом, когда того требовали обстоятельства. Кайрус знал, где и у кого приобрести нужные ей драгоценности, а главное, как сделать это быстро и без лишнего шума. Клиенты компании не любили тратить свое время и мечтали быстро приобрести интересующие их старинные ювелирные украшения, обходя положенные бюрократические проволочки. В том, чтобы удовлетворить их желания, Кайрус был незаменим. Он был вхож во все известные ювелирные дома Европы, имел в приятелях десятки коллекционеров, которые никогда не отказывали в помощи. Впрочем, и сам Кайрус оказывал им по-дружески коммерческие услуги, так что это было взаимовыгодное сотрудничество. Именно поэтому Полина обратилась к нему, зная, что если кто-то и способен дать ей информацию о колье «Женевьева», то только Андреас.

– Сегодня пьем какао, – заявил Кайрус, пригласив Полину в светлую столовую. – Погода – дрянь, солнце раньше марта не появится, поэтому будем устраивать весну в сердце. Только какао способно дать энергию и вызвать улыбку на губах. Ты уже улыбаешься?

– Да, – кивнула Полина, усевшись на высокий стул у барной стойки, соединяющей кухню и столовую. – Ты болтлив, как попугай.

– Попугаи произносят лишь то, что слышат. Я же говорю душой.

– Убедил. Почему в халате?

– Встретились бы в мастерской – был бы при параде. Я у себя дома, поэтому не морщи нос и принимай меня таким, каков я есть.

С обычными клиентами Кайрус встречался только в мастерской, лишь близких друзей пускал в свое личное пространство.

– И чем тебе не нравится мой халат?

– Почему не нравится? – Полина внимательно оглядела тонкий нежно-голубой шелк, плавными волнами льющийся по мускулистой фигуре. – Красивый халат. Женский?

– Все-то ты видишь, зайчик, – усмехнулся Кайрус. – Это Изольда, моя последняя любовь, оставила в подарок частичку себя.

– Тряпку? Щедрая у тебя любовница. Ты похудел? Выглядишь прекрасно. Если не смотреть на твое морщинистое лицо, а только на фигуру, с легкостью можно дать лет сорок.

– Двадцать восемь лет отняла? – Кайрус самодовольно втянул и без того плоский живот, при этом выпятил грудь вперед. – Неплохо!

– Тебе шестьдесят восемь? Андреас, я восхищена!

– Думаю, пора заканчивать с дифирамбами и озвучить цель твоего визита в Петербург. Вернее, ко мне.

– Что ж, – протянула Полина, крепко сжав ладони, – тогда слушай. Меня интересует колье «Женевьева». Расскажи все, что знаешь о нем.

Кайрус уже открыл холодильник и потянулся к пакету молока, но остановился, задумавшись.

– «Женевьева»? – переспросил он, бросив внимательный взгляд на свою гостью. – Ты уверена, что говоришь о колье, а не о парюре?[3 - Парюра – ювелирный гарнитур, объединяющийся в комплект в соответствии с видом драгоценных камней, которые использовались ювелиром при изготовлении украшений. В полный комплект входят диадема, тиара, гребень, бандо (драгоценная лента для волос), колье, серьги, брошь, браслеты, кольца. Если парюра неполная (как правило, в ней отсутствуют украшения для головы), то такие наборы называют полупарюрами.]

– Без понятия. Я лишь вчера узнала о том, что оно существует. Так ты слышал о нем?

– «Женевьева», дорогая моя, это легенда в ювелирном мире. Сладкое слово для любого мастера.

– Не поэтизируй, – прервала его Полина, беспокойно двинувшись на стуле. – Говори по существу. Это важно. Чувствует мое сердце, что у «VIP-life concierge» будут проблемы, если не разберусь с этим делом.

– А ты не лети впереди паровоза, – рекомендовал Кайрус. – Не сбивай меня с мысли. Кроме того, сейчас я не смогу удовлетворить твое любопытство.

– Отчего же?

– К разговору о драгоценностях нужно подходить серьезно. Это не праздная беседа, здесь нужен особый настрой. Поэтому жду тебя завтра у себя в мастерской. К тому времени я уже подготовлюсь.

– Но, Андреас, – умоляюще протянула Полина, – зачем ты заставляешь меня ждать? Скажи сейчас все, что тебе известно. Не размазывай кашу по тарелке!

– Ты хочешь иметь на руках достоверную информацию или сплетни?

– Сплетни мне не нужны.

– Тогда придется подождать. Не желаю казаться голословным.

– Хорошо, – обреченно согласилась Полина, понимая, что больше не вытащит из Кайруса ни слова. – Где завтра встретимся?

– Я уже сказал. У меня в мастерской, в одиннадцать.

– Да, сэр. Ну, где же твое какао? Развесели мою душу, а то я совсем поникла.

Кайрус достал из шкафчика пузатую банку и поставил ее перед Полиной. Потом прищурился, как старая ворона, и щелкнул языком.

– Давно я не слышал, чтобы интересовались «Слезой».

– Какой еще «слезой»? – Полина открыла банку и с наслаждением вдохнула ни с чем не сравнимый аромат молотых какао-бобов.

– Если мы говорим об одном и том же украшении, – пояснил Кайрус, с улыбкой наблюдая за тем, как подрагивают ноздри Полины, – то колье называется «Слеза Женевьевы». «Женевьева» – это имя парюры.

– Все парюры имеют имена?

– Разумеется. Как, впрочем, и все известные драгоценности. Например, «колье Дагмар» названо в честь королевы Дании. Или же знаменитая хризолитовая парюра носит имя Габсбургов, аметистовая парюра королевы Мэри и так далее. Все в этом мире имеет свое название, значимые украшения не исключение. Но об этом мы поговорим завтра. Сейчас давай готовить какао. Итак, смешиваем две ложки порошка с молоком. Выполняй, я проконтролирую. Только без комков, – предупредил Кайрус, подав Полине ложку и маленькую чашу.

– Может, сам?

– Не ленись, делай, что говорю. А я тем временем буду следить, чтобы молоко не убежало из сотейника. Это, как сама понимаешь, очень ответственное занятие.

* * *

Около четырех дня Полина вернулась в отель, приняла душ и прилегла на кровать. Неизвестно почему, но она чувствовала себя усталой, будто с самого утра усиленно работала, а не отдыхала в обществе приятного ей человека. Мысли крутились вокруг колье и Андреаса, который пожелал перенести разговор на более поздний срок. Она с нетерпением ждала завтрашней встречи, одновременно обдумывая, что следует предпринять в дальнейшем. Все будет зависеть от того, что расскажет Кайрус. Если он предоставит сведения о том, кто сейчас владеет этим украшением (а он их предоставит, была уверена Полина), придется думать, как встретиться с хозяевами и приготовить нужные слова, чтобы уговорить их продать «Слезу». Интуиция подсказывала, что это будет сложно сделать, так как с такими вещами люди просто так не расстаются, даже за огромное вознаграждение.

Незаметно для себя, утомленная размышлениями, Полина уснула. Спустя час ее разбудил настойчивый звонок. Протянув руку к телефону, она включила громкую связь и сонно проговорила:

– Слушаю.

– Госпожа Матуа, – послышался вежливый голос, – к вам пришел гость. Позволите ему подняться в номер или попросить подождать, когда вы спуститесь?

– Что за гость?

– Филипп Литвин.