Путь «Обязательной боли». Или истории о суррогатном материнстве

– Зачем нам отказываться от хорошей сурмамы, если мы без проблем возьмем ее в другую программу? Да и лечение, даже если она на него согласится, может занять месяцы. В бесплатную стоматологию надо еще талончик взять, это все время. Мы бы не гарантировали по контракту подбор сурмамы за 10 дней, если бы у нас были такие критерии подбора.

– Ну, это не дело! – возмутилась Любовь Викторовна.

– Наверное, мы можем сами ее посмотреть. Если все остальное хорошо, то запишете ее к кому-то из нас с Сергеем на прием, и мы посмотрим.

Мама одобрительно похлопала Марину по коленке и недобро метнула взглядом в М., чем как бы без слов сказала: «Мы тут за тебя решили твою проблему!»

– Хорошо, – без лишних рассуждений, сказала М. – Алёна, пометь у себя дополнительно, что нужно будет показать стоматологу кандидатку в этом контракте, – обратилась она ко мне, полуповернувшись на кресле.

Обе женщины тоже перевели на меня взгляд и задержали его до тех пор, пока я, чуть выехав из-за компьютера, показательно не написала слово «стоматологи» в планере рядом с сегодняшней датой и временем их назначенной встречи. Они, конечно, не видели, что я пишу, но, видимо, пустить на самотек такое важное действие, как заметка, они не могли. А я про себя подумала, что необходимости что-то отмечать тут нет, и уж этих-то дам я точно вряд ли забуду.

Дальше обсуждение шло по накатанной. Стандартные вопросы – стандартные ответы М. Не совсем необычным оставалось лишь то, что беседой верховодила мама будущей родительницы, а не сама женщина, принявшая решение прибегнуть к помощи суррогатной мамы. При том что внешне она не была забитой серенькой мышкой, да и лет ей было уже не 20, но открывать рот на секунду раньше или, не дай Бог, перебивать маму она не смела. А мама между тем рассказывала такую личную, и особенную, и такую похожую на многие другие историю борьбы с бесплодием: попытки естественного зачатия, походы к гинекологу, бесконечные обследования, снова попытки, обследование на все самые изощренные заболевания, снова попытки, поход к репродуктологу, теперь уже попытки ЭКО, гистероскопии, снова попытки ЭКО, лапароскопии, гистеросальпингографии и снова и снова попытки. Почти девять лет попыток и упрямый, злой и насмешливый отрицательный ХГЧ раз за разом. История «обязательной боли», так собирательно я называла потом это про себя. Потому что никто не решается на суррогатное материнство или донорство или то и другое в комплекте, если не пройдены все круги медицинского ада в надежде все-таки найти все время ускользающую от внимания врачей проблему, излечить ее и победить природу. Никто не перешагивает порога нашего офиса, если сохраняет хоть какую-то надежду справиться самостоятельно. Поэтому, к сожалению, все родители описывают примерно одинаковый путь страданий, приведший их к нам.

Затем М. рассказывала о нашем Медицинском центре, который мы между собой называли лабораторией или просто лабой, где мы ведем все наступившие беременности суррогатных мам, о городской больнице, с которой у нас есть договоренности в случае необходимости госпитализации сурмамы, о роддоме и враче в нем, у которого мы обычно рожаем, и о том, как мы подготавливаем документы и сопровождаем родителей в ЗАГС для получения свидетельства о рождении их ребенка. И после рассказа о ведении Марина неожиданно оживилась.

– А как часто вы их проверяете на ВИЧ и гепатиты?

– По приказу, такие анализы берутся у беременной двукратно, только при постановке на учет по беременности – это у нас происходит в 12 недель, и потом в 30 недель.

– Два раза?! – чуть не задохнулась от возмущения женщина. – А перед переносом?

– Конечно, обследование перед программой тоже включает в себя ВИЧ, сифилис и гепатиты В и С. Мы же с вами вначале обсудили предпрограммное обследование.

Черт, я просто обожаю, когда М. между делом как бы случайно подмечает, что надо быть внимательней, чтобы не приходилось повторять одно и то же миллион раз. Ни у кого не получается делать это так просто, и метко, и так по-деловому, совершенно не меняя тон на назидательный. Я до сих пор так не умею.

– То есть всего три раза, правильно? – не унималась Марина.

– Да, – никак не отреагировала М. на нарастающее возмущение клиентки.

– Но это же совершенно недостаточно! – подключилась Любовь Викторовна. Ей вообще было много не надо.

– Мы работаем четко по Приказу, – ничуть не смутилась М.

– Но даже любой нормальный человек сдает эти анализы раз в год, а тут беременная женщина. Нужно сдавать их каждый месяц!

На ее словах про ежегодную сдачу мои глазные яблоки закатились так, что сейчас рассматривали мозг изнутри. Я лично не знала ни одного человека с такой страстью к регулярной сдаче этих (и любых других) анализов. Мне было 21, и моим друзьям, соответственно, примерно столько же – все логично, анализы – последнее, о чем мы в жизни думали. Да я в жизни анализ на ВИЧ с гепатитами не сдавала!

– Но вы ведь знаете, – вкрадчиво начала моя начальница, взывая к медицинскому образованию будущей мамы, – что анализ покажет положительный результат только через ТРИ месяца после потенциального заражения. И если эсэм не меняла полового партнера, не лечила зубы, не делала татуировок или пирсинга, что в программе запрещено, то и путей заражения у нее не остается. Правильно же?

– Да все понятно, ну а вдруг?

Надо признать, мама Марины была богиней аргументации.

– Вдруг… – вздохнула М., оценив вышеупомянутое качество женщины. – Мы все равно только через три месяца сможем об этом узнать, понимаете?

– Нет, вы меня поймите, у меня фобия. Я, когда мы в институте это проходили, так впечатлилась, что каждые три недели бегала в центр СПИДа анализы сдавать, так переживала.

– Я все понимаю, ну послушайте, у сурмамы такой фобии не будет. Ей и не придется бегать. Мы подберем вам хорошую порядочную женщину.

– А можем мы привить ее от гепатита В хотя бы? – продолжала клиентка.

– Теоретически можем, но после прививки инкубационный период три месяца. Это значит, что сурмама будет подобрана, одобрена врачом, потом мы ее привьем, и еще три месяца она будет просто сидеть, в то время как остальные сурмамы пойдут в подготовку к переносу с ближайших же месячных. Ей это совершенно невыгодно.

– Значит, поговорите с ней, объясните, что это для ее же блага, – продолжила Любовь Викторовна верить в сознательность всех потенциальных сурмам страны.

М. улыбнулась и легонько покачала головой.

– Боюсь, уверения тут не пройдут. Она же хочет перенос как можно скорее и как можно раньше начать получать содержание.

– Тогда мы готовы предложить ей ежемесячное содержание как в контракте на эти три месяца, – скромно предложила Марина, неуверенно поглядывая на маму.

– Хорошо, договорились. Тогда в течение этих трех месяцев вы и с зубами ее заодно разберетесь, коль вам так это важно, – бодро согласилась М.

Дамы переглянулись. Они явно не рассчитывали, что итоговое положение вещей будет таким. Они в своем боевом настрое были уверены, что раскрутят нас на что-то, а вышло как-то немного наоборот. Несмотря на то, что по факту это мы потакаем их капризам. Просто за их счет. Я уже говорила в этой главе, что лучше М. такие деловые кувырки с переворотом не делает никто? Вот, говорю. Говорю и улыбаюсь, как улыбалась и тогда, прячась за своим компьютером.

– Договорились, – недовольно, но гордо заключила будущая бабушка.

Затем они что-то еще коротенько обсудили, М. дала им с собой контракт для ознакомления (у меня всегда лежало подготовленными несколько экземпляров) и вежливо распрощалась с парочкой, напоминая им, чтобы обязательно позвонили ей и договорились о встрече заранее, когда обсудят все с мужем и примут окончательное решение.

Я же в это время заканчивала, точнее изо всех сил пыталась закончить покупку билетов на поезд для очередной потенциальной сурмамы, которая должна была приехать к нам на следующей неделе. Надо сказать, что делала я это довольно часто, но от этого данное занятие, а если говорить конкретнее – взаимодействие с сайтом РЖД, не становилось чем-то рутинным и незаметным. Каждый раз я страдала, как в первый. Во-первых, стоило только выбрать билет и вбить данные женщины, как тебя выкидывало из личного кабинета, и в правом верхнем углу как ни в чем не бывало загорался значок «войти», делая вид, что несколькими минутами ранее я уже не извлекла искомые данные из той самой папочки «нужное» и не проделала всю эту процедуру железнодорожной инициации. Входить заново иногда приходилось пару-тройку раз. Но сайт никогда не разочаровывал – он выкидывал из кабинета исключительно тогда, когда все процедуры с билетом уже проделаны, все заполнено, и не спешил сделать это на этапе только его выбора. Во-вторых, на этапе оплаты после введения всех данных карты А. мне нужно было ввести пароль из эсэмэс (тот самый, который банк просит никому не сообщать, да), чтобы завершить оплату. Сделать это надо было в течение 60 секунд, по истечении которых пароль оказывался недействительным, и нужно было запрашивать новый. Поэтому, чтобы А., не дай бог, не была занята в этот момент, я писала ей: «Покупаю билеты. Готовы?» – и приступала к делу только после ее подтверждения, потому что дальше шансов на промедления система мне не давала. Но гребаный пароль зачастую вообще не спешил приходить! Ему было плевать, что у меня 60 секунд, он нисколько не уважал время – ни мое, ни в целом как понятие. И поэтому в надежде на счастье я его вводила, после того как А. мне его пересылала, но он был уже недействителен, и все начиналось снова. После какой-то попытки РЖД становилось скучно и меня снова выкидывало из личного кабинета, и мое отчаяние разбавлялось действиями с фазы номер 1. И так по кругу. Бывали случаи, когда я не могла купить билет несколько часов. Бывали, когда покупала за 10 минут. Но ненавидела я это дело одинаково в обоих случаях. У меня буквально пар шел из ушей. Сейчас же я потратила на битву с РЖД всего лишь последние полчаса и была вполне миролюбиво настроена.

– М., а на фига нам эта возня с прививками и стоматологией? – дождавшись, когда дверь закроется, спросила я. – Сурмамы же мне мозг съедят, если мы так долго их будем готовить…

– Да бред конечно. Но я надеюсь, они передумают. Может, там муж адекватный?

– Думаете, он там принимает решения? – недоверчиво ухмыльнулась я.

Марина искренне рассмеялась.

– Алён, да нет конечно! Тут всем понятно, кто принимает решения. Бедная женщина…, наверное, мамаша просто за все платит, как обычно.

– Блин, ну стоматологи вроде сейчас, как правило, люди небедные.

– Это смотря какие. Мы же не знаем… – и она не стала продолжать.

– Ладно, короче, вернутся – разберемся. Я завтра трех женщин показываю Коновалову в 11:30 и одну Камарицкому в 14. Неудобно так – этот разрыв! Можешь Камарицкого на 12 перенести?

– Нет, М., извините, не могу, вы уже спрашивали. Там сурмама Аршинова никак раньше не может.

– Вот зараза! – беззлобно шикнула М.

– А, кстати, Иванова, одна из тех, что к Коновалову, на связь два дня не выходит. Я ей сегодня эсэмэс с подтверждением приема писала – она не ответила пока.

– Да что ж такое. Вообще ужас какой-то, Алёнка!

– Давайте, конечно, надеяться, что она явится, но, если что – будьте готовы.

– Ладно, звони ей, ищи. Обследовалась за наш счет и сливается, вот девки – сучки. А мы ее, наверное, еще и лечим?