Слёзы Цернунна

Перед ними стояла Дареза и отрешённо рассматривала витраж. От созерцания её отвлёк Драк, Зародыш Лексиоса. Малыш обнаружил новый ковёр и тут же вцепился в него зубами, наконец выплюнув прежний кусок. Лесная кошка с презрением оглядела компанию, заметила Ковена и буквально затряслась от гнева. Поспешно схватила своего Зародыша в виде крошечного ёжика и была такова.

– Неужели она до сих пор не поблагодарила тебя? – спросил Лексиос, играя на кантеле.

– Ты всерьёз ожидаешь, что она меня поблагодарит?! – удивился Ковен.

– А как иначе? – последовал уверенный ответ в до мажор, хотя сам Лексиос явно сомневался.

– Меня, скорее, удивляет другое: почему Дареза до сих пор не перегрызла мне горло, не отравила меня или хотя бы не избила, на худой конец…

– Ты сильно преуменьшаешь её изобретательность. У неё есть масса других возможностей навредить тебе, – заметила Брайна.

– Вот-вот! – поддержала её Сирения. – Дареза никогда не простит тебя за то, что ты спас ей жизнь. Лучше беги из замка!

– Шутки шутками, – добавила Брайна, – но разве можно быть такой упрямой тупицей? Её гордыня – здоровенная туша. Как Дареза таскает её на себе?

– Когда встречаю злобный взгляд Дарезы, – признался Ковен, – охотно верю, что для неё лучше смерть под грудой обломков от взорванного Трилика, чем спасение от туполапа. И всё-таки есть в этой ситуации и положительная сторона.

– Позволь узнать, какая? – сердито спросила Брайна.

Дареза ей уже осточертела.

– С тех пор, как я спас ей жизнь, она не вяжется ко мне на уроках, не устраивает засад на переменах. Мне кажется, она стала меня избегать, и это к лучшему!

Ангорская кошечка брезгливо поморщилась.

– Хочешь стать оптимистом – на здоровье! Предлагаю по пути сделать крюк и забежать на кухню. Иначе Драк кого-нибудь сожрёт!

У всех урчало в животе, так что друзья охотно согласились. Между тем Брайна отнюдь не преувеличивала: только что Зародыш попытался проглотить цветочный горшок вдвое больше него самого.

Глава 2

Вторая четверть

Брайна вдруг стала сосредоточенной и молчаливой.

Раньше такого с ней не случалось. Куда подевалась прежняя неугомонная болтушка? Проснувшись рано утром на Насесте, Ковен ошеломлённо прислушался к непривычной тишине. Поначалу решил, что вместе с ним пробудился хаос и принёс неизбежные стихийные бедствия, но потом осознал, что это его ангорская подруга не проронила ни слова.

Они спустились с Насеста, но и в столовой белая кошечка проглотила завтрак, ни разу не мяукнув. Отрешённо глядела вглубь парка за остеклённой стеной, даже не отряхнула крошки с усов и мрачно нахмурилась, словно не одобряла слишком смелых кулинарных экспериментов сиамского кота, шеф-повара Амана, этих жалких потуг угодить гурманам, по её мнению.

«Переживает, что сегодня мы начнём с истории хаоса, которую ведёт Ксантос, её брат», – догадался Ковен.

Магистра ордена Благого Знания они не встречали со знаменитой роковой ночи Шамониоса.

«Поговори с ней, попробуй отвлечь», – посоветовал телепатически Черномордик.

– Как ты себя чувствуешь, Брайна? – догнал он ангорскую кошечку у дверей аудитории. – Всё в порядке?

– Да, вполне, – отозвалась она вяло. – Просто не выспалась. Снились кошмары из-за… «гарвафа». Только и всего.

Теперь Ковен с лёгкостью угадывал, когда его подруга по тем или иным причинам скрывала свои истинные мысли и чувства. В такие моменты у неё на лбу между ушами топорщилась и шевелилась белая шерсть, будто отлетающий пух на одуванчике.

– Уверена, что ваши с Ксантосом трения тут ни при чём?

– Вполне, – повторила она рассеянно.

И сделала вид, будто что-то усердно ищет.

– А скажи-ка нам, Пушнис, – обратилась Сирения к Зародышу. – Что на самом деле творится в голове у Брайны?

Пушистый голубой шарик, примостившийся на лапке ангорской кошки, некоторое время испуганно таращился на неё, потом пронзительно пискнул и зарылся в длинную и шелковистую белую шерсть.

– Не смей! – возмутилась Брайна. – Это нечестно! Мы так не договаривались. Наоборот, поклялись, что не станем выведывать у Зародышей чужие тайны!

– Что-то не припомню такой клятвы, – заиграл на кантеле Лексиос.

– Ты первая приставала к Зародышам, чтоб разузнать все наши секреты, – поддразнил её Ковен.

Брайна обиженно наморщила нос и отвернулась.

Они вошли в просторный прямоугольный зал с высоким потолком. Три яруса деревянных галерей-аркад с витыми перилами опоясывали стены. На каждом ярусе – по четыре витража с изображениями, что менялись в зависимости от темы урока, так что зал каждый раз преображался. Сейчас на витражах мерцали далёкие звёзды и туманности.

Ни единого следа механиматики. В замке Каслкотц, лучшей школе магии и волшебства, первозданный хаос почитали особенно. Поэтому ни многочисленные шкафы с книгами, ни пюпитры, ни кафедра не освещались клампочками. Вместо них по залу неспешно с ленивой грацией парили круглые голубоватые волшебные огни. Ковен сразу вспомнил первую четверть: пугливые яркие блуждающие огоньки, охоту на них в заброшенном замке Зловест, Заоблачные Выси, заклинание призыва, появление их любимых замечательных Зародышей…

Чей-то Зародыш подошёл к нему совсем близко, и Ковен почувствовал, как завибрировали чешуйки под шерстью. Теперь он всё лучше и лучше понимал, как взаимодействовала его магическая природа с чужим волшебством.

– Вы тоже всё никак не успокоитесь после Шамониоса? – «заговорщицки шёпотом спросил Ланн, незаметно подкравшись к ним.

Брайна и Ковен с тревогой переглянулись. Не следовало им ссориться при всех. Неосторожность и неосмотрительность чуть не довели их до беды.

Неловкое молчание затянулось. Лексиос поспешно вывел всех из неприятного положения.

– В замке по-прежнему кто-то шалит, какое уж тут спокойствие? – сыграл он.

– Вот и подмастерье Убар всем твердит, что это гарваф забрался внутрь Трилика, учинил все разрушения, сбежал, а теперь прячется в замке и пакостит.

Четверо друзей испуганно уставились в пол, чтобы ненароком не выдать тайну.

– С чего он взял? – наконец промямлил Ковен.

– Видел, как автоматоны по приказу Эркенбальды волокли останки Трилика к ней в мастерскую, и заметил полость внутри. По его словам, некое существовполне могло там поместиться.

Ошарашенный Ковен невольно обнажил клыки и зашипел.

– Убар просто любит быть в центре внимания, вот и выдумывает всякую ерунду, – невозмутимо возразила Сирения. – Чем слушать болтунов, лучше бы ты…

Она поспешно умолкла, заметив, как на пол легли две гигантские тени. Ксантос, спокойный и строгий, неслышно вошёл в зал.

– Начнём урок, – рыкнул он.