Забытые орхидеи Монмартра

– А можно сейчас

?

– робко спросила она.

– Конечно

, – немного задумавшись. – Подготовьтесь, пожалуйста, сядьте на табуретку перед мольбертом – и можем начать.

– Отвернитесь

, пока я разденусь, – скрипнув молнией на юбке, приказала она.

– А потом смотреть можно

?

– как-то неловко засмеявшись.

– Потом можно

, – бросая юбку на пол.

– Можно полюбопытствовать

, почему вы выбрали именно меня

?

– смотря в сторону

– Мне вас порекомендовала Агата

, – продолжая раздеваться.

– Я могу повернуться

?

– Да

, конечно, – уже сидя на высокой табуретке, слегка раздвинув узкие бёдра.

– Если устанете

, вам будет холодно или неудобно, не стесняйтесь – только скажите, – не спуская глаз с восхитительно выпуклого бюста.

– Спасибо

, вы очень любезны.

– Не могли бы вы откинуться чуть назад с небольшим наклоном влево

?

– Так хорошо

?

– меняя позу, со вздохом. – А впрочем, можете сами подойти и показать, как лучше.

– Я не имею права к вам прикасаться

, вы модель.

– Сам ты модель

, это моё тело, – с раздражением, – я разрешаю, – кокетливо поправляя кончиками пальцев сбившиеся в сторону волосы.

Макс промолчал

, стараясь сохранять спокойствие, подошёл к ней, взял её за плечи и слегка оттолкнул назад, отошёл, посмотрел и попросил чуть переставить ногу в сторону, не спуская горящих глаз с бритого лобка.

То ли обстановка

полная загадок, цвета, краски, платье на полу, то ли вид обнаженного тела как то странно действовали на него, его сердце, словно воробей в руке, трепыхалось от нахлынувших волнений и эмоций. Каких ему стоило неимоверных усилий держать себя в руках, свидетельствовали лишь лёгкая дрожь в пальцах и испарина на лбу. Её глаза цвета голубого апатита с озорством следили за ним, не удержавшись, она всё же хихикнула.

У неё были необыкновенно стройные и соразмерные части фигуры

. Особенно сводила с ума небольшая грудь, лисий носик. Последний раз оглядев её с ног до головы, пятясь назад, он наткнулся на табуретку, ещё один сдержанный смешок с её стороны, улыбнувшись, он вернулся за мольберт и начал накладывать слой за слоем мазки краски, почувствовав, как у него пересохло во рту. «Что за проклятие на мою голову, эти натурщицы! Надо как-то привыкать к ним! А ведь она не натурщица, это ты дурак», – наконец дошло до него.

– Зачем вам обнажённый портрет

?

– немного успокоившись.

– Зачем

, зачем, потому что мои родители были настолько глупы, что не сфотографировали меня в детстве голенькой.

– Решили наверстать упущенное

, – с ухмылкой.

– Представь себе

, что да! Когда ты начинаешь всё-таки понимать, что жизнь коротка, и стараешься наверстать то, чему раньше не придавал значения, проходил мимо, стараясь соблюдать моральные принципы общества, в котором живёшь, которое в конечном итоге оказалось никому не нужной шелухой, да заполнить своё существование былыми упущениями и отказаться от наивных заблуждений, – действительность приобретает сокровенный смысл.