Рассказы на заметку

– Так сколько номеров? Переспросила метрдотель

– Один конечно – не растерявшись подхватил я

– То два, то один никогда не поймёшь вас молодых – с понимающей улыбкой, поверх очков, произнесла она, пристально посмотрев на нас.

Это был долгий поцелуй, очень-очень долгий от которого кружится голова и шар земной начинает крутиться вспять, её упругие груди уперлись в меня де давая ровно дышать. Я стал расстёгиваться её шёлковую сорочку, она прошептала:

– Не надо, не спеши и стала сама раздеваться. Обнявшись, полуобнажённые мы повалились в гостиничную кровать которая прогнулась под тяжестью наших тел. В наказание, она безудержно скрипела всю ночь, всю ночь напролёт. Не помню, спали ли мы в эту ночь вообще, но то, что утром были счастливы до бесконечности, знали только мы и провалялись бы в кровати ещё неизвестно сколько, если бы не горничная, которая пришла убирать комнату.

Любовь она такая, злая, вспыхнет искрой, а потом рагориться великим пламенем с жаром и ей все равно где, когда, кому, почему. А когда придёт время уходить, она не уйдёт бесследно, сразу и навсегда, она ещё долго будет тлеть в душе твоей угольками сизыми, то вспыхивая то погаснув, от воспоминаний которые приходят и уходят.

Она прожила ещё месяц у меня, а потом уехала, это было её решение и я не стал удерживать,такой вот я, убеждённый холостяк, говорят любишь отпусти, в корне не согласен, но не задерживал, не просил, не убеждал. Осталась у меня только её разбитая чашка, которую она забыла, а может специально оставила, на память. Она у меня на подоконнике лежит, иногда беру в руки и слышу ее голос, слова, смех и много, много ещё чего, что знаю только я.

Катя

Одно время, я работал в фирме занимавшейся транспортными перевозками. Шефом у нас был, энергичный мужик средних лет, Виссарион Степаныч, как шептались работники между собой – из бывших. Секретаршей у него была блондинка, очень привлекательная девушка, с умными глазами. Звали её Катя, поговаривали, что у неё дома на стене висела куча медалей в рамке по художественной гимнастике. Сколько ей лет и какой у неё рост никто точно не знал. Поступила она на работу в феврале, поэтому носила тёплый свитер с кокетливо завязанным галстуком на шее, отглаженные брючки, чёрные полусапожки. Всё мужское население конторы мысленно раздевали её взглядом, но лишнего ничего себе никогда не позволяли, опасаясь крутого характера шефа. Может именно поэтому все ждали вёсны, чтобы увидеть её в более облегчённом наряде. Катя иногда опаздывала на работу, то у неё автомобиль покрышку спустит, то ключи дома забудет и вспомнит про них на полдороге, то кредитную карту в банкомате оставит. Шеф молча сносил её шалости, никогда не ругал, не ворчал, даже когда она два стакана с чаем перевернула у него на столе. Парни между собой смеясь, называли её, рукожопкой и незаконно рождённой блондинкой шефа.

Так и прошли три месяца в ожидании, как раз к весне и пропала наша Катя, пришла на её место работать другая женщина. Хоть и одевалась она со вкусом и даже где-то была элегантна, но Катины формы долго ещё не давали покоя мужскиму населениё фирмы. Не удержавшись, я всё-таки спросил шефа о Кате, неужели вы её уволили? На, что он криво усмехнулся, достал из ящика стола газету и кинул передо мной. На первой странице журнала красовалась Катина фотография с надписью внизу;

Математические олимпиады играют большую роль в пропаганде точных знаний, повышая мотивацию студентов к учебе. В этом году чемпионом стала Екатерина Кузнецова из Магнитогорска.

Кто убил бедную Лизу

Луна устало тянулась в тишине ночного небосвода, утыканного редкими звёздами, под заунылый плач кота. Ночь, город спит. Вячеслав Панин лежал на цементном полу своей мастерской, смотрел через окно на небо и рассуждал : хорошо быть куском мрамора и не о чем не думать, никаких забот и денег не надо, а при благоприятном стечении обстоятельств можно попасть в руки такого великого мастера как я, и превратится в статую например, которую поместят в музей и люди будут рядом проходить и удивляться неземной красоте произведения.

Город Н был небольшой, многие знали друг друга в лицо, даже не будучи знакомы. От столицы его отделяли каких-то жалких сто километров. Малейшее незначительное событие не проходило в городе незамеченным. Горожане, сами были не без слабостей и очень любили посудачить, новости в городке разлетались с неимоверной быстротой. Поэтому начало строительства трёхэтажного особняка, огороженной большой кирпичной стеной на окраине города не могло пройти незаметно, для жителей. Сначала говорили, что там поселиться какой-то важный чиновник из правительства, другие утверждали, что процветающий бизнесмен, старушки шептались о бандитском притоне.

Строительство подходило к концу и наконец появился эскорт из четырёх чёрных мэрсов с затемнёнными до черноты стёклами, в сопровождении трёх геленвагенов барбюс. Из первой машины вышел невысокого роста лысый человек в распахнутом пальто, вслед за ним молодая девушка в дорогой шубе до щиколоток. Остальные пассажиры, очевидно родственники молодожён, лениво выходили из машин разминая затёкшие члены, поёживаясь от холода.

– Смотри Катенька какие хоромы я для тебя отгрохал, всё для тебя милая, всё для нас дорогая – девушка капризно надула губы и с грустью посмотрела на зарешеченные окна так называемых хором. Вся процессия гостей послушно двинулась за ними.

В ту ночь Панину, всё так же плохо спалось, поэтому он вышел из дому прогуляться на свежем воздухе. На улице было морозно, скульптор дрожащими длинными пальцами застегнул пуговицы до воротника на видавшем виды пальто и пошёл почему-то в сторону дачных новостроек, на свет. В одном из них раздавались крики и играла музыка, веселье шло вовсю. Открылось окно на третьем этаже и под шумные крики в небо выстрели шампанским, пробка белизной сверкнула в небе и упала к ногам Славика. Он подобрал её и положил себе в карман, не отдавая отчёта в своих действиях

Будничную тишину провинциального города разорвало известие о зверском убийстве молодой женщины на одном из дачных участков. Бездыханное тело молодой женщины нашли рядом с домом с проломленной головой. Полиция вела расследование, ходила по домам, спрашивала кто, что слышал. Искали маньяка, интересовались бродягами – тщенно, никаких следов. Потом были пышные похороны, могила усыпанная цветами с венками по бокам, приезжали попрощаться с усопшой аж с самой столицы.

Вот уже третий месяц как скульптор сидел без работы, за это время он успел прибраться в мастерской, даже стены выкрасил в жёлтый цвет, через день пожалел и перекрасил в белый. По вечерам он всё также слонялся без дела по городу, еле сдерживаясь, чтобы не впасть в запой, как это было не раз до этого. Как-то под вечер, возвращаясь после очередной прогулки Панин заметил чёрный бумер у ворот своей мастерской. Увидев его из машины вышел немолодой сутулый человек с круглым брюшком и коротко попреветствовав его, спросил

– Мне нужен скульптор, Панин кажется его зовут

– Перед Вами, – изумлённо- чем могу быть полезен? Окинув недоверчивым взглядом с ног до головы, незнакомец дотошно осмотрел, как школьный учитель провинившегося ученика, пожевал губу и понизив голос заговорщически сказал:

– Меня зовут Потехин Семён Карлович, у меня есть для Вас работа, подзаработать немного деньжат, думаю пара лишних банкнот, никому ещё вреда не приносили.

– Обсолютно с Вами согласен – бодро пропел Панин, втайне себя успокаивая, что бы быть холодным и беспристрастным когда разговор зайдёт о деньгах всерьёз – проходите пожалуйста, что же мы это в дверях то стоим.

– Что предпочитаете из выпивки – коньячок, ром или виски?

– Да я как-то человек больше к водочке привыкший

– Ага, значит виски – неожиданно ныряя куда-то в глубь машины за непочатой бутылкой Dalmore. – Я давно заметил, что люди пьющие водку никогда не отказываются от хорошей бутылочки скоча, парадокс скажите вы, э нет всему есть объяснение – следуя за Паниным в мастерскую.

Яркий свет одинокой лампочки висящей на электрическом проводе резанул по глазам, заставив Потехина зажмурится.

– А работы ваши можно посмотреть? – бодро сказал он разжигающему печку скульптору

– К сожалению, вот уже третий месяц я безработный – доставая из шкафа два гранённых стакана и ставля их на стол. Комнату наполнил тонкий аромат алкоголя с цветочным оттенком от разлитого по стаканам янтарного напитка. Пригубив виски, Потехин на минуту задумался и выдавил

– Есть не сильно выраженные нотки ванили с фиалкой, видно старел в бочке из под хереса.

– Да, что-то есть – отозвался соглашаясь скульптор опрокидывая залпом содержимое стакана себе в рот, которое огнём прошлось по гортани и потухло в желудке приятным теплом

– Я вот к вам по какому делу, скончалась у меня супруга недавно Лизавета Петровна – внимательно посмотрев на художника – появилось у меня желание сохранить её образ себе на память – засовывая нос в стакан из под виски – картины с её портретом у меня есть, захотелось теперь статую из розового мрамора. Да так, чтоб она как живая была, всякий кто её видел не мог глаз отвести, стоял бы и не двигался ошеломлённым.

– Начнём с того, что розового мрамора у меня нет и быть не может....

– У тебя всё будет и мрамор, и деньги авансом, и всё, что захочешь, только преступай к работе прямо завтра, утром мрамор тебе подвезут.

– В каком стиле предпочитаете скульптуры – античный .....

– Я кажется ясно выразился – вставая из-за стола, перебивая скульптора – я хочу, чтобы люди плакали когда видели её, чтобы поняли, что у меня в душе происходит сейчас. Да чуть не забыл, вот её фотографии – за каждую головой отвечаешь – вытаскивая из лайкого пиджака несколько фотографий – Это тебе денег – вытаскивая из другого кармана пачку банкнотов пепретянутых жгутом, остальные получишь по окончании работы – по рукам, протягивая ладонь дощечкой.

После ухода Потехина, скульптор стоял ошеломлённый перед столом с открытой бутылкой дорого виски, пачкой купюр и фотографиями обнаженной женщины в пикантных позах. В его голове никак не укладывалось, что ещё минут сорок назад он голодный бродил по городу, даже не представляя себе на какие шишы он завтра купит себе хлеба и колбасы, а щас стоит перед пачкой денег, бутылкой дорогого виски и фотографиями эротического характера молодой порочной женщины.

Утром как и было обещано подъехал крытый грузовик весь в грязи. Из глубины кузова, появились два работника в кожаных куртках и мрачным выражением лица, явно не походивших на людей которые здоровываясь по утрам желают тебе доброго дня на прощание. Они выгрузили цельный кусок мрамора и занесли его, кряхтя и ругаясь в мастерскую. Сразу же после их ухода, Вячеслав хлебнул виски прямо с горла и набросился на розовый камень, как изголодвшийся по женским ласкам мужчина на тело покорной проститутки. Мраморное тело оказалось на редкость мягким и податливым, время от времени он принимал разные позы, чтобы точнее вгрызться в его розовую плоть, получая от этого необыкновенное удовольствие, издавая при этом звуки напоминающие стон.

– Самое главное убрать всё лишнее с этого камня, оставив только её тело – в исступлении хрипел он.

За окном темнело. Почувствовав необыкновенную усталость во всём теле, Панин отшатнулся от камня, кружилась голова подташниволо, он вспомнил, что не ел ничего с самого утра, инструменты выпали из рук, он сделал шаг в сторону бутылки с виски на столе и грохнулся на пол стукнувшись головой об бетон.

Огромный молот стучал по зубатке откалывая с неба розовые облака, которые собираясь в тучи готовы были в любой момент заплакать дождём. Постепенно истекая кровью по краям появлялся освобождённый облик молодой девушки с фотографии оставленный Потехиным. Она едко улыбалась, скаля ровный ряд мраморных зубов. Лицо быстро приближалось к нему, он даже почувствовал её дыхание отдававшее зловонием. Вячеслав, Вячеслав орала она мотая головой из стороны в сторону с развевающимися волосами, работай не останавливайся

– Вячеслав, Вячеслав кричал склонившись над ним Потехин, ты чё тут развалился, а работать когда голубчик? Панин, открыв глаза, в ужасе шарахнулся от него в сторону.

– Как умерла эта девушка – спросил он

– Как умерла, как умерла – пробубнил Потехин, крутя в руках бутылку и рассматривая янтарное содержимое на свет – как, как, каком, а может раком. Зачем тебе это знать, ремесленник, работай и не задавай идиотских вопросов. – в его голосе появились зловещие нотки

– Через неделю будет готово – облизывая пересохшие губы, прошептал скульптор.

– О как, ну ладно, значит через неделю – оборачиваясь, уже в дверях – ты ешь там хоть, что нибудь, а то видос у тебя как у утопленника с речки за домом. Слышал вчера нашли свежий труп на берегу вонючки, говорят молодой парень, атлетического телосложения. Молодой да тупой! – созлостью хлопая дверью за собой.

Скульптура получалась на редкость хорошо, ещё никогда он не работал с таким воодушевлением, троянка просто порхала у него в руках. Дело шло к скарпелю. В перерывах он садился за стол, быстро поглощал колбасу, сало с булкой из целлофанового пакета запивая виски с горла. И подолгу смотрел на обнажённые прелести прекрасной Лизы на фотографиях в довольно таки откровенных позах, тщательно пережёвывая наскоро сооружённый сэндвич с чёрствым хлебом.

В эту ночь он видел странный сон. В лесной чаще рядом с болотом был накрыт небольшой японский столик, за которым сидел Потехин и император Японии Хироито и играли в секу. Чуть подальше Леонардо Да Винчи и Микеланджело готовили шашлык из свинины на огромном мангале из чугуна Микеланджело зубилом отбивал кусочки мяса, пробовал и жаловался Леонардо, что свинина недосоленна и горчит. За ними с глупой улыбкой на губах наблюдала абсолютно обнажённая Елизавета Петровна, развалившись на коврике накинутом на траве под ольхой. Карта явно не шла Потехину, он сидел злой и хмурый. Увидев скульптора Потехин посмотрел на него и показыва средний палец императору сказал:

– Ну чё Слава, теперь твоя очередь иди позабавься Лизонькой …..

Наконец заказ был выполнен, Панин отошёл на три шага назад и стал любоваться скульптурой, она была безукоризненна, он поймал себя на мысли, что она ему стала дорога. На плоском камне, сидела с распущенными волосами обнажённая девушка с небольшими грудями, еле помещающаяся в ладошку, она задумчиво смотрела себе под ноги, держа в руке кувшин с выливающейся водой. Как и требовал заказчик – видящий это невинное создание, ничего кроме жалости не испытывал, настолько кротко и печально, она выглядела. Даже Панин, пустил слезу, глядя на неё толи пьян был, толи устал.