БЕЛКА В КОЛЕСЕ

«Хозяева вернулись!»– испугался Истэнджор. Рта не успеешь открыть в своё оправдание, как они пристрелят тебя за не законное проникновение в чужое жилище или в лучшем случае сдадут в полицию.

Довольно долго Истэнджор не слышал ничего, кроме стучавшей в висках крови. Решив, что звонивший ушёл, он стал подносить бокал к губам и снова замер, услышав повторный звонок.

С паузами звонок оживал ещё четыре раза, и Истэнджор осмелился посмотреть кто это там такой, кто, как видно, не собирается уходить, пока ему не откроют. Может как-нибудь его удастся спровадить? Он бесшумной тенью подкрался к входной двери и, затаив дыхание, прицелился глазом в дверной глазок.

Забыв обо всех предосторожностях, Истэнджор как при виде привидения отпрянул назад, натолкнулся на обувную полку и, потеряв равновесие, упал спиной на пол, куда с полки последовали и несколько мужских и женских туфель. Ещё бы! Ведь на крыльце, словно принесённая сюда каким-то колдовством, стояла и то и дело давила на кнопку звонка Серпина Сатбидер.

«Как? Как она здесь меня нашла? Может где-то на улице видела как я заходил в этот дом и последовала за мной? Или пришла навестить живущую здесь подругу? Да-да, скорее всего так. Она заявилась бы сюда раньше, если бы заметила бы меня на улице, а то и вовсе окликнула бы, чтобы пойти вместе».

Вопрос и найденный на него ответ не приносили Истэнджору душевного равновесия. Серпина всё равно здесь и, похоже, никогда не уйдёт. Что с этим делать? Что?!

– Истэн, ну пошутили, и хватит прикидываться, что тебя нет дома,– наигранно обиженным голосом сказала девушка.– Я слышу тебя через дверь. Открывай же наконец.

«Значит она всё же видела меня на улице. Только мне от этого ни чуть не легче».

– Серпина, детка это не мой дом, я не могу тебя сюда впустить,– сказал Истэнджор в надежде сплавить отсюда любовницу, чтобы самому потом перебраться в другое укрытие, где его уж точно никто не найдёт.– Иди на адрес, который я тебе дал. Встретимся там.

– Твои шуточки уже не смешны,– возразила визитёрша.– Я и пришла на адрес, который ты мне дал. Улица Пьядо Исанталь, дом двести семнадцать. Что ты мне говоришь? Это твой дом.

«Мой дом? Нет, подруга, это ты о чём таком говоришь?»

Едва эта мысль пролетела в его голове, как Истэнджор, оглядывая коридор, чтобы по одному только этому помещению удостовериться в ошибочности, если не сказать лживости, заявления девушки, увидел на стенах точно такие же обои, как в его доме. Обувной шкафчик, на полке телефон, на полу вытоптанный коврик, с потолка дешёвый светильник, справа на стене зеркало в пол человеческого роста, слева картины, которые только на фотографии можно выдать за подлинники великих мастеров – безусловно, это его коридор.

«Нет, нет, нет! Этого просто не может быть! Я точно знаю, что заходил в незнакомый дом. Это просто похожий на мой коридор. Я пришёл сюда в таком волнении, что просто не заметил столь удивительного сходства. А вот остальные комнаты совершенно иные».

Ожидания Истенджора не оправдались. В каждой новой комнате надеясь увидеть то, что он увидел не далее как пятнадцать-двадцать минут назад, он оббежал весь дом снизу до верху. От былой роскоши особняка какого-то богатея не осталось и следа. Это был его дом. Ни чей иной как его Истэнджора Асантри дом.

«Этому должно быть какое-то объяснение. Какое-то простое логическое объяснение. Думай Истенджор, думай. Так, бежал ты очень долго. Мог ты чисто машинально, попетляв по улочкам, прибежать обратно к себе? Почему нет, ведь ты же у себя? А почему ты тогда считал этот дом чужим? Да потому что над твоим сознанием сыграли злую шутку волнения последних дней. Ты так отчаянно нуждался в спасении, что принял бы за свой дом даже помойку».

В его размышления ворвался звонок в дверь, то и дело продолжавший нарушать тишину.

«Да что ж она присосалась ко мне, как пиявка?! Никакой у девчонки гордости. Другая на её месте уже давно бы поняла, что её не желают видеть. Развернулась бы и ушла. А эта всё тренькает и тренькает, как робот, запрограммированный на выполнение лишь этой не хитрой задачи. Она всё стоит и стоит. А время всё капает и капает.»

Истенджор взглянул на настенные часы.

«Через три минуты появиться Серпина, и тогда…Что же делать?! Боже, подскажи что мне делать?!»

Отчаянное желание спасти свою жизнь, разорвать этот замкнутый круг усилили мыслительную способность Истенджора. В мгновение ока в его возбуждённом мозге пронеслись десятки идей и одна из них оказалась из разряда тех, о которых говорят «Всё гениальное просто».

«Что делать? Да бежать отсюда, пока ещё есть время куда-то сбежать! Свободных домов полно. Второй раз ты не будешь таким дураком, чтобы из-за какого-то затмения разума вернуться туда, откуда сбежал».

Истенджору не было дела до того, что Серпина всё давит и давит кнопку звонка. Он вышел через двери чёрного хода, расположенного против парадной лестницы, блокированной нежелательной визитёршей, и через соседние участки выбрался на другую улицу.

– Возьми пожалуйста газету,– сказал торговец переодикой, стоявший под тентом своего лотка, расположенного на это раз у ворот Храма Божьего. И Истэнджора это просто взбесило.

– У тебя что, сволочь, мания преследования меня?!

Ответить торговец не успел. Истэнджор повалил его хуком в челюсть, падая, он засыпался книгами с опрокинутых полок и уже лёжа на асфальте тротуара получил как редко кто получает. Истэнджор перестал работать кулаками только когда торговец с опухшее-окровавленным лицом потерял сознание. Он выплеснул на этом ни в чём не повинном человеке накопленный за время всех треволнений стресс и ему как будто бы полегчало.

Истэнджор не стал никуда больше бегать по этой или другой улице, он тут же выбрал первый попавшийся дом, куда более невзрачный, чем его собственный и там вновь заперся на все замки и запоры. Затем, чтобы твёрдо удостовериться, что это совершенно для него неизвестное место, он планомерно обследовал своё новое убежище. В каждой комнате Истенджор по нескольку раз закрывал и открывал глаза, проверяя действительно ли он видит все имеющиеся здесь атрибуты жилища впервые или ему это только кажется. Этот нехитрый тест показал: он здесь впервые. И Истенджор, наконец, успокоился. Теперь он спасён и завтра для него наступит новый день.

Есть в этом доме выпивка или нет? Истенджор больше не хотел поднимать бокал за победу над навалившимися на него обстоятельствами. Во всяком случае не сейчас. Может завтра, когда он действительно увидит, что всё плохое осталось позади. А сейчас проблемы, державшие его в тонусе остались позади, и он вдруг ощутил непреодолимую физическую и моральную усталость. Ни есть, ни пить, лечь и уснуть или хотя бы отлежаться за все треволнения, всю беготню – вот всё, что ему сейчас хотелось. И он с радостью отдался своему желанию: растянулся на диване в спальне и, не зная сам уснул он или только прикрыл глаза, как точно ошпаренный рывком уселся на своём ложе.

В дверь снова звонили.

Напрасно Истэнджор надеялся, что звонивший уйдёт. Через паузу звонки повторялись с настойчивостью, говорившей, что они закончатся не раньше, чем будет впущен в дом тот, кто их производит. В том, что это Серпина у него не было ни малейших сомнений, как не было сомнений и в том, что она и в третий раз будет звонить, если он вновь сменит своё убежище. А время неумолимо приближало момент появления Джавэны. Нужно было что-то делать, что-то предпринять, пока с ними троими не произошло беды, которая вернёт их на очередной круг смертельного пике.

Широкими быстрыми шагами Истэнджор подошёл к входной двери. Чувство надежды на успех задуманного заставляли его продолжать борьбу за жизнь несмотря на память о прошлых поражениях.

– Серпина, ты меня слышишь?

– А ещё я хочу тебя видеть. И даже больше,– тоном, пробуждающим позывы плоти, ответил голос с крыльца.

– Если ты меня любишь, дай слово, что выполнишь всё, что я ни попрошу.

– Открой дверь и я сделаю всё, чтобы ты остался мной доволен и захотел, чтобы мы никогда не расставались.

– Нет, Серпина. Это вопрос жизни и смерти. Если ты хочешь жить, немедленно уноси отсюда ноги.

– Тебя захватили бандиты?– понизив голос, обеспокоенно спросила девушка.– Я сейчас же сбегаю за полицией.

– Нет, меня никто не захватил. Просто выполни своё обещание: уходи отсюда, пока не поздно. Иначе здесь произойдёт страшная трагедия. Один человек убьёт меня, убьёт тебя, а потом покончит с собой.

– Откуда ты это знаешь?

– Мне было видение.

– Мне тоже иногда снятся кошмары. И хоть бы один из них сбылся.

– Это другое, Серпина. Я ясновидящий. Меня уже столько раз посещали видения, которые потом происходили в реальности. Я знаю, что говорю. Просто поверь мне: для блага всех нас троих тебе лучше немедленно исчезнуть.

Объяснение Истэнджора Серпину не вполне удовлетворило. Что-то тут было, она даже не знала какое дать определение, подозрительное, что ли?

Девушка завела за спину руки:

– Сколько я показываю пальцев?

Истэнджор не имел ни малейшего представления о правильном ответе, как студент, вытянувший на экзамене не выученный билет. Он даже пожалел, что представился ясновидящим, вместо того, чтобы придумать историю реалистичней и убедительней. И всё же у него был зыбкий и единственный шанс заставить Серпину своим уходом отвести неумолимо приближающийся удар по троим в общем-то хорошим людям. Теперь просто уже невозможно пойти напопятную. Остаётся только играть взятую на себя роль.

– Три,– ответил он, и не услышав от девушки немедленного подтверждения его правоты, поправился:– Нет-нет, погоди, пять.

– Так три или пять?– испытующе спросила Серпина.

«Три или пять. Я всё-таки почти угадал. Боже не дай мне промахнуться»

– Пять.

«Она тотчас не подтвердила мою правоту, когда я сказал «три». А когда сказал пять, решила запутать меня между тремя и пятью. Значит, всё-таки «пять».