Спартанец: Спартанец. Великий царь. Удар в сердце

– Смотри, Гисандр, – указал Деметрий на какую-то цель слева по курсу, – вон там, в той долине, которая уходит за отрог, находится деревня илотов. Мы пройдем по хребту до самого конца, потом спустимся и, когда стемнеет, окажемся на дороге. Оттуда до деревни уже недалеко. На большой развилке оставим твой отряд. А я со своим обойду деревню и нападу на дома приговоренных илотов.

– Может, здесь спустимся, – неуверенно посоветовал Тарас, разглядывая сверху ложбинку среди камней, где он когда-то устроил свое лежбище, – здесь тропа шире.

– Зачем раньше времени показываться на глаза илотам, – резонно заявил Деметрий, вытирая каплю пота, готовую сорваться с его кустистых бровей, – они и так знают, что мы неподалеку. Моли богов, чтобы они уже не сбежали всей деревней на юг.

– Да куда они денутся? – наигранно усмехнулся Тарас, удивленный, но и немного обрадованный возможности такого поворота событий.

– В прошлом году илоты из западной Мессении скрылись в храме Посейдона, на берегу моря. А святилищ Посейдона немало и здесь, на востоке. Одно из них на мысе Тенар[24 - Мыс Тенар – крайняя южная точка Пелопоннеса. Здесь был расположен храм Посейдона, где часто находили убежище илоты. Считалось, что любого человека, вошедшего в храм, нельзя убить, пока не покинет его по собственной воле. А до тех пор он находился под охраной божества. То же касалось и храмов, посвященных всем другим греческим богам.], в трех днях пути. Они всегда так делают, когда хотят сохранить свои жалкие жизни, – пояснил Деметрий, зло усмехнувшись, – эти глупцы надеются, будто нужны богам и те их спасут. Разве ты и это забыл?

– Да нет, помню, – соврал Тарас и быстро проговорил, чтобы избежать новых расспросов: – Ладно, давай сделаем, как ты сказал. Так вернее. Пойдем по хребту.

Но с места не двинулся, рассматривая горный пейзаж. Время было уже послеобеденное, солнце давно прошло зенит и клонилось к закату. «Часа четыре, – прикинул Тарас, умевший определять время по солнцу и теням, которые отбрасывали вершины холмов, – пока дойдем до конца этого хребта, уже действительно стемнеет. Но Деметрий дорогу найдет в любой темноте. Он ведь и планировал ночное нападение, рейнджер хренов».

Бросив очередной взгляд вниз, спецназовец заметил небольшую реку, вдоль которой, повторяя изгибы узкого русла, струилась еле заметная тропа, пустынная в этот час. Наконец, скользнув взглядом по песчано-желтым холмам с вкраплениями зеленой краски, плавно терявшими высоту как раз по ходу их движения, Тарас махнул рукой.

– Идем. А то время упустим, и все илоты разбегутся.

Деметрий снова занял место во главе колонны. Сам он был вооружен своим кинжалом, как и большинство облаченных в короткие гиматии спартанцев. Но у некоторых, кроме того, Тарас заметил массивные обструганные палки, наподобие той, которой его «подрезали» на взлете. Серьезного оружия «детям», как ему показалось, пока не давали, поэтому в ход шли любые подручные средства. Но в том, что молодые спартиаты и с этим оружием могли обращаться вполне ловко, Тарас убедился на собственной шкуре. Новых доказательств не требовалось.

Еле видная тропа шла по самой кромке хребта, петляя между камнями и редкими деревьями. Дневная жара раскалила валуны, от которых в небо поднималось марево, делавшее воздух густым и непрозрачным. В траве стрекотали цикады. С этой стороны склон порос лесом не так густо, как на другой стороне хребта, где до сих пор укрывалась агела Деметрия. Но все же рассмотреть передвигавшихся по самому гребню молодых спартанцев снизу было практически невозможно. В этом Тарас вынужден был согласиться с Деметрием.

Передвигались спартанцы быстро и молча, лишь изредка перекидываясь вполголоса замечаниями, а в основном общаясь жестами. Тарас сам несколько раз останавливался и пересчитывал своих новых подчиненных. Но те шли за ним след в след, молодежь не отставала и во время этой процедуры посматривала на него молча, но с некоторым удивлением. Заметив это, Тарас успокоился и продолжал весь оставшийся до спуска в долину путь, уже не пересчитывая личный состав, лишь изредка окидывая бойцов взглядом на поворотах тропы, которая уже свернула вправо и резко пошла вниз. Вскоре хребет закончился.

Прыгая по камням в быстро наступавших сумерках, спецназовец вдруг оказался на небольшом оголенном выступе скалы, откуда открывался вид на обширную страну, лежавшую внизу и простиравшуюся до самого горизонта. К своему удивлению, он заметил на небольшом отдалении первые признаки жизни. Слева по курсу, километрах в десяти посреди холмов, виднелась группа деревушек в несколько домов каждая. Но путь агелы, судя по всему, лежал мимо них, прямо. Там Тарас рассмотрел, задержавшись ненадолго, довольно большую по местным меркам деревню, которая была выстроена на холме у ручья. Впрочем, «выстроена» – было сильно сказано. Хотя он смотрел на нее с высоты и издалека, Тарасу показалось, что дома в ней не лучше тех развалюх, которые он видел пару недель назад в высокогорной деревне. Только числом больше. Ни мельниц, ни огромных амбаров. Никакой механизации. Только поля и огороды вокруг.

Солнце медленно падало за горизонт, погружая склоны Тайгета во тьму. Рядом с деревней паслось стадо свиней, охраняемое ничего не подозревавшим пастухом, который уже собирался гнать их обратно в деревню. Горный воздух благоухал ароматами трав и цветов. «Мирная картина, – поймал себя на странном ощущении Тарас, инстинктивно поправив ножны. – Идиллия просто. А илоты спят и не подозревают, что скоро начнется резня». И поскакал вниз по тропе, быстро привыкая видеть в наступающих сумерках.

Оказавшись у подножия горного хребта, который здесь заканчивался, расходясь на несколько мелких отрогов, вся агела вскоре собралась у бурлившей реки. Головной отряд находился здесь уже давно.

– Переходим на ту сторону прямо здесь, – сообщил Деметрий, поджидавший всех у места сбора, – тут брод. А чуть дальше, не больше тех стадий, будет развилка дорог на север и юг. Там есть овраг, где можно укрыться на случай бегства илотов. Там ты и будешь меня ждать, Гисандр.

– Хорошо, – кивнул Тарас, уже почти привыкший к своему новому имени.

Один за другим, сначала старшие, а потом молодые спартиаты переправились через реку. Никто из них не стал снимать гиматий, чтобы вылезти на той стороне и одеться в сухое, хотя вода доходила им почти до пояса. Горная река здесь распадалась на несколько мелких рукавов. Тарас, заметив это, тоже остался в одежде. Командир не должен отрываться от коллектива.

Поднявшись на высокий берег уже в полной темноте вслед за бойцами Деметрия, Тарас некоторое время брел по траве и вскоре едва различал дорогу, слабо освещенную едва показавшейся луной. Вдоль нее росли редкие деревца, а справа от развилки пятном темнел овраг. Дальше дорога терялась меж небольших холмов, в нескольких километрах за которыми находилась деревня обреченных илотов.

– Жди меня здесь, – приказал Деметрий, вынимая кинжал, – если кто-нибудь из этих животных бросится в бега по дороге, заколи их как можно больше. Никого не щадить. Деревня смутьянов заражена и не может быть чистой.

– Хорошо, – снова кивнул Тарас, поймав себя на мысли, что Деметрий явно учился мастерству говорить, поскольку частенько выражался слишком высокопарно для такого молодого парня.

А кроме того, Тарасу не очень улыбалась перспектива быть командиром заградотряда. Бежать ведь могли не только мужики. Хотя в глубине души он не мог поверить в то, что деревня в сорок домов, населенных здоровыми мужиками и их взрослыми сыновьями, не окажет никакого сопротивления двум десяткам молодых парней, – молодежь он не считал, – разбитым на два отряда. Впрочем, до сих пор он никогда и не видел рабов живьем. Кто поймет их душу? Говорят, если сломать человека, пусть даже вдвое сильнее тебя, он будет тебе ноги лизать. Не зря же большинство «хозяев жизни» обладают сильной волей, но маленьким ростом. Так что размер не всегда имеет значение.

– Сколько человек ты собираешься казнить? – уточнил зачем-то Тарас.

– Если илоты будут благоразумны, – обернулся из темноты Деметрий, – не больше четверых. Ну а если нет… как выйдет. Чем меньше будет в Мессении илотов, способных на восстание, тем спокойнее жизнь.

И передовой отряд агелы исчез в темноте холмов. На эту «акцию» Деметрий взял с собой человек десять из молодых, чтобы приучать к тому, что делает сам. Подумав о том, Тарас нахмурился, но тотчас отогнал от себя эти мысли. В той жизни, куда его угораздило попасть, места для сантиментов было мало. Если верить учебникам, из которых он успел понахвататься отрывочных знаний о Древней Греции, здесь убивали направо и налево, а жизнь стоила гроши. Если ты не умеешь обращаться хотя бы с ножом, то дело плохо. А потому, как ни протестовало его сознание против того, что должно было свершиться, он остался на месте, приказав своим бойцам рассредоточиться.

Решившись принять участие в этом налете, он был уже не совсем Тарас, а наполовину Гисандр – молодой спартанец, которому вскоре предстоял какой-то особо жестокий экзамен на право именоваться гражданином Спарты. А выбор был, похоже, невелик: либо рабом, либо гражданином. И боец не был уверен, что при этом ему не придется кого-нибудь зарезать.

– Орест, возьми молодых и спрячьтесь среди деревьев на той стороне, – приказал Тарас собравшимся вокруг него бойцам, – в драку вступать, только если илоты побегут прямо на вас. Да и то в крайнем случае. А вы четверо будете ждать здесь в овраге, вместе со мной.

Молодежь под командой бойкого кифареда быстро перебралась через дорогу и пропала среди деревьев. Тарас проверил, но даже при свете полной луны, которая уже давала немало света, никого из них увидеть было невозможно. Эгор, Архелон, Книд и Плидистрат молча последовали за ним.

Опустившись на большой камень у края оврага и закутавшись в мокрый гиматий, Тарас приготовился ждать. До деревни отсюда надо было добираться еще примерно пару километров, но ждать пришлось не долго. Не прошло и десяти минут, которые спартанцы провели в гробовой тишине, как со стороны деревни раздался первый вопль. Крик был душераздирающий, так может кричать только человек, которого убивают. Причем жестоко и медленно.

Тарас невольно оглянулся на своих бойцов, сидевших в темноте на дне оврага, и Плидистрат, будто почувствовав взгляд командира, позволил себе нарушить тишину.

– Кто-то на дороге попался, – заметил он будничным тоном, – теперь илоты могут насторожиться.

Тарас взглянул на пустынную дорогу и приказал:

– Будем ждать.

После первого крика над деревней ненадолго повисла тишина, но по прошествии еще десяти минут раздался второй. Кричала женщина. А вскоре вдали показались языки пламени. Похоже, тихой операции устрашения не получилось, и Деметрий решил наказать непокорных илотов, спалив их дома.

Тарас ждал, не двигаясь с места, пока со стороны деревни, где полыхало уже несколько хибар, освещая часть ночного неба, на дороге не послышался шум. Приближалась толпа. Илоты шли прямо в руки спартанцам. Деметрий все рассчитал правильно.

Пока они приближались, Тарас еще колебался. Но когда в отсветах луны на развилке показались первые фигуры в лохмотьях, у него сработал инстинкт командира, получившего приказ задержать врага.

– Приготовиться, – бросил он своим бойцам, выхватывая кинжал.

И первым выпрыгнул на дорогу, преградив путь. За его спиной тотчас выстроились в линию четверо спартанцев с кинжалами. Предстоял неравный бой, который их не пугал. Все спартанцы были готовы к нему и лишь ждали команды броситься вперед.

Однако, когда илоты приблизились, Тарас растерялся. Мессенцев было человек двадцать – двадцать пять, из которых мужчин насчитывалось не больше десятка. Остальные были женщины и дети. Боец мгновенно ощутил себя главой картельного отряда «СС», которому предстояло истребить безоружных партизан, и решительности у него поубавилось.

Но все произошло само собой. Едва завидев молодых парней с кинжалами в руках посреди дороги, илоты-мужчины, а среди них были здоровые мужики лет по тридцать и старше, остановились, заслонив собой женщин. В руках они держали палки и мотыги, а в их глазах, сверкавших не хуже углей в ночи, Тарас прочел ненависть и решение идти до конца. Если раб восстал, ему терять нечего.

За спиной у илотов Тарас уловил движение, – женщины и дети бросились в лес, стараясь убежать подальше, пока мужчины намеревались задержать спартанцев, которых перед ними было всего пятеро. Но тут же раздались крики: это отряд молодых во главе с бойким кифаредом напал на них. Тарас с удивлением увидел, как один из его парней, ни секунды не сомневаясь, всадил кинжал в живот оказавшейся перед ним беглянке. Та закричала, упав в траву. И тогда илот, стоявший крайним в ряду рабов на дороге, бросился к нему, мгновенно оказавшись рядом, и в ярости саданул мотыгой по голове. Тарасу показалось, будто он услышал, как треснул череп. Молодой спартанец исчез в траве и больше не поднимался.

А остальные мужики с палками и мотыгами словно по команде бросились на медливших спартиатов, охватив их полукругом. На стоявшего впереди всех Тараса налетел бородатый илот в рваном хитоне, сквозь который даже при свете луны можно было заметить мышцы, бугрившиеся на руках и плечах. Здоровяк с ходу, сплеча рубанул мотыгой воздух в районе головы, но боец ушел вниз и в сторону, молниеносно дав ему подсечку и достав в падении ногой по голове. Нападавший распластался на земле, даже выронил мотыгу. Казалось, Тарас оглушил его основательно.

В этот момент другой илот, помоложе, налетел откуда-то сбоку и, размахнувшись, ударил Тараса дубиной по ноге. В последний момент Тарас убрал ногу, но дубина все же задела его по голени, вызвав дикую боль. Застонав, он тоже рухнул на землю. Новый удар пришелся рядом с его плечом, к счастью по камню, а третьего не последовало. Из темноты неожиданно возник Эгор и, подскочив к илоту, пырнул его ножом, а потом сразу же схватился со следующим.

Получив короткую передышку, Тарас быстро окинул поле боя, увидев, как дерутся остальные спартанцы.

Эгор, избежав удара мотыги, подрезал руку нападавшему. Архелон прыгал, уклоняясь сразу от трех илотов, отогнавших его к оврагу. А Книд уже успел поразить своего противника – бородатого мужика примерно сорока лет, – вогнав ему кинжал под самое сердце. Плидистрат, лишенный оружия ударом палки, боролся на земле со своим противником, тоже не из самых слабых. В общем, засада спартанцев была почти смята, а если учесть, что илоты ненавидели своих хозяев лютой ненавистью, то бой шел не на жизнь, а на смерть.

Жители этой деревни ничем не походили на тех, кого Тарас успел повидать в горах. Поняв, что их просто вырежут, как свиней, местные илоты взбунтовались, в ярости решив уничтожить всех, кто встанет у них на пути. В этом Тарас тотчас убедился. Попытавшись встать, он внезапно ощутил на своей шее железные пальцы крестьянина, поверженного им на землю мгновением раньше. Тот был вдвое сильнее спецназовца и массивней. Он стал душить спартанца, и боец, уже жадно хватавший ртом воздух, мгновенно ощутил себя на тренировке по излечению от страха смерти. Только на этот раз удушение могло закончиться настоящей смертью. А умирать ему, не успев разобраться в этом мире, совсем не хотелось.

По счастью, Тарас, даже упав на землю, не выронил свой кинжал. И теперь резким движением всадил его под ребро илоту, потом еще и еще раз, пока хватка мужика не ослабла и тот не остался лежать на нем мертвой тушей, от которой несло козлятиной.

Со всех сторон из темноты слышались крики и вопли ярости. Оттолкнув в сторону окровавленное тело раба, измазавшего его гиматий, Тарас вскочил и бросился на помощь своим, пытаясь рассмотреть их среди общей смертельной круговерти. Ближе всех был Архелон, расправившийся с одним илотом и бившийся с двумя оставшимися. Не раздумывая, – работали уже только рефлексы, – Тарас подскочил к месту схватки и всадил кинжал в грудь илоту. Это оказался молодой парень. Тот охнул и, согнувшись, упал под ноги Тарасу.

– Спасибо, Гисандр, – крикнул Архелон, уклоняясь от очередного удара илота с безумными глазами, вращавшего над головой своей мотыгой, и, прыгнув вперед, воткнул ему под сердце нож. Бородатый илот выронил свое оружие и, опустив руки, сделал шаг назад.

Архелон выдернул окровавленный кинжал из груди противника, тоже отпрыгнув от него на метр. Илот постоял так несколько мгновений, а потом рухнул навзничь, скатившись в овраг. Рядом на глазах Тараса Плидистрат с Эгором закололи своих противников. И теперь перевес был уже на стороне молодых спартанцев, которым удалось умертвить большую часть атаковавших илотов. Оставшиеся трое, поняв свое поражение, бросились в лес, куда уже сбежали женщины и дети, давно прорвав заслон из молодых спартанцев.