Пища

– Он давно здесь?

– Да, давно. Даже слишком давно.

Тома привезли в той же черной машине, что и Алису. Салон не был так сильно прокурен, а стеклоподъемники работали исправно, поэтом всю дорогу Том беззаботно играл, поднимая и опуская стекло. Настоятель не стал мешать ему, стараясь просто не обращать внимания на раздражающий звук.

– Устал от дороги?

– Совсем нет.

Стеклоподъемник щёлкнул в последний раз. Машина приблизилась к воротам.

– Скоро все устроится, малыш.

– Я не малыш.

– Ну, конечно.

Сначала его поместили ко всем. В общую комнату, где спали другие дети. Железная кровать казалась куда удобнее картонки в переулке, а окружающие, на первый взгляд, были куда добрее. Только на первый взгляд. Его быстро переселили в отдельную комнату, когда-то бывшую чуланом. Другие дети считали его странным. Пугающим. Не похожим на них, отчего было в нем что-то божественное. Иногда Настоятели заходили к нему в комнату и долго сидели там. Говорили с ним. Спрашивали о прошлом, но чаще о будущем. Их не интересовал приход Одинокого Бога или его появление в мире. Что-то внутри говорило им, что Бог уже здесь.

Тома отправили в Башню через год после прибытия в Дом. Один из настоятелей зашел в его комнату, но не вышел. Их нашли под утро, когда Том не вышел на завтрак и занятия. Настоятель лежал на полу. Из его пустых глазниц все еще лилась кровь, а Том сидел в углу на стуле и болтал ногами. Словно не произошло ничего страшного.

– Что случилось?

– Он попросил меня показать

– Что показать?

– Его.

– Кого?

– Я показал, но он не смог разглядеть.

Кухарка вспомнила птицу. Небольшое пернатое существо, ютящееся меж тонких пальцев Тома.

– Откуда она?

– Ее прислал Он, чтобы мне не было скучно.

Она поставила тарелку с похлебкой перед камерой и села рядом.

– Кто он?

– Тот, кому ты молишься каждый день. Он слышит тебя. И слушает. Так чутко… ты просишь его о мире, свободе и достоинстве. Просишь, чтобы Он помог тебе забыть… Хочешь подержать?

Он протянул ей птицу. Такую спокойную, словно руки Тома были для нее обжитым гнездом. Знакомым и даже родным. Она легко перепрыгнула в чужие руки, даже не глядя в глаза их хозяйке.

Том ел спокойно и с достоинством, словно поглощал не вонючую похлебку, а почти изысканное блюдо. Почти королевское. Иногда томно поглядывая на маленькую птичку. Точно также он смотрел и на Алису, прежде чем протянуть ей птицу.

– Хочешь подержать?

Алиса не отказалась, бережно протянув руки. Птицы прогнула также легко, как и за тридцать лет до этого.

– Как ее зовут?

– У нее нет имени.

– Это грустно.

– У нее есть предназначение. Быть, чем, кто она есть и делать то, для чего она была создана.

– Для чего?

– Чтобы быть со мной, когда настанет момент. Быть со мной, чтобы не было одиноко.

Том доел, отставив тарелку, и добавил?

– Не думал, что Он пошлет еще и тебя.

– Кто?

– Тот, в кого ты не веришь.

10

Алиса действительно не верила. Несмотря на многочисленные утверждения, подкрепляющие веру, она никак не могла принять факт того, что существует нечто «Иное». Нечто, превосходящее в силе даже самых могущественных людей.

Немедленно подойди!

Она всегда считала Папу самым сильным. Не потому, что он был большим, с толстыми и сильными руками и ногами. Не потому, что он мог отодвинуть шкаф, не кряхтя и краснея. Он был самым сильным, потому что однажды он отринул в себе все человеческое и стал чем-то большим, чем человек. Презирая людскую слабость, отрицая ее, он, как никто другой, приблизился к божественному.

– Кто такой Бог?

Старший Настоятель отложил очки и, словно проверяя свои мысли, ответил:

– Тот, кто лучше нас.

Больше он ничего не сказал и вновь погрузился в чтение. Алиса не знала, что он имел в виду. Лучше? Так, кто такой Бог? Бог – это не человек, потому что не может быть человеком. Потому, что все человеческое ему чуждо.

Папа был для нее богом. Пусть небольшим, но божеством, ставшим культовым только после смерти.

– Такова судьба всех богов.

– О чем ты?

– О твоем отце. Ты ведь о нем сейчас думаешь?

– Как ты узнал?