Группа крови на плече

– Да, да, – закивал я. – Это не моя одежда. Маскарад, мать вашу!

Кажется, поверила. Чунг опять стал им что-то объяснять на своем. Девушка и старуха в ответ молча кивали. Вьетнамец махнул рукой и направился в сторону тропы. Местные поплелись за ним.

Я подошел к Чунгу и шепнул:

– Какого хрена ты наставил на них ствол? Они и так запуганы.

– Не все мирные – свои, – загадочно ответил Чунг. – Надо было выяснить. Когда деревню казнили, они были в лесу. Прятались два дня в зарослях, теперь вернулись проверить. В живых никого не застали. На нас напоролись.

Мы вышли к тропе. Иван, опершись на локоть, с удивлением уставился на нашу процессию. Девушка и старуха, увидев раненого в советском камуфляже, совсем успокоились. Бабка больше не таращила на меня свои змеиные глаза. А девушка украдкой бросала в мою сторону любопытные взгляды. Только сейчас я ее разглядел. Простенькое платьишко почти до пят скрывало точеную ладную фигурку. Личико без единой морщинки напоминало детскую рожицу, но внимательные пытливые глаза говорили о том, что это давно уже не ребенок. Сколько ей? Двадцать? Тридцать? Хрен разберешь. Такие до старости как студентки.

Я подошел к Ивану, присел рядом на корточки:

– Что будем с ними делать, полковник? Местные из выживших. Гранат вроде за пазухой нет. И деревню знают – значит, правда оттуда. Чунг их потряс слегка. Непохоже на засланцев.

Иван поморщился:

– Только обузы нам не хватало. Ладно. Пусть пока с нами побудут, а завтра поглядим. Ночь почти, надо устраиваться.

Девушка что-то обсуждала с Чунгом на своем, бабуся шарилась по кустам – только ветки трещали. На хрена она туда забурилась, кошелка старая?

– Слушай, что эта бабка делает? – кивнул в ее сторону полковник. – Травки собирает, что ль?

– Ведьма она, командир, – ухмыльнулся я. – Ща будет зелье с жабами варить и добрых молодцев угощать. Но ведьма не черт, если что – справимся. Коли не проклянет. Смотреть за ней буду.

– Смотри, – усмехнулся в ответ разведка. – Только нет здесь добрых молодцев. Повывелись. Злые остались. Очень злые.

* * *

Глухая ночь растеклась чернотой по джунглям. Где-то ухала птица. Убаюкивающе шелестела листва. Небольшой костерок жадно лизал сухие веточки. Много его не кормили, чтобы дыма не было и отблески не засекли. Держали пламя хиленьким, на голодном пайке. В небольшой ямке. Так, лишь бы света чуть добыть, да еду подогреть. Заряд трофейных фонариков тоже экономили.

Я распотрошил упаковки с сухпаем. Лишь сейчас до меня дошло, как дико хочу жрать. Слона бы съел. Может, не всего, но ногу бы отгрыз точно. Ну или прямо бегущего бы завалил и хобот отломал. В детстве читал, что хобот у слона – самое вкусное.

«Суповой набор» состоял из прямоугольной картонной коробки, внутри которой были компактно впрессованы жестяные плоские банки. Вскрывались по принципу пивной. На крышках маркировка: M-1, M-3, B-1, B-2, D-2. Хрен поймешь, что это значит. Сейчас посмотрим.

Вскрыл одну, понюхал коричневую субстанцию. Что-то мясное. Гуд. В другой оказался хлеб. Консервированный, мать твою, хлеб! В следующей обнаружились крекеры и конфеты. Да ну на! Серьезно?! Конфеты на войне? Обожаю конфеты! Даже пластиковая ложка, запаянная в прозрачную пленку, прилагалась.

Таких наборов у нас оказалось немного, учитывая, что ртов теперь прибавилось. Каждому выдал по одному.

Чунг слупил свою порцию махом. Старуха поковырялась и отодвинула в сторону. Что-то сказала проводнику. Тот, заулыбался, закивал и доел ее пайку. Иван пожевал лишь тушенку. И то не все съел. Это оказался не поросенок, а индейка. Любимая птица янки.

Познакомились. Девушку звали Лиен, а ее бабку (бабку в прямом смысле кровного родства) Нгуен. Хрен выговоришь. Для такой карги как раз самое подходящее имя. Как говорится, по бабке и шапка.

Тыкая пальцем в сторону полковника, «ведьма» что-то безостановочно бухтела. Брызгала слюной и шамкала беззубым ртом. Что ей надо? Порчу, что ли, наводит? Жрачка ей не нравится, теперь на командира переключилась?

Иван был не против, когда я называл его командиром. Не то чтобы мне нравилось подчиняться, и не в высоком звании дело (хотя у меня пониже ранг, с ОМОНа я дембельнулся капитаном). Просто так он мне стал больше доверять.

Чужак из будущего признал его командиром. Это дорогого стоит. Для него… А мне не сложно. Когда погоны носил (хоть и «жали» они мне, сука, иногда до жути), привык к уставным порядкам. «Есть», «так точно», «разрешите идти на…».

Бабка не унималась и что-то доказывала Чунгу. Я уже хотел вмешаться, но Лиен, будто прочитав мои мысли, быстро что-то заговорила, тоже указывая пальцем на полковника. Чунга переводил.

– Она говорит, очень плохая рана. Нужно лечить.

А-а-а. Так бабуля не клянет нас, а желает оказать посильную медицинскую помощь. Вот только на «неотложку» она совсем непохожа. А на хирурга тем более…

– Что скажешь, Ваня? – повернулся я к полковнику. – Доверимся шаманской медицине?

Но Ваня опять ушел в отруб. Черт. Если так дело дальше пойдет, боюсь, до свадьбы не доживет. Мы с Чунгом солдаты, и руки у нас под лекарей не заточены. Единственной санитаркой среди нас, судя по всему, оказалась вьетнамская баба Яга, настойчиво рвущаяся осмотреть больного. Что ж, другого выхода нет. Выбор невелик: либо бабка его добьет, либо сам загнется. Держись, Ваня. И прости, если что…

– Давай, – кивнул я Лиен. – Пусть попробует. Она точно умеет?

За девушку ответил Чунг:

– Говорит, роды в деревне принимала.

– Отлично, – всплеснул руками я. – Жаль только, что командир рожать не собирается… Ладно. Пусть пробует. Но я отвернусь. Не могу смотреть, как над человеком «колдуют».

Отсев на другую сторону от костра, краем глаза поглядывал за действом. Не сдержался. Старуха вскипятила воду в железной кружке, что-то туда растерла. Опять вскипятила. Снова нахреначила полкружки корешков, предварительно вытащив старую «заварку». Движения ее были точны, без суеты и тремора. Будто всю жизнь в лесах красных командиров лечила.

После всех манипуляций получилось две кружки коричневой жидкости. Одна из них была тягучая, как деготь. Вторая пожиже, но на вид не менее мерзкая и вонючая до ужаса.

Чунг размотал бинты на полковнике. Старуха промыла отваром рану. Насовала под свежий кусок марли пожамканную кашицу. Приложила сверху каким-то листом и кивнула Чунгу. Тот мастерски перевязал рану бинтом из новой стерильной упаковки.

На этом бабка не успокоилась. Зажгла лучины из пахнущей почему-то скипидаром палочки, поводила перед неподвижным лицом полковника. Попускала на его нос кольца дыма, что-то побормотала, приподняла ему голову. Иван очнулся и пока соображал, что происходит, Нгуен влила ему в рот отвар из железной кружки. Полковник морщился и фыркал, но выпил до дна.

– Мда… Спробуй заячий помет, он ядреный, он проймет, – всплыло вдруг в памяти. Точно Яга.

После подбросили в костер хвороста и легли спать на ворохе заранее собранных разлапистых листьев. Первым дежурить вызвался Чунг. Ну и хорошо. От усталости я готов был вырубиться даже стоя. Денек выдался долгий и насыщенный.

Не каждый день такое. Попал в прошлое, убил несколько америкосов, устроил засаду, снова покрошил америкосов – так, блин, и во вкус войти можно! Спас советского полкана, подобрал беженцев. Теперь можно и отдохнуть. Только прилег на подстилку из листьев, как сразу провалился в небытие…

Глава 5

На следующий день утром я проснулся с надеждой, что мне все приснилось. Ведь бывают вот такие реалистичные сны, что прям все в подробностях?

Хрен там. Стоило только открыть глаза, увидел разглядывающую меня Лиен. Винтовку она держала твердо, на дежурстве не спала. Молодец!

– Чао чи, – поздоровался я с девушкой. Если что и вынес из прошлого дня, так это «привет» по-вьетнамски. К моему удивлению, Ваня выглядел значительно лучше. Порозовел, глазами лупал вполне бодро.

– А где ведьма и Чунг? – поинтересовался я, потягиваясь.

– Ле пошел разведать дорогу к реке, Нгуен за кореньями пошла. Сказала, что сделает отвар для меня.

– Ты понимаешь по-вьетнамски?

– Нахватался.

Под заинтересованным взором Лиен я прошел к ручейку, что бежал невдалеке, разделся. Целиком залез в воду. Начал намыливаться мылом, что нашел в запасах американцев. Ух, как хорошо… Еще бы с обувкой решить вопрос. Армейские ботинки Дамбо мне вполне подошли. А вот носки… За время путешествия они превратились в склизкие комки. Эх, сюда бы портяночки. Перемотал, и отлично. На войне первое дело – соблюдать чистоту и следить за ногами. Собьешь – все, не боец.