Микадо. Император из будущего

– Да, господа. Наши затруднения, и бы даже сказал беда – это христианские провинции Симадзу. Пока мы воевали с Регентами, свергали сёгунат Асикага, могущественный правитель княжества Сацума – Симадза Такахиса при полной поддержке португальских торговцев, католических иезуитов взял под свой контроль 22 провинции на островах Кюсю, Сикокку, и на центральном острове Хонсю. Такахиса последовательно сокрушил кланы Мори, Тёсокабе и еще с десяток мелких родов. Пока мы только завоевываем нашу половину Японии, Симадза уже захватил вторую часть страны. Пусть и более бедную, без золотых рудников и серебряных шахт, зато с 7 миллионами крестьян, которых иезуиты очень быстро христианизируют и поставят под ружье. А с аркебузами у них тоже проблем быть не должно. По донесениям шпионов из Манилы, первая партия из 10 тысяч ружей и пятидесяти пушек уже ждет своей отправки. Инструкторы-конкистадоры из индийского Гоа, Малаки также готовы по первому зову Такахиса приехать в Японию и обучать местных асигару современным методам ведения войны.

Только сейчас, глядя на карту и слушая цифры, мои сподвижники осознали весь масштаб проблем.

Как пела группа Уматурман:

…И треснул мир напополам, дымит разлом,
И льётся кровь, идёт война добра со злом…

Пусть война пока тайная, скрытая от глаз посторонних, но от этого не менее кровавая.

– Нельзя сказать, что мы ничего не делаем – я решил слегка ободрить посмурневших вассалов – Во-первых, я выпустил указ о запрете торговле с христианами за серебро. На курсовых разницах «шелк-золото-серебро», португальцы ушестеряли свою прибыль. Во-вторых, я пресек их попытки ввозить в страну Восходящего солнца опиум, как наиболее рентабельный после шелка товар. Хотя, конечно, южные провинции, особенно на Кюсю контролировать мы не можем. В-третьих, наши коммерческие дома – Джинья и Таиша – получили максимальные преференции по торговле с Китаем. Но тоннаж их судов, пока не позволяет составить конкуренцию южным варварам. И тут на сцену должны выйти…

– Вако! – первым догадался Хайра – Если португальские суда будут захватываться пиратами, то это нанесет огромный ущерб христианам и дайме Симадза!

Глава 2

Солнце движется с востока
Да, в другую сторону
Уходили гейша с нинзей
На манчжурскую войну
Рос бамбук под Фудзиямой
Клокотали журавли
Кама-сутра, сутра-кама
Ай, люли, люли, люли

    Леонид Каганов

Звучит звонкий удар рынды и я просыпаюсь. Еще три удара в корабельный колокол – ага, значит уже 6 утра или вторая вахта. Фарлоу завел на Тага-Маре порядки военно-морского флота Британии. Каждые полчаса вахтенный бьет в рынду. Получасовой промежуток между этими трезвонами называется «склянка». Счет склянок начинается после полудня – в полпервого бьют в рынду один раз (1 склянка), в полвторого – 2 раза, и так далее до 8 склянок в 4 часа. Затем счет открывается заново. Вся судовая жизнь подчинена четырехчасовыми промежуткам или по-морскому «вахтам». Матросам удобно – известно, когда вставать на службу. А вот «пассажирам», к которым отношу себя и я – не очень. Сначала просыпался от каждого удара, теперь только от 4-х подряд. А как бы было хорошо еще придавить пару часиков подушку! Пуховых перин в каюте нет, но и набитый душистой травой шелковый чехол меня полностью устраивает. Тем более, ночью снился такой замечательный сон! Как поется в песне Земляне:

И снится нам не рокот космодрома,
не эта ледяная синева,
а снится нам трава,
трава у дома…

И вот мне тоже приснилось, как будто я дома. Иду под ручку с девушкой летом по тенистому бульвару. Травка зеленеет, солнышко блестит. Только что мы съели с ней в ресторане бараньего шашлычка. Ну, знаете такой ароматный, на косточке, с курдюком. Он еще поет, когда жарится на шампуре. Ну не поет, посвистывает. Это кипит вода внутри мяса – прожаривая его изнутри. На гарнир у нас был салатик из бакинских помидоров, золотистая картошка-фри. Почему-то упакованная в картонную коробочку из Макдональдса. Запили всю эту радость мы… нет, не кока-колой, а отличным красным вином. Настроение замечательное, дама смотрит на меня хмельным, многообещающим взглядом. А я смотрю на ее голые ноги и коленки, вокруг которых ветер раздувает мини-юбку. Ее теплые губы касаются моей щеки и тут… раздается удары рынды! Я просыпаюсь, и понимаю, что еще почти пятьсот лет мне не видать мини-юбок, красного вина и баранины с курдюком. Почему? А на японских островах в 16-м веке не водятся бараны. И виноград не растет. Разве, что судьба забросит меня в Китай? Там-то нормально вино должно же быть?

Кряхтя встаю, распахиваю ставни. Ранее утро, солнце только-только вылезает из-за горизонта. Волнение умеренное. Я звоню в колокольчик. В каюту тут же заскакивает мой денщик Ёсихико Нода. За ним в коридоре толпятся охранники. Половина из воинов-псов, половина синоби Хандзо. Пузатый Нода (в личные слуги попадают только «отмеченные богами» и тучность тут – лучший знак!) помогает мне умыться, одеть тренировочное кимоно. Утренняя зарядка проходит на палубе. Под руководством одного из мастеров школы Кога-рю мы разминаемся, отрабатываем удары и броски. Растяжка – самая мучительная часть тренировки. Тебя ставят на шпагат и двое помощников тянут за веревки, привязанные к ступням. Боль адская. А еще попробуйте связанные сзади руки выкрутить вперед.

После тренировки – водные процедуры и завтрак. Опять сырая рыба, рис, соевый соус, водоросли. Так и хочется на манер Верещагина из «Белого солнца пустыни» крикнуть: «Да, надоела уже это черная икра. Хлеба дайте!». Любого – хоть белого, хоть черного. Увы, высшие силы глухи к моим мольбам.

По окончанию завтрака, принимаю доклад капитана. За ночь мы взяли мористее и бороздим воды Тихого Океана на траверзе самой восточной части Хонсю – мыса Кусимото. Крупных кораблей не наблюдается – одни рыбацкие джонки. Если в ближайшие дни Черный корабль не появится, пойдем к берегу за припасами.

На захват Жемчужины я отвел себе неделю. Дольше отсутствовать в Киото становится небезопасно. Вокруг Императора так и вьётся японская высшая аристократия, спящая и видящая, как мою голову насаживают на пику у замковых ворот. Такие крупные фигуры, как Тоётоми Хидэёси и Токугава Иэясу – тоже очень себе на уме. Пытаются вертеть Го-Нара, нашептывая ему о моих богатствах и власти. А почему бы верховному владыки Японии не переделить провинции Сатоми? А не слишком ли много прав себе захапал Великий министр – Дайдзёдайдзин? Этой парочки уже удалось отложить вопрос формирования правительства и назначение в кланы государственных управителей – коор-бугё. Данным шагом я хотел пресечь феодальную вольницу в завоеванных землях. Начинать строить единое государство нужно с налоговой системы (дабы все подати и пошлины попадали в карман центральному правительству), а также с общей армии и денежной системы. Для чего, мной были запланированы реформы по унификации золотых и серебряных монет (с одновременным запретам кланам чеканить собственные деньги), военными городками в каждой провинции, запретами на возведение замков и иных оборонных сооружений и еще несколько мер, направленных на упрочнение верховной власти.

Увы, все мои проекты Микадо складирует в имперском архиве, предпочитая развлекаться в компании придворных. То у него загонная охота на оленей, то премьера собственноручно написанной пьесы для театра «Но». Чашу моего терпения переполнил слух о том, что Император собирается взять наложницу из клана Симадза. Того самого клана, война с которым вот-вот начнется и не исключено, что обернется для страны иностранной интервенцией. Го-Нара пытается сидеть на двух стульях сразу. О чем я ему прямо и сообщил во время последней аудиенции. Присовокупив обещание, что седалище треснет. Негоже так с Сыном Солнца, но Го-Нара проглотил. В Киото и окрестностях находится пятидесятитысячный корпус моих войск под командованием Хиро-сана. Императорский дворец набит мацукэ и ниндзя Гэмбана и Хандзо. Буду гнуть свою линию и готовится к войне.

На палубе начались учения матросов и солдат по ликвидации пожара, и я спустился в свою каюту. Там уже меня поджидал глава моей службы безопасности. За последние полгода Гэмбан оправился от сидения в зиндане, подобрел, обзавёлся куцей бородкой (как он сказал: «дабы компенсировать лысину сверху – волосами снизу лица»). Вот во всем японцы пытаются обрести гармонию. Даже в волосяном покрове.

– Итак, продолжим наш вчерашний урок – откашлялся Гэмбан – Сегодня я расскажу о самых известных семьях синоби, которые составляют цвет школ Кога-рю и Ига-рю.

– А как я смогу использовать эти знания? – сходу поинтересовался я.

– Ёшихиро-сан – пристально посмотрел на меня главный шпион Сатоми – После удара по голове вы стали очень торопливым. Но я отвечу на вопрос. Я бы мог сказать, что знания нужны для того, чтобы помочь выжить в этом сложном и опасном мире. Ниндзя коварны и могут предать в любой момент. Чем выше поднимается клан Сатоми, чем больше власти у его дайме – тем больше угрозы будут видеть в вас синоби. Понимать, что движет людьми в черном, чего они боятся, к чему стремятся – все это позволит управлять ими и не быть обманутым. Я бы мог сказать, что знания нужны для вашего развития, тренировки памяти, расширения кругозора. И это тоже была бы правда. Полуправда! Истина заключается в том, что мне 56 лет. Много раз за свою жизнь я проходил по краю пропасти. И каждый раз думал: «Неужели все те крупицы сведений, что я так тщательно собирал о том, как устроен этот мир – умрут вместе со мной?» Разве это справедливо, что весь мой опыт, умения не перейдут к кому то более достойному и возвышенному? А теперь я вижу – вам Ёшихиро-сан можно доверить самое сокровенное, что есть у меня.

– Вы видите во мне ученика?

– У меня был приемный сын…

– Мисаки Мураками.

– Да. Больше чем сын. Он умер. Умер для того, чтобы вы жили. И жило наше дело.

И сразу безо всякого перехода Гэмбан начал диктовать описание главных семей школ Кога-рю и Ига-рю.

– Династия Сэйко. Основатель – Янаха Сэйко. Живут в провинции Вакаса. Называют сами себя «траурными ниндзя». Вся семья – около 100 человек, две деревни. Носят черно-белые балахоны с нашитыми костями и черепами. Любят устраивать засады на кладбищах. Умело претворяются мертвыми. Известен случай, когда Янаха Сэйко окруженный врагами надкусил себе язык и сделал вид, что умирает от раны шеи, обильно смочив ее высосанной кровью. Используют тайнопись из цветных зерен риса – красные, желтые, синие, белые и черные злаки смешивают по специальной схеме и выкладываются в дуплах, на дороге… Великолепно владеют копьями и любым колющим оружием.

– Династия Гекку. Патриарх рода – Хироко Гекку. Первый придумал лодки с двойным дном и люком для выхода под воду. Использовал это изобретение для потопления галеры, на которой плыл дайме клана Миеси.

– И как же это он сделал? – заинтересовался я проделками средневековых водолазов.

– Ниндзя Гекку изображали рыбаков. Но в их джонке, которая ставила сети рядом с судном Миёси был тайный выход под воду. Хироко взял просмоленную бочку, набил ее порохом, поместил внутрь колесцовый замок с кремнием и протянул к нему веревку. Темной ночью, один их гэнинов Гекку подплыл с бочкой к галере, прикрутил проволокой мину к борту и дернул за веревку.

– Синоби погиб? – стормозил я.

– Кого интересует судьба рядового гэнина – пожал плечами Гэмбан – Итак Гекку. Живут в провинции Бизен. На берегу внутреннего моря. После мести Миёси в живых осталось всего 20 бойцов. Могут бегать по воде, жить под водой.

– Да ладно! Небось, какой-нибудь фокус. Поди дышат через полый бамбук или еще какие-нибудь выдумками пользуются!

– Не без этого. Я был знаком с Хироко, делал ему один заказ. Он показал мне свой бег по воде. В озере или реке тайно врываются столбы, длинна которых вровень с поверхностью. Синоби заучивает их расположение и убегая от погони точно ступает на верхнюю часть столба.

Ага, вот и вся мистика. «Пошел прочь, щенок» – знаменитые кадры актера Миронова из фильма «Бриллиантовая рука», бегущего по водной глади Черного моря.

– Семья Ономати – тем временем продолжал свою лекцию Гэмбан – Больше 200-от бойцов. Самая многочисленная семья школы Ига-Рю. Имеет наибольший вес на совете старейшин. Кстати, наш Хандзо тоже Ономати. Универсалы. Техника маскировки, искусство проникновения в любые помещения. Отлично лазают по стенам с помощью стальных накладных когтей, кошек. Владеют мечами, луком со стрелами, часто используют яды. Лучшие среди синоби по джиу-джитсу. Умеют подавать сигналы кострами, разноцветными дымами и вообще большие любители шифров и тайнописи.

Тут Гэмбан прервался и вытащил из-за пазухи бумажный свиток. Подал мне. Я его взял, раскатал на столе. Абсолютно пустой, белый листок. Я вопросительно посмотрел на мацукэ.

– Лизните в центре – подмигнул мне Гэмбан.

Я слегка опешил от такого предложения, но потом все-таки пересилил себя и лизнул свиток. На вкус он оказался горько-соленым. Через минуту к моему изумлению в том месте, где осталась моя слюна, начали проступать иероглифы.

– Тайнопись Ономати – спокойно пояснил шпион – Хандзо перед отъездом в земли Яманаути показал как и чем делаются подобные скрытые записи.

– И чем же? Молоком? А потом высушить?

– Зачем так сложно? Мочой.

Я еле успел добежать до борта клиппера, прежде чем рвотные массы вырвались из меня наружу. Вот сука, Гэмбан!! Разве так можно?!? Учеба…бип. бип… по-японски. Мордой в дерьмо. Окружающие – моряки, самураи клана и даже оба европейца – деликатно отвернулись от блюющего дайме, сделав вид, что их тут нет. Разозлившись на мацукэ за эту дурацкую шутку, я отправился на нос судна, решив переждать приступ злости в одиночестве. Как говорится, в гневе – не наказывай, в радости – не награждай. А дабы не сидеть без дела, стал записывать в свой дневник планы по техническому прогрессу. Моя фотографическая память позволяла мне выуживать из глубин подсознания совсем удивительные вещи.

Начнем с простенького. Самого банального. Ну, скажем…Нумерация домов в моих городах! Вроде бы примитивная вещь, а какая полезная! Намного легче вести учет жителей, собирать налоги, искать преступников. Идем дальше. Возьмемся за химию. Масаюки Хаяси сообщил мне перед отплытием, что научился нагреванием в щелевидных печах коксовать уголь. Пережигаем известняк, который добывают в двух карьерах на всю Японию, в негашеную известь. После чего еще раз пережигаем с коксом. Вуаля – на выходе карбид кальция. Если бросить его в воду – образуется ацетилен, который замечательно горит. А если к этому процессу подогнать ацетиленовую лампу…