Несколько часов
– Да, Вы правы, Джон. Бороться с коррупцией необходимо. Вопрос в том, как. Наказывать мелких чиновников, гаишников? Или начать сверху – проверить каждого министра и депутата? Так ведь и то, и другое делается…
– Но, в то же время, все видят, что происходит в Москве, в Сочи, в Газпроме, Транснефти. Даже президент и премьер-министр публично говорят об огромных размерах коррупции. Ведь Вы должны быть в курсе! Почему же ситуация продолжает ухудшаться?
– Я не знаю ответа, Джон. Мне кажется, что заставить общество измениться сложно. Иногда кажется, что честных людей очень мало, если они вообще есть. Надо надеяться, что новое поколение будет более ответственным. Тем, кто переступил черту сложно вернуться назад.
– То есть, по-Вашему, надо просто ждать? И все пройдет само собой?
– Отчего же. Надо пытаться работать с молодежью, с обществом в целом. Рост благосостояния, уменьшение разрыва между бедными и богатыми, образование. Ну и репрессивные методы никто не отменял…
– Вы думаете, что эти новые хуйвэйбины не будут подвержены коррупции?
– Не знаю. Вряд ли. Наверное, со временем они разделятся на фракции: молодых бюрократов и идеалистов. Хотя, не уверен, что они так долго просуществуют – нет ни идей, ни лидеров, болото… С другой стороны, может это породит контркультуру, которая будет менее подвержена коррупции. Но пока никаких признаков ни того, ни другого не видно…
– То есть, в ближайшее время перемен к лучшему ждать не стоит?
– Чудес не бывает… Хотя… Может быть именно чудо нам и поможет.
– О чем Вы? – с интересом спросил Джон.
– Не знаю точно, но, может, стоит попробовать… – МЧ разлил чай по чашкам.
– Видите ли. С одной стороны, люди, накопившие состояния не совсем честным путем, очень заинтересованы в легализации своих капиталов, они более склонны играть по правилам. В Вашей стране что-то похожее называют лоббизмом.
Джон внимательно слушал своего собеседника.
– В то же время, у нас есть православие. И дело здесь не столько в религии. Прощение, на мой взгляд, является одной из фундаментальных идей нашего общества. Если люди согласятся простить взяточников-казнокрадов, то можно попробовать что-то изменить. Я предполагаю, что среди тех, кто переступил черту, большая часть хочет получить амнистию. Они не хотят жить и умереть непрощенными. Не государством, а обществом, может даже своими собственными детьми. Прощение в обмен на обещание играть по правилам – это и будет чудо. А может и не чудо: референдум по амнистии, новые законы и правила, общественный договор. Я думаю, что важнее остановить коррупцию, нежели наказать всех виновных.
– Интересная мысль, – Джон затянулся очередной сигаретой. – Вы думаете, это возможно?
– Не уверен. Это мои мысли, если хотите. Я не знаю всего, что происходит. Возможно, что ситуация гораздо хуже. А, может быть, правоохранительные органы смогут улучшить ситуацию гораздо быстрее. На мой взгляд, главный вопрос – готово ли общество?
– Но почему подобные идеи не обсуждаются в прессе? Что по этому поводу думает Ваша православная церковь?
– Попросить их добавить коррупцию в список смертных грехов? И объявить, что коррупционеры будут вечно гореть в аду на медленном огне?! И то, что внуки их будут прокляты до седьмого колена?! – с улыбкой ответил МЧ. – Может быть, решение проблемы коррупции никому сейчас не нужно? Возможно, имидж самой коррумпированной страны позволяет защитить внутренний рынок от конкуренции со стороны маленьких и средних иностранных компаний? Например, немецких. Большие корпорации могут договариваться на государственном уровне. А маленькие – нет. Поэтому и не идут сюда. Это даёт возможность резвиться менее эффективным местным предприятиям. Накопить жирок. Создать небольшой капитал… Или просто общество еще не готово к подобным дебатам. В системе 'человек-общество-государство', государство сейчас занимает центральную позицию. А общество фактически не существует из-за пассивности людей. Я верю в то, что общество должно определять государство, а не наоборот.
– Звучит довольно бредово… – заметил Джон. – Я имею в виду идею поддержания имиджа самой коррумпированной страны в мире. Ведь от этого страдают потребители!
– Здесь двойственная природа человека. Вы фокусируетесь на пассивной стороне – потреблении. Можно посмотреть на активную сторону – созидание. Потребитель, в сегодняшней ситуации, в менее выгодном положении. А созидатель – наёмный работник или владелец небольшого капитала – в выигрыше.
– Но эти деньги не направляются в реальную экономику?
– Вы уверены? Сбережение – это отложенное потребление… Кроме того, наша способность анализировать происходящее в экономике страны весьма ограничена. Какая часть экономики страны находится в серой зоне? Никто не знает. Та же коррупция, это не что иное, как перераспределение благ. Просто оно нечестное и, соответственно, неоптимальное. Здесь я не говорю о моральном вреде, его учитывать куда сложнее. Тем не менее, деньги остаются в системе. Сфера услуг, к примеру, в России растёт весьма бурно. И не только в Москве. Понятно, что машиностроение и подобные проекты развиваются медленно, очень медленно, но это и объяснимо. С точки зрения рационального принятия решений – вкладывать собственные средства в проекты со сроком окупаемости более десяти лет неправильно. И коррупция здесь, к сожалению, не главный фактор… Хотя…
Джон задумчиво молчал. Он не был первым человеком, кому МЧ рассказывал об этом. Отчасти поэтому его аргументы были логически выстроены, а предположения достаточно обоснованы. Он никогда не обсуждал это с отцом или друзьями – все они тщательно избегали подобных дискуссий. Но с некоторыми из них или в компаниях, МЧ иногда позволял себе высказывать подобные мнения. Реакция Джона ему нравилась.
Поразмыслив некоторое время, Джон огляделся по сторонам, надолго задержав взгляд на портрете отца. Затем он сказал:
– Понимаете, то, о чем Вы говорите, мне импонирует. Мы уважаем Вашу страну. То, чего вы добились, впечатляет. Но как это сделано… На наш взгляд, можно было достичь большего и с гораздо меньшими затратами. Общий вектор развития общества породил проблемы, многие из которых Вашей стране будет очень сложно решить самостоятельно. Наши страны должны сотрудничать. Мне нравится ход Ваших мыслей. И, поверьте, я, лично, разделяю многие Ваши идеи. Более того, я скажу Вам, что так думают многие и в моей стране. Мы понимаем, что и с нашей стороны было сделано огромное количество ошибок. Мы стараемся анализировать не только случившееся, но и различные альтернативные сценарии. Я ведь занимаюсь не только научной деятельностью, как Вы уже догадались…
Он внимательно посмотрел на МЧ. Тот лишь слегка улыбнулся в ответ.
– Я имею в виду общественную деятельность, – нисколько не смущаясь, продолжил Джон. – Я уверен, что ясно изложенные позиции по таким важным вопросам позволят нашим странам скорее достичь взаимопонимания и начать работу над множеством актуальных вопросов современности.
Джон сделал паузу, видимо ожидая реакции МЧ.
– Да и истории, – немного подумав, добавил он, – было бы замечательно, если бы Вы могли изложить Ваши взгляды на предстоящей конференции в Лондоне. Если Вам понадобиться помощь в подготовке материалов или сборе необходимой информации, дайте мне знать. Любая помощь, – подчеркнул он.
МЧ ничего не ответил. Он понимал, о чём говорит Джон. "Надо будет рассказать обо всём отцу", – мысленно решил он. А вслух сказал:
– Спасибо за откровенность, Джон! По поводу конференции я Вам сейчас ничего не скажу. Мне надо подумать.
– Я отлично Вас понимаю. Это не последняя конференция. Мы можем организовать другую. На всякий случай, вот моя визитная карточка.
Он встал и протянул МЧ свою визитку.
– Знаете, Джон, к вопросу о сотрудничестве… – МЧ взял долгую паузу, – Честно говоря, я нахожу западное общество излишне консервативным. Это явно выражается в постоянных ссылках к конституции, различным историческим декларациям, античным и библейским ценностям вкупе с отрицанием необходимости поиска новых идей. Вы застряли в прошлом, взяв из него только то, что вам нравится, и не смотрите в будущее. Вы всеми силами пытаетесь сохранить статус-кво. Но это становится всё сложнее: богатые становятся богаче, а бедные – беднее. Каждое новое поколение уже живёт хуже, чем предыдущее. Ещё не родившиеся дети уже должны огромные суммы денег. Я не думаю, что ваше нынешнее общество способно стать моделью для России. Более того, любая, даже лишь потенциально жизнеспособная идея, являет опасность для вас, поскольку может отнять у вас право морального доминирования. На мой взгляд, именно поэтому вам будет выгодно не допустить, чтобы новые идеи развивались. У вас есть для этого целый арсенал различных средств, включая, так называемую, свободную прессу и общественное мнение. И вы не стесняетесь ими пользоваться.
Джон не стал вступать в дискуссию.
– Я вижу Ваши сомнения. И, как я уже говорил, я, как человек, разделяю многие Ваши идеи, – открытая ладонь Джона как будто подтверждала искренность его слов. – В любом случае, я чрезвычайно рад нашей встрече и премного благодарен тому, что Вы смогли уделить мне Ваше время. Надеюсь, мы ещё увидимся!
МЧ пожал его руку. Джон немедленно откланялся и направился к выходу.
17:15
МЧ посмотрел на часы. До встречи с другом было ещё больше часа. Он попросил принести стакан сока. Достал свой телефон и задумчиво начал перелистывать записную книгу. После некоторой паузы он снял трубку телефона, стоявшего на столе, и набрал номер.
– Аллё, – из трубки раздался красивый женский голос.
– Привет, это я… – нарочито деловито сказал МЧ.
– Ой! Привет! Очень рада тебя слышать! Не ожидала даже…
– Да вот, выдалась спокойная минута, решил тебе позвонить. Узнать, как у тебя дела, чем занимаешься, какие планы на ближайшее будущее?
– Даже не знаю! Сейчас вот на репетицию собираюсь, это про планы. А дела как обычно – всего понемножку, даже не знаю с чего и начать… У меня подружка одна вчера вернулась с Ривьеры, собирались сходить кофе попить, посплетничать!
– Я бы хотел тебя попросить быть немножко более…
– Да что ты! – перебила она его – Это ведь я просто так сказала. Конечно, я понимаю, я про тебя… про нас ни слова, даже моей самой лучшей подруге. Честное слово! Не волнуйся, пожалуйста…
– Да я и не волнуюсь, просто не хотелось, чтобы об этом знал весь мир. По крайней мере, сейчас…
– Да, я прекрасно всё понимаю, не маленькая уже…
– Хорошо, не будем больше об этом! Я у тебя спросить хотел, какие планы на эти выходные?
– Выходные… – голос в трубке замолк на мгновение. – А что, хочешь встретиться? – тут же в её голосе появилась игривая интонация.
– Можно и так сказать, – голос МЧ оставался отчётливо сухим. – Давай встретимся завтра, во второй половине дня. Мне надо с тобой обсудить что-то важное и интересное.
– Замечательно! – деловито ответила собеседница МЧ. – Ты мне скажи, где и когда.
– Есть тут одно красивое местечко, недалеко от твоего дома. Я пришлю за тобой машину, чтобы с пропусками не мучиться.
– Я буду ждать, мой принц! – томным голосом ответила девушка и тут же расхохоталась. – На самом деле, очень рада, что ты позвонил…
– И я рад… – голос МЧ заметно потеплел. – Тогда до завтра?!
– Хорошо, до встречи! Я буду ждать твоего звонка…
Она не вешала трубку. МЧ ещё несколько мгновений прислушивался к ёе дыханию.
– Пока… Целую… – сказал он и нажал кнопку сброса.
"Делай, что должен и будет, что будет" – МЧ, почему-то, вспомнился старинный рыцарский девиз. Он повертел в руке свой телефон. Допил сок, поставил на стол пустой стакан и направился к выходу.
18:00
МЧ сел в машину. Иван убедился, что пассажир удобно устроился и тронулся с места. По радио шла дискуссия с участием приглашенных гостей. Пропустив начало, МЧ не мог сказать, кто есть кто.
– По-моему, тут дело не столько в России. Во всем мире люди думать разучились… Кризис, не кризис – такое впечатление, что мысль человеческая остановилась лет этак пятьдесят назад. С тех пор были, конечно, корректировки технические, но каких-либо идей не было. Как там этого звали, который конец истории провозгласил?! Фукусима? Нет, Фукияма; так вот, он недавно сказал, что ошибся. Продолжается история, только нет на наш век ни Вольтера, ни Маркса, ни Ганди. Если посмотреть на практическую сторону вопроса, то получается, что Маркс победил. Его система. С корректировками, но его.
Кто-то прервал его:
– Но позвольте, коллега, позвольте не согласиться. Смерть капитализма преувеличена. Также, как и конец истории. Вот хороший пример – нынешний финансовый кризис. Во всём обвинили негодяев банкиров. Они, безусловно, не ангелы. Но они всего лишь играют по правилам, установленным государством. Ведь если мы посмотрим на недавнюю историю, то увидим, что причины кризиса кроются в желании государства перераспределять благосостояние населения. Когда, в конце шестидесятых, в Америке неграм дали политические права, то выяснилось, что экономических прав у них нет. Откуда этому взяться? Соответственно, через несколько лет начались массовые протесты, закончившиеся погромами в больших городах. Чтобы как-то успокоить ситуацию, в 1977 году был принят так называемый Community Reinvestment Act, который заставлял банки выдавать кредиты бедным. Рынок, по сути, был заменён бюрократией, совсем в духе Джона Гольта. Соответственно, убытки банков, специализирующихся на ипотечных кредитах начали расти. Чтобы это компенсировать, банкиры начали искать более доходные вложения. Но они, как правило, более рискованные. Безусловно, введение подобного законодательства было не единственной причиной, но оно открыло ящик Пандоры, можно так сказать. Это знакомо игрокам в рулетку: 'убытки' – 'больше риска' – 'больше убытков'. В результате, мы имеем то, что имеем – разрушенную финансовую систему, огромный долг и полную неопределённость касательно путей выхода из кризиса…
– Интересное наблюдение, коллега. Получается, что решение федеральной резервной системы увеличить количество денег в системе всего лишь надувает очередной пузырь?
– Это, к сожалению, только часть картины. На мой взгляд, проблема более глобальна – снизив ставку почти до нуля, финансовые власти делают невыгодным сбережение. Они наказывают 'хороших' людей, которые работают и откладывают на будущее и поощряют 'плохих' людей, которые привыкли жить в долг, и не намерены ничего сберегать на 'чёрный день'. История показывает, что попытки государства перераспределить благосостояние обречены на провал. К сожалению, сейчас государственная бюрократическая машина направлена на искоренение 'хороших' людей и массовое воспроизводство 'плохих', которые полностью от этой машины зависят…
– Довольно громкое заявление, Вам не кажется?
– Я недавно слушал заявления Рона Пола, сенатора от Техаса, который заявил о своём участии в президентской гонке. Он предлагает свернуть государство и вернуться к либертарианским ценностям. К тому, что он называет "возвращение к заветам отцов-основателей"…
Его тут же прервали:
– Вот американцы молятся на свою конституцию. Кусок бумаги, написанный триста лет тому назад кучкой белых рабовладельцев протестантского вероисповедания. Они верят, что их конституция отражает вечные ценности. Ну и ещё тридцать поправок к ним. У англичан, например, конституции вообще нет. Или греки с их демократией – они, если память мне не изменяет, как изобрели демократию, так с тех пор и страдают…
Другой голос подхватил:
– Тут даже не столько вопрос основ этики – будь это конституция, демократология, Коран или нагорная проповедь. Это удел философов, и, как вы правильно отметили, их сейчас что-то не видно. Индивидуумов заменили институты, 'думающие танки'1*, как их называют на западе. Но меня лично больше занимает вопрос политического руководства, точнее лидеров. С точки зрения представления идей. Посмотреть на ведущих политиков первого десятилетия 21-го века: такое впечатление, что планета вырождается. Кто заменил таких как Сталин, Черчиль, Рузвельт, Дэн Сяопин, Рейган, Коль, Миттеран, Тэтчер, вот о ком я говорю…
Сделав паузу, тот же голос продолжил свои рассуждения:
– Давайте посмотрим на мир. Начнём с семёрки, или, чего уж там, прямо с Америки! Младший Буш в комментариях не нуждается, хотя, интересно отметить, что с тех пор, как Джон Хикли подстрелил Рейгана на третий месяц его президентства, две семьи контролируют американское правительство почти тридцать лет! Хиллари Клинтон до сих пор руководит госдепартаментом. Обама громко начал, но расклад ему достался, извините за выражение, дерьмовый. Как Путину в конце девяностых. Только тому повезло, а Обаме, судя по всему, нет. Хотя я и не специалист по Америке, врать не буду.
– В Европе ситуация поинтереснее – Шрёдера заклевали, хотя именно его реформы позволили Германии пережить этот кризис более-менее ровно. Да ещё спасти греков с их демократией и прочих, менее успешных европейцев. Он решительно отказался от войны в Ираке. Только вот бюргеры его усилия не оценили, хотя, скорее, это его партия не смогла подыграть на уровне. Да и сам он своим уходом в Газпром установил себе чёрный обелиск на родине. Ангела Меркель все ожидания превзошла, ничего не совершив – ни у себя в Германии, ни в мире. Шла по ветру, более-менее придерживаясь курса, заданного Шрёдером. За что к ней так и относятся: более-менее.
– В Англии лидеры – красавчики. В смысле выглядят хорошо. Кроме Гордона Брауна. Наверное, за это его и не любят. Нигде. Тони Блэра вряд ли можно назвать лидером – что-то зажатое между пуделем Буша и бульдогом Гордона. Его достижения после ухода, или, что уж там говорить, их полное отсутствие об этом ясно говорят. А за войну в Ираке его надо судить. Без вопросов. Нынешний их, Камерон, пока ещё никто, с точки зрения человечества. Посмотрим, как он разберётся с банкирами, погромщиками и олимпийцами.
– Сильвио, безусловно, супермен. Ему трусы можно наружу носить. Как настоящему супермену! В его возрасте мало того, что по бабам бегает и подшучивает над Обамой и Меркель, так и ещё умудряется управлять итальянцами. Если убрать его личную жизнь, то, по-моему, лучше с Италией никто бы не управился. Но, с точки зрения человечества, хвастаться особенно нечем – зря он Ливию бомбить согласился. Мог бы стать локальным миротворцем, глядишь, Нобелевскую премию мира получил бы. Хотя её теперь, скорее, за бомбардировки дают…
– На фоне Сильвио, Саркози выглядит как-то мелковато – стать президентом, чтобы развестись с семьей и детьми и жениться на бывшей топ-модели! Поступок достойный, хотя вряд ли он войдет в историю даже Франции. Разогнал протесты в Париже, теперь за Ливию взялся… Напрасный труд, от этой его авантюры выиграют Китай и Россия, и братья мусульмане ещё. Ливийцы точно проиграют. А больше про него сказать нечего – хоть горничных не насилует, так и то ладно!
– Кто там ещё остался?! Если хоть кто-то вспомнит, как зовут или звали лидеров Канады и Австралии, то я галстук съем, не как Саакашвили, а по настоящему! Правильно, что у них лидер королева! Большие малонаселенные страны. На отшибе. Хотя, с другой стороны – идеальное место для социальных экспериментов. Может быть, когда-нибудь, они решат попробовать что-то новое взамен своей традиционной англо-саксонской модели. Кто знает…
– Остаются ещё японцы. Но они, в лучшем случае, региональны. У Коидзуми был потенциал глобального лидера, но он так и не смог стать голосом Азии. Вряд ли кто-то другой сможет. А теперь у них там все проблемы внутреннего характера. Плюс старые разборки с Китаем и Кореей.
– И, раз уж речь зашла о Китае, пару слов про Поднебесную. Как там Черчилль говорил про бульдогов под ковром? Наверное, у них там что-то типа этого. Всё-таки там у них коммунистическая партия всем заправляет. А кто на самом деле управляет партией – вопрос очень даже философский. Ху Цзиньтао? Не уверен. Во всяком случае, на людях они ведут себя очень осторожно. Понимают, что все только и ждут, как они оступятся. Чтобы всем объединиться против Китая. Олимпиаду провели на отлично, с гриппом и землетрясением, вроде, справились. А вот Тибет и Шеньцзян – это их слабое место. Не уверен насчёт Тайваня…
Ведущий прервал его:
– То есть получается, что настоящих лидеров нет?
– Как Вам сказать, – продолжил голос, – получается, что на таком фоне наш Путин смог стать человеком десятилетия по версии одного известного журнала…
Один из комментаторов отметил:
– На мой взгляд, подобное возвышение Путина над мировыми лидерами ещё более подчёркивает разрыв между ним и, так называемой, российской элитой. Западные общества более гомогенны, они могут быть разделены по какому-то вопросу, но, в целом, большинство моральных и этических ценностей являются общепринятыми. Соответственно, элита эти ценности представляет, хорошо, пытается представлять! И разница между обществом, элитой и лидерами невелика. Хорошо это или плохо, я затрудняюсь сказать, скорее это закономерный этап развития демократии в условиях отсутствия внешних врагов. В России же общества как такового пока не существует – тому множество причин: география, религия, история, экономика, наверное, важнейшие из них…
Ведущий прервал его:
– Получается, что последние беспорядки в Англии показывают, что разрыв между обществом и элитой увеличивается.
– Похоже, что так. Надо проанализировать, что на самом деле случилось. На мой взгляд, применение карательных методов приведет к ещё большей люмпенизации определённых слоев общества, и в следующий раз ситуация может оказаться гораздо более сложной. На данный момент у этих людей нет идеи. Современных идей вообще нет, что только что отмечал мой коллега, но они могут быстро подобрать себе что-нибудь из уже имеющегося: анархизм, фашизм, например, или, наоборот, активировать полуспящие антидвижения: национализм, или тех же фашистов. Социальная экономика западных стран породила довольно большое количество людей-трутней, так называемых 'слакеров'. Таких, как герои фильма "Большой Лебовский". Они по природе своей пассивны, но талантливый лидер может вернуть их к активной жизни, организовать, дать им новую идею, компрометировав все старые.
Ведущий опять вклинился в разговор:
– А ведь теперь это можно сделать очень быстро с помощью социальных сетей!
Прерванный гость быстро парировал:
– Их можно будет точно также остановить. Отключив Интернет и мобильную связь или лишив доступа к ним наиболее активных пользователей, можно быстро заблокировать любое движение. Ещё Ленин говорил про почту и телеграф. Спецслужбы не спят, они уже провоцируют и вербуют сетевых деятелей. Глупо думать, что большой брат не умеет пользоваться Интернетом…
После некоторой паузы он продолжил:
– Более того, я думаю, что не только из-за этого вскоре социальные сети придут в упадок. Маятник качнётся в другую сторону. И если сейчас какой-то прыщавый юнец думает, что он кому-то нужен, что у него есть 'друзья', то вскоре он поймёт, что его обманули, использовали в чьих-то корыстных целях. Что мечты иллюзорны, а боль реальна. И тогда героин вернётся. Так уже было, когда панки сменили хиппи, когда кончилось лето любви, и дети цветов перешли на крэк. Потребность в любви постоянна, но заряд позитива от падения стены, всеобщего роста заканчивается и все понимают, что радоваться особо нечему. Кто знает, как там будет называться следующий способ уйти от мирских проблем.
Ведущий прервал его мрачные размышления:
– Но, в настоящее время, социальные сети играют важную роль в общественной жизни. Посмотрите, хотя бы, на арабские страны, Белоруссию!
– То, что я вижу в Белоруссии, как раз подтверждает то, что я говорил в самом начале – есть форма, но нет содержания. Вот они ходят по кругу: "Долой Лукашенко!" – а если случится также как с Туркменбаши, и его вдруг не станет?! Что они будут делать? У них нет ни программы, ни идеи, ни структуры. Можно смеяться над Явлинским, но, по крайней мере, у него была программа – "500 дней" называлась. Хорошая или плохая, но была! А у этих? Белоруссия – маленькая страна с покладистым, трудолюбивым народом и конкретными проблемами. Которые, позволю себе отметить, никак не связаны с Лукашенко. Он уйдёт, а проблемы останутся. Я не являюсь его сторонником, но, на мой взгляд, он не самый плохой лидер. Специфический, но лидер.
Ведущий программы подхватил:
– А что бы Вы предложили Белоруссии?
– Я тут, скорее, выступаю как сторонний наблюдатель. Нужна программа. Что-то более конкретное, чем надпись на заборе: "План Путина – Победа России". Я никогда не был в Минске и мне сложно предложить что-то прямо сейчас. Да и не моё это дело! Всё, что я хочу сказать – это то, что человечество находится в творческом тупике, особенно в том, что касается политического и общественного устройства. Экономика тут является отправной точкой и следствием одновременно. Найти решение сложно, но не невозможно. Отсутствие подходящей модели для Белоруссии или, например, Туниса, отсутствие даже попыток решения или нахождения какого-то оптимального пути развития наводит на печальные мысли. Европейская модель развития, когда отсталые окраинные страны финансировались из центра, ставшего богатым за счёт эксплуатации окраин в прошлом веке, больше не выдерживает давления. Нужны новые идеи…
