Несколько часов
– А если что-нибудь конкретное? – настаивал МЧ.
– Что же… – сказал Сергей Николаевич после некоторой паузы, – пожалуй, стоит попробовать из менеджеров сделать учёных. Вернуть в науку тех, кто ушёл ради денег и уже добился успеха. Дать им возможность доучиться, развить свои знания и применить свои таланты там, где они действительно нужны. А также позволить им выстроить научную деятельность по современным лекалам общества, а не по трафаретам столетней давности или интересам биржевых спекулянтов.
– Думаете, смогут? – с сомнением спросил МЧ.
– Есть только один способ проверить. Ведь раньше могли – люди всю войну прошли и возвращались обратно за парту и в лаборатории. Сейчас, конечно, народ помельче, так сказать, но страна большая и попробовать стоит!
МЧ ещё раз взглядом оценил амбиции Сергея Николаевича. Тот сидел прямо, с высоко поднятой головой. Он всем своим видом показывал, что прекрасно понимает с кем и о чём он говорит. МЧ это понравилось.
– Может и нам чуть отойти от своих энергетических проблем и взглянуть на науку пошире? – уже с улыбкой спросил МЧ.
– Как я уже говорил, идеи у меня есть. Ресурсы тоже имеются. Можно с коллегами поговорить, чтобы по два раза одно и то же не делать. Я уверен, что под Вашим руководством с удовольствием будут работать лучшие специалисты.
– Вы хотите сказать, под Вашим руководством. Ведь Вы будете научным руководителем. У меня просто времени на всё не хватит.
– Конечно. С удовольствием! – Сергей Николаевич с энтузиазмом заёрзал в кресле.
– Только не надо всё это излишне бюрократизировать. Подготовьте план работ, я бы хотел видеть конкретные результаты в ближайшем будущем. И не бойтесь конфликтов, просто отметьте точки потенциальных противоречий: и с коллегами из других организаций, и с правительством.
– Постараемся до конца недели подготовить, – вставая, сказал Сергей Николаевич.
– Подождите, – осадил его МЧ, – а как же это поднимет престиж нашей науки? Когда к нам ученики О'Риардана потянутся?
– Я думаю, что, во-первых, наука помолодеет. И станет более 'cool', как говорят наши американские коллеги. Их тоже привлечь надо, особенно тех, у кого родной язык русский. Понимаете, если у здания института припаркованы красивые современные автомобили, а в коридоре можно встретить успешных по всем признакам людей, то магнетизм перемен привлечёт новые таланты. Необходимо стать частью глобальной научной среды и тогда иностранцы перестанут видеть в нас плохо говорящих по-английски неудачников. Перестанут смотреть на нас, как на экзотические артефакты из другой эпохи. Тогда и ученики О'Риардана к нам приедут и будут с нами работать на равных.
МЧ опять представил себе Сергея Николаевича в смокинге с бабочкой, выступающим перед красивой аудиторией большого светского вечера. "Чёрт с ним! Пускай попробует…" – подумал он про себя.
– Отлично, Сергей Николаевич, – сказал он вслух, – через полчаса у нас встреча с О'Риарданом, не забудьте пожалуйста, что я говорил.
Сергей Николаевич уверенно кивнул и направился к двери.
МЧ попросил секретаря принести ему чай. Размешивая сахар, он продолжал думать о разговоре. Ему было любопытно, какие конкретно идеи Сергей Николаевич сочтет нужным продвигать с его помощью. На какие хвосты наступит сознательно, а на какие нет. С кем из коллег-учёных сочтёт нужным работать вместе. Любопытно…
Неожиданно, МЧ поймал себя на мысли, что об этом надо будет рассказать отцу. Что мысль о сотрудничестве с одним из партнёров вдруг переросла в концепцию реформирования отечественной науки. И он согласился отдать это какому-то Сергею Николаевичу. Ведь немедленно поползут слухи, как же без этого в научной среде! Отец наверняка не одобрит. Хотя… Это ведь была его идея – работать в этом институте. Да и не случилось ещё ничего, слухи были и останутся слухами. В любом случае, надо будет с отцом об этом поговорить. На Дне Рождения.
Зазвонил телефон. В трубке раздался мягкий грудной голос его сестры.
– Ау! Как ты там? Пойдем, кофе попьём?! Я тут мимо проезжать буду, захотелось заскочить-поболтать…
МЧ с сомнением посмотрел на часы.
– У меня встреча с иностранцами через полчаса. Может, лучше, пообедаем после этого? У нас тут, в кафе…
– А у тебя встреча эта надолго?
– На час, наверное, или полтора, не больше.
– Фу ты какой! – с притворной миной сказала сестра. – Я тебе позвоню через два часа! Чао!
В трубке послышались гудки. МЧ ещё раз посмотрел на часы и придвинул к себе распечатанную презентацию.
11:00
Профессор О'Риардан напомнил МЧ отца Джеймса Бонда. Статный, аккуратно одетый, с красивым лицом и седыми волосами. Его молодой коллега выглядел проще. Мышиного вида переводчица дополняла картину.
– Добрый день! – по-английски поприветствовал их Сергей Николаевич.
Он, широко улыбаясь, подошел к профессору.
– О! Сергей! Рад тебя видеть! – О'Риардан пожал тому руку и, по-отечески, похлопал по плечу.
Его внимание тут же переключилось на МЧ.
– Очень рад наконец с Вами познакомиться! Я много о Вас слышал от Сергея. И очень благодарен, что Вы нашли для нас время!
– Это большая честь для нас, господин профессор, – довольно формально ответил МЧ, – Пожалуйста, проходите, садитесь. Могу я вам предложить чай или кофе? – продолжил он на правах хозяина.
Он протянул руку коллеге профессора.
– Джон Смит, – коротко представился тот. – Спасибо, что приняли нас.
МЧ отметил крепость рукопожатия. Он также отметил, что на Сергея Николаевича коллега профессора почти не реагировал.
Наконец, процедура приветствия закончилась. Гости и хозяева заняли свои места за столом. Принесли чай и кофе. Молодые сотрудники Сергея Николаевича раздали презентации. Сам он обратился к присутствующим:
– Мы рады приветствовать Вас и Ваших коллег у нас в институте. Мы хотели бы использовать нашу сегодняшнюю встречу, чтобы не только обсудить текущие вопросы, но и наладить долгосрочное и плодотворное сотрудничество между нашими организациями.
МЧ отметил его изысканный английский. Он знал, что Сергей Николаевич некоторое время жил в Оксфорде.
– Да-да, конечно! – со свойственным всем иностранцам энтузиазмом подхватил О'Риардан. – Мы очень ценим Ваш вклад в наше исследование и готовы помочь Вам в Ваших изысканиях.
Джон Смит открыто смотрел на МЧ. Когда их глаза встретились, он не сразу отвёл взгляд. МЧ немного удивился.
Учёные начали обсуждение темы доклада. МЧ с интересом слушал, как говорит Сергей Николаевич. И Смит, и профессор, время от времени, задавали вопросы. МЧ в дискуссии почти не участвовал.
Через некоторое время профессор напрямую спросил его:
– Позвольте узнать Ваше мнение по поводу перспектив добычи сланцевых газов в Европе?
МЧ не медлил с ответом.
– Как говорил мой коллега, мы с интересом смотрим на сланцевый газ. Однако мы уверены, что природный газ ещё долгое время будет оставаться основным источником энергии.
Профессор на секунду задумался. И тут же пошел в атаку:
– Но ведь это подорвет позиции Газпрома в Европе! Вы должны понимать, что правительства европейских стран будут поддерживать подобные проекты. Неужели, ваше правительство не собирается ничего делать?
Сергей Николаевич встрепенулся. МЧ взглядом дал понять, что сам ответит.
– Газпром долгие годы является надёжным поставщиком. Насколько мне известно, у компании огромный потенциал и ресурсы. Наш институт участвовал в разработке долгосрочной программы развития. И, могу Вас заверить, профессор, с нашей стороны никаких проблем не будет.
– Что касается правительств европейских стран, – продолжил он, – они уже поддерживают альтернативную энергетику. Не знаю, насколько у них хватит сил. Особенно сейчас…
Профессор явно хотел перевести разговор в плоскость политики.
– Однако недавние газовые войны с Украиной и Белоруссией показали, что поставки газа могут прекратиться!
– К сожалению, правительства этих стран иногда ведут себя не совсем рационально. Это является одной из основных причин строительства нового газопровода. Я знаю, что вопросы транзита обсуждаются как на уровне компаний, так и на уровне правительств. Это сложно, но работа ведётся.
Неожиданно вопрос задал Джон Смит:
– Скажите пожалуйста, на Ваш взгляд, если к власти в Белоруссии придет прозападная коалиция, каковы шансы, что контроль над транзитными газопроводами получат европейские компании?
МЧ с интересом посмотрел на него. Тон и интонация вопроса выдавали глубокое знание предмета. Рядом, Сергей Николаевич нервно ёрзал на стуле. Профессор О'Риардан скрестил пальцы под подбородком. Остальные присутствующие явно хотели сейчас быть в другом месте.
МЧ обвёл глазами присутствующих и ответил вопросом на вопрос:
– То есть вы предполагаете, что последние события в Белоруссии обусловлены борьбой за контроль над газопроводной системой? И на Украине тоже?
Не моргнув, Джон ответил:
– В определённой степени, да. Газпром уже давно пытался получить контроль над этими активами.
Прямота ответа понравилась МЧ. Он, подчёркнуто формально, ответил Джону:
– В интересах Газпрома – стабильность поставок газа европейским потребителям. Если существующие риски, связанные с транзитом, возьмут на себя наши партнёры, например, из Германии, то я не вижу никаких проблем. Конечно, также есть аспекты диверсификации бизнеса Газпрома и они продолжают двигаться в этом направлении, но это совершенно другая история. Что же касается политической ситуации в Белоруссии и на Украине, если какие-то силы пытаются вмешиваться во внутренние дела суверенного государства, то я, лично, это не приветствую.
Сергей Николаевич воспользовался паузой:
– Господа, вернёмся к теме нашей презентации!
Однако профессор О'Риардан не собирался этого делать.
– В таком случае, насколько суверенной является Белоруссия, ведь она входит в так называемое Союзное Государство?
МЧ выразительно улыбнулся Сергею Николаевичу.
– Уважаемый господин профессор, Союзное государство – это долгосрочная концепция, которая является попыткой перевести отношения между двумя странами на новый уровень. Вы прекрасно знаете, что в настоящее время, прогресс, к сожалению, незначителен. Но мы уверены, что надо продолжать работу в этом направлении.
МЧ отметил, что почти дословно приводит слова отца. Хорошо ли это или плохо?
– Что же касается суверенитета, – продолжил он, – то Республика Беларусь является независимым суверенным государством и, насколько мне известно, наша страна неукоснительно соблюдает эти принципы.
Он отметил реакцию гостей на его фразу "насколько мне известно". Было понятно, что ради этого они сюда и приехали. "Что же… Даже научные деятели…" – с неудовольствием подумал он. Взгляд его тут же нашёл Сергея Николаевича. На того было жалко смотреть.
Поразмыслив, МЧ решил не разочаровывать гостей.
– На мой взгляд, то, что мы сейчас видим в Европе, напрямую связано с вопросом суверенитета. Сколько лет Евросоюз пытался протолкнуть идею конституции в правительства Европы? То, что, в конце концов, стало называться Лиссабонским соглашением. Как зовут этого смешного человека из Бельгии? Ван Ромпей, кажется? Он должен сейчас решать все вопросы, связанные с евро, спасением отдельных стран, системным бюджетным дефицитом. Но он не может ничего сделать. Ничего! Может быть, конечно, он не хочет, но я думаю, что не может. И поэтому мы видим Грецию. Введение внешнего управления, как в обанкротившейся компании, вряд ли приведет к улучшению ситуации. Разве что граждан будут продавать на органы!
– Что Вы!? – встрепенулся О'Риардан.
Джон Смит никак не отреагировал на мрачную шутку. "Тоже в отцовском стиле шуточка получилась", – поймал себя на мысли МЧ.
– Кстати, о спасении, – продолжил МЧ, – я недавно прочитал очередную книгу профессора Чомского. Помимо важности национального суверенитета, там он довольно ярко описывает то, что по телевизору называется 'спасением'. С его точки зрения, спасают не греков. Спасают глупых жадных инвесторов, которые поверили в перспективы не самой лучшей страны. Они сейчас получат свои деньги. Наверное, даже с прибылью. А расходы на их спасение лягут на плечи немецких налогоплательщиков – напрямую или в виде инфляции. Греция, как и Ирландия, навсегда лишится будущего, поскольку экономика будет находиться под гнётом огромного долга. Зато инвесторы останутся с прибылью. Чомский называет это 'социализацией расходов' и 'приватизацией прибыли'.
– Вам нравится Чомский? – с некоторым удивлением в голосе спросил Джон Смит.
– Да. У него интересный взгляд на мир. Мне кажется, в последнее время он перешёл от абстрактных рассуждений к более практичным идеям. В любом случае, он мыслит не ортодоксально – кстати, я с удивлением обнаружил в его последних работах идеи, созвучные мыслям господина Суркова.
– Очень интересно! – Джон Смит выразительно посмотрел на О'Риардана.
Тот лишь слегка пожал плечами и вернулся к беседе:
– Но ведь Россия поступила точно так же со своими банками?
– К сожалению, капитализм, который сложился в России, был скроен по Вашим лекалам, – прямо ответил МЧ.
– Также и российская демократия была слеплена по вашим шаблонам. Абстрактную идею наложили на руины СССР и до сих пор удивляемся тому, что из этого получилось.
– А как следует поступить Греции, по Вашему мнению? – профессор проигнорировал последнее замечание и продолжал смотреть на МЧ с нескрываемым интересом.
– Я не экономист и не хотел бы давать подобные советы, – дипломатично ушёл от ответа МЧ. – Мне интересно посмотреть на Швецию. Эта страна, конечно, гораздо богаче Греции. Накопили за две войны. Шведы не стали жертвовать частью своего суверенитета и не отказались от права печатать собственные деньги. Шведская крона девальвировалась почти в два раза, однако, поскольку Швеция страна самодостаточная, почти все продукты, потребляемые населением, производятся там же. Поэтому, люди практически не заметили девальвации кроны. В то же время, местные производители стали более конкурентными. В результате, экономика Швеции существенно выросла, в то время как Греция, фактически, банк-рот. Вот цена одной лишь части суверенитета.
Джон Смит что-то записывал в свой блокнот. О'Риардан явно ждал продолжения.
– Говоря между нами, учёными, – сказал МЧ и обвёл присутствующих взглядом, – меня в этой ситуации смущает отсутствие какого-либо фундаментального анализа. Все споры ведутся на уровне субъективных рассуждений. Никто не смоделировал сценарий развития экономики Греции при условии сохранения драхмы.
– Это очень интересная мысль, – закивал головой О'Риардан. – У меня есть знакомые в комитете национального планирования. Я им обязательно подкину эту идею.
Джон продолжал что-то записывать. Сергей Николаевич также что-то строчил у себя в блокноте.
– То есть, Вы думаете, что Греции необходимо снова ввести драхму? – спросил профессор.
– Нет. Я только сказал, что пример Швеции показывает, что наличие национальной валюты даёт больше возможностей.
– А каков Ваш взгляд на перспективы евро?
– Уважаемый господин профессор, – подчёркнуто формально произнёс МЧ, – я ещё раз скажу, что я не экономист и не намерен сейчас давать подобные прогнозы.
– А сколько выручки от продажи нефти и газа Россия получает в евро? – тактично перевёл разговор в техническую плоскость Джон.
Сергей Николаевич тут же включался в разговор и начал сыпать цифрами.
МЧ открыл бутылочку воды. Ему было интересно. Он чувствовал себя уверенно. Мысли и аргументация свободно выстраивались в сложные конструкции даже, несмотря на то, что говорил он по-английски. Отец с детства настаивал на изучении иностранных языков. Отец…
– Возвращаясь к Вашему вопросу о евро, профессор, – МЧ без стеснения воспользовался паузой в разговоре. – Я думаю, что обратное введение национальных валют подорвёт основу Евросоюза. И проблема здесь не только в суверенном праве государства иметь свои деньги. Возврат в прошлое невозможен из-за того, что как такового его нет. У каждого своё видение прошлого, даже если мы говорим о жителях одного города. Дезинтеграция будет проходить не на уровне государств Европы. Они перестанут существовать, может быть, за исключением небольших мононациональных государств. Каталония и Страна Басков воспользуются моментом, чтобы разорвать всякие связи с Мадридом. Богатая католическая Бавария захочет отдалиться от бедной протестантской Восточной Германии. Италию разорвёт на Север и Юг. На мой взгляд, возврат в прошлое невозможен. Ни для Европы, ни для Советского Союза, ни для кого. Поэтому, евро будет. Но каким оно будет, я не могу ничего сказать.
– На мой взгляд, в краткосрочной перспективе, – МЧ задумчиво посмотрел на профессора, перед тем как продолжить, – сложившаяся ситуация, в первую очередь, выгодна Германии и другим странам-экспортёрам из еврозоны. Любое решение долговой проблемы Греции укрепит евро и ослабит их позиции, особенно по отношению к конкурентам из Японии и Кореи. Конечно, возможно Испания или Италия могут заменить Грецию в этом уравнении, но, в свете вышесказанного, это уже совсем другая игра с гораздо более высокими ставками…
Сергей Николаевич с уважением смотрел на МЧ. Профессор сложил руки на столе и смотрел на Джона. Тот продолжал записывать.
– Очень интересное мнение! – прервал тишину О'Риардан. – А что Вы думаете о перспективах России?
– Профессор! – вскинул руки Сергей Николаевич.
МЧ улыбнулся гостям.
– Вряд ли прямо сейчас я смогу Вам полностью раскрыть все перспективы нашей страны. Но, поверьте, они есть и не такие плохие, как большинство людей думают. Особенно на Западе. Хотя, если честно, то внутри страны тоже преобладают пессимистические воззрения…
– Давайте поговорим о наиболее актуальном: демографический спад и зависимость от экспорта природных ресурсов!
– Хорошо, насколько позволит время…
– Отлично! – откликнулся профессор и стал наливать себе кофе.
МЧ воспользовался паузой и отправил сестре смс: "В нашем кафе, ровно в час. Брат".
– По поводу демографии, я боюсь, что слухи преувеличены. Недавно, Организация Объединённых Наций опубликовала очередной прогноз развития населения. Их взгляд на перспективы России существенно изменился. По сравнению с предыдущим их отчётом, они почти на четверть увеличили прогноз на 2050 год.
– Очень интересно, – профессор О'Риардан, казалось, был озадачен таким аргументом.
– Удалось изменить тренд рождаемости. К сожалению, со смертностью дела обстоят куда хуже. Но есть сдвиги – например, потребление алкоголя существенно снизилось и сейчас находится почти на европейском уровне.
– А как обстоит ситуация с миграцией. Особенно, с интеграцией мигрантов из центральноазиатских стран?
– К сожалению, об интеграции говорить ещё рано. Мы даже не знаем, сколько человек у нас в действительности живёт! Провели перепись, но её результаты не вызывают доверия, поскольку никак не коррелируют с другими демографическими индикаторами. Если посмотреть на количество активных пользователей мобильной связи, то людей у нас гораздо больше, чем мы думаем, – с улыбкой сказал МЧ.
Он на мгновение задумался, а затем продолжил:
– Знаете, давно, ещё в Петербурге, я познакомился с одним голландцем, который приехал в Россию работать в одной из западных компаний. Он сам называл себя искателем приключений. Но, говорил он, наступит момент, когда социальная инфраструктура в стране улучшится. Он говорил о безопасности на улицах, школах, больницах, дорогах. И тогда, по его словам, к нам поедут многие молодые европейцы, особенно из Северной Европы. Для них будут важны перспективы собственного профессионального развития и пространство для жизни, которое в их родных странах всё активнее занимают мигранты из Африки и Азии. Такое в истории нашего государства уже случалось.
– Очень интересно! Очень! То есть Вы не думаете, что в стране демографический кризис?
– Ситуация тяжёлая. Но в истории России были моменты и потяжелее. Если посмотреть на историю двадцатого века, то, с точки зрения демографии, ситуация не могла быть ужаснее: первая мировая, гражданская, массовая эмиграция, сталинский террор, вторая мировая… И после каждого такого потрясения население страны восстанавливалось. Наверное, Бог любит Россию. Поэтому наши женщины такие красивые…
Присутствующие мужчины заулыбались. Переводчица залилась краской.
"Только люди здесь сами себя не любят" – мрачновато подумал про себя МЧ.
– В случае с демографией вопрос количества людей не является единственным, – вернулся он к теме разговора. – Если посмотреть по росту ВВП на душу населения, то дела у нас не так плохи – среди стран БРИКС мы уступаем только Китаю.
– С точки зрения экономического роста демография является необходимым компонентом. Поэтому, когда некоторые, так сказать, 'оппозиционеры' говорят о том, что экономика страны могла бы расти на десять процентов в год при отрицательном или стагнирующем демографическом тренде, то это, всего лишь, показывает, что они ничего в этом не смыслят. То есть, если посмотреть на мировую экономику после окончания второй мировой войны, то мы увидим, что средний темп роста за период приблизительно равнялся четырём процентам. Если проанализировать источники роста, то один процент – это рост населения, ещё один – за счёт роста производительности труда, а ещё один процент – за счёт эффективности капитала. Оставшаяся часть суммарно включает все остальные факторы. Так называемые 'экономические чуда', то есть, когда в течение 10 лет темпы роста экономики превышали десять процентов, мы видели в послевоенных Японии, Германии, Корее, до определённой степени в Китае. На мой взгляд, здесь ключевое слово 'послевоенный', то есть, более половины производственных мощностей страны были физически уничтожены, что просто математически даёт эффект малой базы.
– Другой важный аспект демографии – это производительность труда. К сожалению, она у нас ужасно низкая. Это следствие комбинации факторов, таких, как наличие технологий и образованность работников. На мой взгляд, ни один из так называемых олигархов не смог существенно повысить производительность труда на своих предприятиях. Универсального рецепта нет. Пока.
Джон Смит перестал записывать и смотрел на МЧ. Тот продолжал:
– Когда мы говорим о населении, то, с одной стороны, мы рассматриваем людей, как работников. В то же время, они – потребители. Основной двигатель внутреннего спроса и альтернатива росту за счёт экспорта ресурсов. Один мой знакомый, профессор Родионов, вывел интересную модель потребления в современной России. По его мнению, советские люди, в конце восьмидесятых – начале девяностых, предали идею строительства коммунизма – то, ради чего жили, боролись и умирали их родители. Они предали это в обмен на иномарки, джинсы, кока-колу и жевательную резинку. Но их обманули. И все эти 'блага' цивилизации они смогли получить только после начала нового века. И тут они начали 'потреблять', как будто завтра никогда не наступит. По мнению Родионова, подобное потребление, имеет натуральные пределы – размер желудка и квартиры. Согласитесь, больше двух телевизоров в одной комнате – это дикость. Даже два уже перебор. Кто-то из этих людей завёл себе большую квартиру и начал весь цикл сначала, кто-то не смог осилить и половину, но готовится завершить дистанцию. В любом случае, утверждает профессор Родионов, в скором времени люди пресытятся материальными благами и станут больше заботиться о здоровье, продолжении рода, вещах нематериальных, таких как свобода…
– И жизнь после смерти! – подхватил его мысль профессор О'Риардан, – Я знаком с этой теорией. Интересно посмотреть, как будет развиваться ситуация в России.
– А как насчёт зависимости российской экономики от экспорта энергоносителей? – задал он очередной вопрос.
– Вы же понимаете, что настоящая альтернатива экспорту – это развитие внутреннего рынка. О внутреннем спросе я только что сказал. Государственные программы развития инфраструктуры Вам известны. Можно спорить об их эффективности. Вернее, она чудовищно низка. Но концентрация ресурсов на таких направлениях, как Сочи, Сколково и других подобных проектах, позволит достичь хоть каких-то видимых результатов. Большой внутренний рынок, вкупе с политической и финансовой стабильностью, я надеюсь, создадут условия для инвестиций со стороны частного капитала.
– Но этого не происходит! – О'Риардан с жаром набросился на МЧ.
– В стране нет национального капитала, – с холодным спокойствием ответил МЧ. – Нет пенсионных накоплений. Нет страхования жизни. Даже так называемые олигархи – их состояния складываются из оценки небольших пакетов, которые торгуются на западных биржах. Создание национального капитала должно стать одной из приоритетных задач правительства. Но, опять же, у них нет волшебной палочки, чтобы вот просто взять и создать национальный капитал. Максимум, что мы можем от них ожидать – это создание условий для его возникновения.
