Герои 1812 года. От Багратиона и Барклая до Раевского и Милорадовича

Уже сверкнул за облаками,
Все увидали: выше туч,
Край солнца зацепив штыками,
Где ни тропинок, ни следов
От ветра, как орлы крылаты
Стоят на гребне синих гор
Багратионовы солдаты…
Француз бежал…

…В августе 1800 года генерал-майор князь П.И. Багратион, овеянный суворовской славой, назначается шефом лейб-гвардии Егерского батальона, который в мае 1806 года разворачивается в полноценный полк гвардейской легкой пехоты.

Вновь с французами Багратион встретился в войне 1805 года, которая закончилась для союзных монархий России и Австрии поражением от Наполеона. В этой военной кампании, когда русская армия под командованием М.И. Голенищева-Кутузова совершала свой знаменитый Ульмско-Ольмуцкий маневр, Петр Иванович возглавлял ее арьергард, на долю которого выпало больше всего испытаний. О первом успехе багратионовского отряда император Александр I был извещен немедля:

«Вчерашнего числа, отступая от Штренгберга к Этингену, арьергард наш под командою князя Багратиона в 6-ти баталионах инфантерии, 3-х баталионах егерей, 10-ти эскадронах гусар Павлоградских и нескольких цесарских (австрийских. – А.Ш.) эскадронов и 4-х баталионов кроат (хорватов. – А.Ш.) под командою графа Ностица в преследовании атакован был сильным неприятельским корпусом под командою маршала Мюрата.

Нападение неприятельское было так сильно, что должно было его (Багратиона) подкрепить резервным корпусом под командою генерал-майора Милорадовича. И сей день отпор, сделанный неприятелю, честь делает российским войскам. Окончание сего дела и прогнание неприятельской пехоты версты за 3 принадлежит российской пехоте…»

Гораздо более серьезным оказался бой при Шенграбене. Русскому 6-тысячному арьергарду при 12 орудиях противостоял передовой 30-тысячный корпус наполеоновской армии под командованием маршала империи Иоахима Мюрата, опытного и смелого кавалерийского военачальника. Закрепившись на позиции у Шенграбена, князь Багратион держался до тех пор, пока отходившие главные силы кутузовской армии не оказались на недосягаемом для неприятеля удалении.

Хотя багратионовский арьергард понес в 8-часовом бою наравне с французами большие потери (2402 человека), особенно в артиллерии, свою задачу он выполнил. Только после этого арьергард оставил свои позиции. Маршал Мюрат оказался бессильным в бою против русского пехотного генерала: атакующий пыл его войск угас. В бою, в котором о равенстве сил и говорить не приходилось. Впоследствии русский арьергард, действовавший у Шенграбена, назовут «дружиной героев».

Неприятель, по словам П.И. Багратиона, у Шенграбена «…принужден был, видя совершенную свою неудачу и большой вред, остановить преследование…»

Разъяренный Наполеон тогда, не сдержавшись, выразил большое неудовольствие действиями своего прославленного маршала Франции. Император начал осознавать, что погоня за отступавшим Кутузовым начинает приносить ему чувствительный урон в людях, лишая его славы победителя. Именно багратионовский арьергард становился для него на этом пути каждый раз неодолимым препятствием. Стоило ли в этом винить одного Мюрата?

За этот подвиг Петр Иванович Багратион удостоился от императора Александра I сразу ордена Святого великомученика и победоносца Георгия полководческой 2-й степени, минуя низшие 4-ю и 3-ю степени. Считается, что эта высокая награда была дана ему за всю Русско-австро-французскую войну. На четвертый день после боя у Шенграбена жалуется в генерал-лейтенанты.

Со стороны главнокомандующего русской армией генерала от инфантерии М.И. Голенищева-Кутузова приказ Багратиону любой ценой сдержать натиск французского авангарда носил в себе известную жертвенность. Михаил Илларионович писал из Вишау императору Александру I:

«Хотя я и видел неминуемую гибель, которой подвергался корпус князя Багратиона, не менее того я должен был щитать себя щастливым спасти пожертвованием оного армию…»

Надо отдать должное М.И. Голенищеву-Кутузову, который сумел оценить начальственные на войне способности князя Багратиона, как шесть лет назад это сделал генералиссимус А.В. Суворов-Рымникский. Полководец с большою похвалою сообщал в донесении о действиях армейского арьергарда, присоединившегося к главным силам:

«…Храбрый генерал-майор князь Багратион, немало не теряясь, произвел с своей стороны канонаду и, бросив несколько бомб в неприятеля, успел зажечь деревню, в которой был расположен корпус, назначенный для атаки князя Багратиона с фланга. Увеличившийся пожар понудил неприятеля выйтить из сей деревни и спасать свои пороховые ящики, проходя вдоль позади оной, что и дало время князю Багратиону выиграть часа два в ретираде.

Со всем тем неприятель достигал его и теснил крепко, отрезывая часто часть его корпуса, но всегда надежда его оставалась тщетною, ибо солдаты пробивались повсюду на штыках, коими опрокинули неоднократно и самую кавалерию неприятельскую.

…Донеся о сем происшествии, увенчавшем славой российских воинов, я осмелюсь не промедлительно ходатайствовать о Всемилостивейшем награждении генерал-майора князя Багратиона, отличавшегося на каждом шагу при ретираде на 50 миль и заслужившего не один раз монаршую милость Вашего Величества.

…Генерал-майор князь Багратион, по мнению моему, заслуживает за разные дела, в коих он действовал, чин генерал-лейтенанта, а за последнее при деревне Шенграбен неоспоримое, кажется, имеет право на военный орден Св. Георгия 2-го класса».

Подлинное же полководческое признание пришло к П.И. Багратиону после битвы при Аустерлице 2 декабря 1805 года, которую Наполеон Бонапарт считал самой блестящей («солнцем») в созвездии своих побед. Армия императора французов насчитывала перед сражением 73 тысячи человек при 250 орудиях. Его противники имели 85 тысяч человек (60 тысяч русских и 25 тысяч австрийцев) при 278 орудиях (по другим данным – 81,5 тысячи). Союзной армией формально командовал генерал от инфантерии М.И. Голенищев-Кутузов, но с самого начала дела при Аустерлице в его решения постоянно вмешивались Александр I и австрийский император Священной Римской империи Франц II.

Августейшие «главнокомандующие» поручили подготовить план предстоящего сражения австрийскому генералу Вейротеру. План был не только плох, но еще и не предусматривал того, что французы сами могут атаковать. Когда П.И. Багратион познакомился с мыслями Вейротера, изложенными к тому же на немецком языке, то он сказал присутствующим известные слова: «Завтра мы будем разбиты».

В сражении Багратион командовал войсками на правом крыле союзной армии и длительное время стойко отражал все атаки французов. Здесь атаковали корпуса Даву, Нея и Понятовского. Когда победная чаша весов стала склоняться в сторону наполеоновской армии, почти окруженные части Багратиона составили арьергард союзников, прикрывая отход главных их сил, понеся при этом большие потери. За проявленную доблесть князь был отмечен похвальным рескриптом императора Александра I.

В кутузовском рапорте государю за Аустерлиц есть такая строка: «Князь Багратион… удерживал сильное стремление неприятеля и вывел корпус свой с сражения в Остерлица в порядке, закрывая в следующую ночь ретираду армии».

Современники, участники баталии, в своих мемуарах довольно единодушно похвально отзываются о действиях арьергарда князя П.И. Багратиона. Его стойкость и организованность особенно блистали на фоне отступления союзной армии от Аустерлица. Так, генерал-лейтенант на русской службе граф А.Ф. Ланжерон, бездарно командовавший в битве второй колонной, был «ужасно» подавлен происшедшим, что и отразилось в его воспоминаниях:

«Мне уже случалось видеть проигранные сражения, но о таком поражении я не имел понятия…

Мы шли или скорее бежали всю ночь, и на следующий день вся наша армия очутилась на дороге в Венгрию…

Остальные войска, исключая арьергарда князя Багратиона, находились в том же беспорядке, как и наши колонны левого фланга: все бежало по большой дороге, никого не было на своем месте, корпуса, дивизии, полки, роты, все совершенно перепуталось, и ни у кого не было чего-нибудь поесть…»

…В ходе Русско-прусско-французской войны 1806–1807 годов Багратион вновь командует арьергардом русской армии, отличаясь в крупных сражениях на территории Восточной Пруссии – у Прейсиш-Эйлау (награжден орденом Святого Владимира 2-й степени), Гутштадта (отмечен золотой шпагой «За храбрость» с алмазами), Гейльсберга и при Фридланде.

В первом из них, состоявшемся 7–8 февраля 1807 года, ученик Суворова во главе арьергарда прикрывал отход русских войск к Прейсиш-Эйлау. Затем багратионовские полки успешно отражали атаки французов и не позволили им обойти себя с фланга. После кровопролитного сражения, продолжавшегося до десяти часов вечера, противники остались на исходных позициях. На следующий день русские беспрепятственно отступили от Прейсиш-Эйлау.

При Фридланде (ныне город Правдинск Калининградской области) генерал-лейтенант князь Багратион командовал левым крылом русской армии. Ее поражение в этой битве ускорило заключение Тильзитского мира.

В сентябре 1807 года следует назначение командиром 21-й пехотной дивизии. Начальствование ею в дни мирные оказалось недолгим. Вскоре дивизия, имевшая немалый боевой опыт в войнах с французами, перебрасывается в Финляндию: начиналась последняя для европейской истории война России со Швецией.

…В ходе Русско-шведской войны 1808–1809 годов Багратион, командир 21-й дивизии, «поднялся» до командования армейским корпусом. Его войска заняли важный по свому местоположению город Або (тогдашняя столица Финляндии). Там же успешно отражаются в сентябре 1808 года два шведских морских десанта. Войска Багратиона отличаются при взятии у шведов города Бирнаборга.

Последняя победа оказалась весьма значимой для идущей войны. Не случайно главнокомандующий русскими войсками на территории Финляндии генерал Ф.Ф. фон Кнорринг доносил императору Александру I о занятии города Биернаборг:

«…Храбрые войска, состоящие под командою генерал-лейтенанта князя Багратиона, открыли себе вход оружием в город Биернаборг. Напрасно неприятель собирал в оном большую часть сил своих и готовился положить преграду нашим успехам, генерал-лейтенант Багратион, во исполнение данной диспозиции, предупредил его намерение и после упорного сопротивления принудил оставить город, найдя в нем достаточные магазейны.

Неприятель пошел после сего по дороге к Вазе, оставя нас обладателями всей Абовской провинции. Он беспрерывно преследуется легкими деташаментами…»

Среди побед в Финляндии за Багратионом значится разгром у Артчило бригады шведского генерала Адлеркрейца, после чего русские войска захватили город Таммерфорс. Отличился он при занятии финляндской территории по побережью Ботнического залива от города Або до Гамла-Карлебю.

Самым большим успехом для полководца в войне со Швецией стала экспедиция по скованному льдом Ботническому заливу на Аландские острова. Собственно говоря, «ледяной переход» задумывался масштабно. Корпусные войска генерал-лейтенанта П.И. Багратиона должны были по льду Ботнического залива и по цепочке скалистых мелких и безлюдных островов занять Аланды. Оттуда намечался переход через пролив Аланзунд и выход на побережье самой Швеции и появление перед королевской столицей Стокгольмом. Одновременно подобную операцию севернее проводил М.Б. Барклай-де-Толли.

Когда план «ледяного перехода» обсуждался в Санкт-Петербурге, государь отправил в Финляндию «наблюдать» за проведением этой операции тогдашнего военного министра России генерала от артиллерии А.А. Аракчеева, своего временщика. Тот, прибыв на место, потребовал от фон Кнорринга незамедлительных действий по ускорению окончания войны. Собственно говоря, за это и выступали корпусные командиры генерал-лейтенанты П.И. Багратион и М.Б. Барклай-де-Толли.

Первыми вступили на балтийский лед войска Багратиона, целью которых стояло занятие Аландского архипелага. Переход проходил в первые три дня марта 1809 года. Багратионовский корпус состоял из около 17 тысяч человек при 20 орудиях.

Следует заметить, что операция разворачивалась в трудных для русской действующей армии в Финляндии условиях. Ее провиантские «магазейны» были почти пусты, в самой Швеции изготовился для появления на финской земле сильный корпус. Войскам пришлось бы идти несколько суток по морскому ледяному панцирю без горячей пищи с ночевками прямо на льду и снегу. Переход был тягостен как для людей, так и для лошадей.

Аланды оборонял 10-тысячный корпус генерала Диобельна. При появлении русских шведы, не ожидавшие от противника такой дерзости под конец зимы на Балтийском море, стали сперва отходить на остров Большой Аланд, чтобы оттуда налегке бежать по льду к берегам Швеции. После занятия островов Багратион писал в донесении:

«…Тщетно полагал неприятель остановить наступление многими и большими засеками, в густоте лесов поделанными. Они (русские войска) обошли их и, переходя необозримые ледяные пространства, преодолели все препоны, самою натурой поставленные, и мужественное их наступление повсюду приводило неприятеля в трепет».

Багратионовский корпус расположился на Аландском архипелаге на отдых. Временщик Аракчеев, который распоряжался войсками армии как главнокомандующий, потребовал от Петра Ивановича выполнить царскую волю, то есть выступить в поход по льду Балтики на город Стокгольм. Аракчеев считал, что реальная угроза для шведской столицы побудит даже самых воинственных сановников в стане неприятеля подписать мир.

Багратион «просчитал» сложившуюся под конец войны ситуацию иначе. Он прекрасно понимал, что появление на территории собственно Швеции русского корпуса совсем не походило на кратковременную набеговую операцию. Его корпус фактически уже не имел тылов, и потому сколько-нибудь значительных запасов провианта и боевых зарядов (особенно артиллерийских) в «ледяной поход» с собой он взять просто не мог.

Аракчееву удалось в отношениях со строптивым князем Багратионом добиться только малого. Тот был «побужден» начать преследование бежавшего с Большого Аланда корпуса генерала Диобельна. Проследить движение 10 тысяч шведов на ледяной дороге не составило большого труда: по пути бегства они оставляли не только следы, но и немало брошенных «тяжестей».

Вдогонку беглецам Багратион сразу же отправил отряд в 400 кавалеристов под начальством бесстрашного генерал-майора Я.П. Кульнева. Тот дошел до берегов собственно Швеции и захватил там после упорного боя город Гроссельгам недалеко от столичного Стокгольма.

Штурмовать же его малыми силами конного отряда Кульнев, человек отчаянной храбрости, не пошел. Бой за Гроссельгам обернулся для четырех сотен кавалеристов немалыми потерями: шведы обороняли городок мужественно. Багратион доносил о результатах этого конного рейда по весеннему балтийскому льду к вражеским берегам восторженно:

«Столь быстрый и нечаянный переход Аландгафа кавалерии нашей, непонятный самому неприятелю, привел прибрежных жителей в трепет. Сигнал о сем телеграфа ужаснул столицу вандалов; дорога до Штокгольма была покрыта трепещущими жителями, партикулярными обозами и войсками, которые поспешно шли для защищения берегов; все сие представляло картину повсеместного стремления и страха и останется незабвенным в летописях времен позднейших к бессмертной славе российского оружия».

Аландские острова были заняты почти без сопротивления противной стороны, и это послужило одной из последних «мер принуждения» до этого часто воинственного Стокгольма к миру со своим восточным соседом. Шведское королевство больше не претендовало вооруженной рукой на Финляндию, которая стала неотъемлемой частью империи династии Романовых.