Европа против России. 1812 год

«Никакого подлинного союза с Францией нет и в помине: есть только временное и показное примыкание к интересам Наполеона. Борьба с ним не прекратилась – она лишь изменила форму…»

Союз с Францией был нужен России, по словам Александра I, лишь для того, чтобы «иметь возможность некоторое время дышать свободно и увеличивать в течение этого столь драгоценного времени наши средства и силы…

А для этого мы должны работать в глубочайшей тайне и не кричать о наших вооружениях и приготовлениях публично, не высказываться открыто против того, к кому мы питаем недоверие».

…Тильзитский мирный договор между двумя европейскими державами быстро утратил свою силу. Впрочем, это не стало в дипломатических кругах и при европейских дворах какой-то большой неожиданностью. Внешнеполитические и экономические интересы двух империй неотвратимо приближали новое их военное столкновение. К этим противоречиям добавились еще и личные неприязненные отношения двух императоров.

И было от чего. Александр I Павлович принадлежал к династии Романовых, которой от роду было уже почти 200 лет, и за это время она породнилась со многими монархиями Западной Европы. Наполеон же I Бонапарт был «выскочкой» их семьи небогатого и незнатного корсиканского дворянина, хотя тот мог гордиться своей древностью. Император французов пользовался в узком кругу европейских монархий «уважением» только благодаря своей военной силе и завоеваниям.

Соотношение сил на континенте к 1812 году ясность имело необыкновенную. Наполеон, не без оснований на то, считал, что на пути к господству в Европе и в мире самым серьезным препятствием для него оставалась Россия. Без победы над ней нельзя было поставить на колени Англию, защищенную от материка морским проливом. К тому же император-полководец хорошо понимал, что только новые блестящие и большие победы могут поддержать его могущество.

К Наполеону Бонапарту, к его образу во время расцвета славы, обращались многие большие мастера пера и кисти. Великий русский писатель Лев Николаевич Толстой в эпохальном романе «Война и мир» писал:

«В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименование событию, которое, так же как ярлыки, меньше всего имеют связи с самим событием. Каждое действие их, кажущее им произвольным для самих себя, в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно».

Колесо истории с его непрекращающимися войнами, уносившими жизни тысяч и тысяч французов, делало наполеоновскую империю все более сильной. Государство, жившее войной, переживало хозяйственный взлет: росла ее военная экономика, развивалась промышленность, работавшая, прежде всего, на национальную армию. Она требовала многого: ружей и пушек, пистолетов и сабель, обмундирования и сапог, пороха, ядер и свинца, конской сбруи и лошадей, обозных повозок, провианта, подков и ранцев…

Деньги у Франции в начале XIX столетия были немалые, как в имперской казне, так и в сейфах частных банков. В государственную казну регулярно поступали золотой и серебряной монетой огромные суммы военных контрибуций. Тратились же эти деньги в первую очередь на армию и на новые военные походы.

Вестфальское королевство ежегодно уплачивало Парижу 40 миллионов франков золотом. Завоеванная Италия, числившаяся на карте Европы «самостоятельным» от Франции королевством, платила Франции ежегодно 36 миллионов франков золотом. Эту сумму щедрый «король Италии» Наполеон Бонапарт великодушно дарил ежегодно императору французов Наполеону I.

Расходы же на административное управление Италией и на содержание французской армии, стоявшей на итальянской земле, покрывались исключительно из местных источников. Различные поборы налагались не только на завоеванные страны, но и на отдельные города и корпорации.

Подобные «взносы» в казну империи и на содержание наполеоновской армии на своей территории делала все европейские страны, где прямо или косвенно владычествовал Наполеон.

Доходы государственного бюджета Франции намного превышали расходы, что способствовало накоплению большой денежной массы. То есть, у императора Наполеона I Бонапарта деньги на новую большую войну и на создание невиданной в истории Европы армии в казне были. Ему не требовалось по такому случаю обращаться к кредиторам.

Парижские банкиры готовы были вложить в завоевательные «программы» корсиканца с императорской короной на голове свои капиталы, как в совершенно беспроигрышное дело. Вот лишь протокол одной из первых встреч Наполеона с банкирами своей столицы. На ней присутствовали такие денежные магнаты того времени, как Жермэн, Давиллье, Перрье, Делессер, Сабаттье, Фульширон, Рекамье, Малле, Перрего, Дуаен и другие.

«Наполеон Бонапарт (тогда еще первый консул):

Я обращаюсь к тем людям, которые благодаря своему состоянию и кредиту, плодам промышленной деятельности, соединенной с добропорядочностью, могут способствовать торжеству революции, которая, наконец, даст французам правительство, пользующееся уважением как со стороны друзей, так и со стороны врагов республики…

Все должно воодушевлять вас к тому, чтобы сделать наиболее благоприятные усилия. Необходимо в настоящий момент держать наши армии на достаточно высоком уровне и придать нашим переговорам тот внушительный характер, который они никогда не должны были терять. Объединимся же и сплотимся…

Малле (банкир):

Мы все подпишемся. Есть ли такой парижский банкир или торговец, который в столь ответственный момент, среди столь прекрасных надежд, не пожалел бы горько о том, что он не поспешил засвидетельствовать свое исключительное доверие правительству, которое на это имеет столько права!»

Положение Российского государства после неудачных для него антинаполеоновских войн 1805–1807 годов, когда его союзниками были сперва Австрия, а затем Пруссия, оказалось тяжелым. Континентальная блокада Наполеона, к которой Россия была вынуждена присоединиться по Тильзитскому миру, душила не только английскую, но и российскую торговлю. Причина крылась в том, что основным покупателем русских товаров традиционно являлась Великобритания.

Разрыв традиционных и взаимоотношений торговых (хозяйственных) связей с Британией неотвратимо вел к расстройству российской экономики и финансов. Причем, это стало ощущаться очень быстро. Уже в 1809 году бюджетный дефицит России вырос по сравнению с 1801 годом с 12,2 миллиона до 157,5 миллиона рублей, то есть в 13 раз. Как указывают исследователи, «дело шло к финансовому краху.

В Англию в начале XIX столетия вывозилось: льна – 91 %, пеньки – 73 %, сала – 73 %, железа – 71 % отечественного экспорта. Ежегодно из почти тысячи иностранных торговых судов, выходивших из столичного и Кронштадтского портов, больше половины были британскими: более 88,5 % торгового оборота России шло через Балтийское море.

Резкое падение внешней торговли больно ударило по финансовой системе России, по ее государственному бюджету. Русская валюта стала падать в цене. Рубль обесценивался: в 1807 году он стоил 67 копеек, а в 1810?м оценивался только в 25 копеек. Стоимость ассигнационного рубля в том же 1810 году упала до 20 копеек серебром.

Падение рубля, соответственно, обесценивало налоги, поступавшие в казну империи, и ослабляло государственный бюджет. Казна беднела, отчего уменьшались расходы на содержание армии. Время же для России опять было предвоенным.

Нельзя сказать, что Министерство финансов России во главе с Д.А. Гурьевым не старалось стабилизировать финансовое положение государства. Только в одном 1810 году был увеличен прибавочный процентный сбор с купеческих (торговых) капиталов, введены сборы с торгующих крестьян и ремесленников-иностранцев, подушная подать была распространена на черкесов и поселян-евреев. Одновременно увеличивается пошлина с выплавляющейся меди на три рубля с пуда металла, вводится полупроцентный сбор с домов в столицах – Санкт-Петербурге и Москве. Повышается цена на соль, увеличиваются гербовый, вексельный, паспортный и питейный сборы, а также сбор с заемных писем.

Император Александр I был крайне озабочен состоянием финансовой системы, поскольку содержание армии требовало огромных расходов. Принимается ряд чрезвычайных мер, в том числе создание в марте 1812 года Секретного комитета финансов. Однако стабилизировать государственный бюджет комитету не удалось. По ряду данных, сумма военных расходов в 1812 году составила не менее 230 миллионов рублей.

Накануне Отечественной войны 1812 года Россия оказалась в сложном финансовом положении. Общая сумма долгов по внутренним и внешним займам составила около 408 миллионов рублей, что почти в четыре раза превышало общий годовой доход, который после Тильзитского договора о мире заметно упал.

Наполеон был удивительно настойчив в преследовании собственных имперских целей. Известный отечественный военный историк начала ХХ столетия генерал-лейтенант В.В. Харкевич писал о том, как велась континентальная блокада:

«С лихорадочным нетерпением следил Наполеон за результатами применения континентальной блокады. И может быть ни в одно из дел рук своих этот человек не вложил столько страстности, сколько в дело своей борьбы с ненавистной Англией.

Наконец явились желанные плоды! Осенью 1810 года в Англии обнаруживаются признаки финансового кризиса. Самые солидные дома Сити объявляют себя банкротами.

В это время Наполеон узнает, что целый флот – до 600 судов, под коммерческим флагом разных наций, тщетно пытавшийся ввезти свой груз на континент через гавани, над которыми тяготела рука Наполеона, направился в Балтийское море. Наполеон обратился тогда к Русскому правительству с настойчивым требованием, чтобы Россия заперла свои порты этим судам или конфисковала бы ввезенные товары».

Император Александр I на выполнение этого наполеоновского требования не пошел. Он прекрасно знал, что британские торговые суда, прибывшие в Санкт-Петербург, Ригу и Ревель под самыми различными, нейтральными флагами, уйдут обратно в английские порты груженные русскими товарами: льном и хлебом, пенькой и железом, салом и мачтовым лесом.

Перекрыть же торговые пути по Балтике Франция силами своего военного флота не могла: он сильно уступал по мощи британскому флоту, сильнейшему тогда в мире. Шагнуть же на Британские острова французская армия при всей своей силе без флотской защиты тоже не могла: их отделяло от европейского континета море, точнее – морские проливы.

Официальному Санкт-Петербургу все же пришлось дать ответ на категоричное «указание» из Парижа. В ответе говорилось, что Россия соблюдает статьи Тильзитского трактата, и что ее порты будут закрыты для английских кораблей. Что же касается судов нейтральных стран, то применение к ним континентальной блокады возможно только в том случае, если будет доказано, что ввезенные ими товары произведены на Британских островах.

Императору Наполеону пришлось скрыть свое негодование. Из категоричного и твердого ответа российской стороны он понял, что ему не встретить в Александре I содействия в том, чтобы окончательно «покончить» с ненавистной Англией.

…Внешнеполитические противоречия между Парижем и Санкт-Петербургом резко обострились после Тильзитского мира прежде всего по двум основным причинам.

Во-первых, в ходе длительной Русско-турецкой войны 1806–1812 годов Франция занимала открыто враждебную позицию по отношению к России. Оттоманская Порта нашла в тех военных событиях в Европе могущественного покровителя. А тот искал себе новых союзников для осуществления действительно «наполеоновских» планов на будущее.

Наполеон в предстоящей новой войне с Россией очень рассчитывал на султанскую армию, которая могла нанести удар по общему противнику со стороны Дуная, на Кавказе, высадиться в Крыму. Однако полководец М.И. Голенищев-Кутузов поставил турок на грань истребления их армии на левом берегу Дуная, и тем пришлось сдаться не в плен, а на «содержание русской армии». При таком положении великий визирь Ахмед-паша, как главнокомандующий Блестящей Порты, имел законное право подписать мирный договор как сторона, понесшая поражение.

В Стамбуле оказались перед выбором: или мир с Россией, или лишиться армии, которая являлась столпом султанской власти. То есть выбирать особо не приходилось: лучше было лишиться ряда территорий в Северном Причерноморье, чем военной силы, воссозданию которой требовалось долгое время и уйма денег. Полководец с талантом диломата Кутузов за этот мир получил титул «светлейшего князя».

Именной высочайший указ Правительствующему Сенату о пожаловании графу М.И. Голенищеву-Кутузову княжеского достоинсва от 29 июля 1812 года гласил:

«В изъявление особенного нашего благоволения к усердной службе и ревностным трудам нашего генерала от инфантерии графа Голенищева-Кутузова, способствовавшего к окончанию с Оттоманскою Портою войны и к заключению полезного мира, пределы нашей империи распространившего, возводим Мы его с потомством его в княжеское Всероссийской империи достоинство, присвояя к оному титул светлости. Повелеваем Сенату заготовить на Княжеское достоинство диплом и поднесть к нашему подписанию.

Александр».

Окончание Русско-турецкой войны подписанием Бухарестского договора означало, что у России для борьбы с ожидавшимся французским нашествием освобождалась 57?тысячная Дунайская армия, только-только победно вышедшая из боев. Ее оставалось только перебросить на новый театр войны. Когда Наполеон Бонапарт узнал о подписании мира между Стамбулом и Санкт-Петербургом, то он, как говорится, в сердцах воскликнул:

«Турки дорого заплатят за свою ошибку! Она так велика, что я и предвидеть ее не могу!»

Наполеону было от чего печалиться: в войне против России он лишился потенциального союзника, который мог действовать на самостоятельном направлении. У Парижа не было особых сомнений в «дружественных намерениях» Оттоманской Порты к своему северному соседу, проиграв ему очередную Русско-турецкую войну.

Но как бы то ни было, Турция воевала на стороне Франции (тогда новоявленной империи во главе с еще одним Наполеоном) только в ходе Восточной (или Крымской) войны 1853–1856 годов. Россией тогда правил младший брат Александра I, тоже Павлович, Николай I.

Есть еще одна значимость подписанного 16 мая 1812 года мирного договора с Турцией в Бухаресте. В это же самое время России удалось урегулировать свои отношения со Швецией: теперь было ясно, что ее на стороне Франции не будет. Теперь руки императора Александра I на европейской арене оказались свободны: в грядущих событиях он мог не опасаться удара ни с юга, ни с севера Европы.

В результате решения этих двух проблем – турецкой и шведской угроз – психологическое давление на него дало обратный эффект, противоположный тому, на который рассчитывал Наполеон Бонапарт: русский император принял его вызов.

К слову сказать, Бухарестский мирный договор был ратифицирован императором Александром I в Вильно за день до вторжения наполеоновской армии в Россию. Французская сторона о том могла сразу и не знать.