Северная война 1700-1721

Немалую роль в воинственности Шведского королевства играл сам монарх, получивший в наследство от родителя образцовую для той эпохи армию, да еще и регулярную. Его личный авторитет в армейских рядах был исключительно высок. Более того, он был любим шведской армией. Великий французский просветитель Ф.А. Вольтер так отзывался о короле-полководце Карле XII: «Он, возможно, единственный изо всех людей и по сию пору единственный изо всех королей, не имевший слабостей; ему были присущи сверх меры все добродетели героя, что делало их столь же опасными, как и противоположные им пороки. Твердость характера, переходящая в упрямство, стала причиной его катастроф на Украине и продержала его пять лет в Турции; его щедрость, вырождавшаяся в расточительство, разорила Швецию; его мужество, в безумную смелость, стало причиной его смерти; его любовь к справедливости иногда переходила в прямую жестокость; а в последние годы жизни сохранение личной власти граничило с тиранией. Его качества, из которых даже одно-единственное смогло бы сделать имя иного государя бессмертным, повлекли за собой несчастье его страны».

К началу XVIII столетия Швеция в результате успешной для нее Тридцатилетней войны завладела почти всем бассейном Балтийского моря. В Стокгольме теперь его называли своим «внутренними морем». Королевские гарнизоны располагались в крепостях по всей Прибалтике и Северной Германии. Берегами Балтики в ее западной и юго-западной части владели еще Дания и ряд небольших германских государств, флоты которых достойным соперником морской силе Швеции не являлись, и быть не могли. К тому же на датский флот ревниво смотрели Англия и Голландия, поскольку он имел выход в Северное море.

Шведский королевский флот состоял из 42 линейных кораблей, 12 фрегатов и большого числа малых судов. На борту этой корабельной армады находилось около 2700 орудий. Личный состав флота короля Карла XII насчитывал 13 тысяч матросов и офицеров с хорошей морской выучкой. «Свеи», потомки прославленных в истории мореходов-викингов, были ко всему прочему прирожденными флотскими людьми, к тому же дисциплинированными и храбрыми.

Помимо военного флота, Швеция имела около 800 торговых судов различных типов, которые легко было вооружить корабельной артиллерией собственного производства. Или превратить их в военные транспорты для переброски королевской армии и материальных средств для ее обеспечения в любую точку Балтики.

Торговый флот королевства составлял резерв флота военного. Равно и народное ополчение, достаточно обученное и организованное, составляло реальный резерв королевской армии. То есть Швеция значилась на карте Европы как сильное в военном отношении государство. Сильным как на суше, так и на море Балтийском, с отлаженным тылом и развитым военным производством. Страна имела надежное обеспечение металлом и производила любое вооружение, строила корабли всех классов, имея во все времена достаточное число обученных мореходов.

Хорошо вооруженная и обученная, опиравшаяся на прочные исторические традиции, возглавляемая талантливым полководцем королем Карлом XII, шведская регулярная армия представляла собой серьезную боевую силу. Если «прямое постоянное войско» России находилось еще в стадии становления, то армия Швеции по организованности и вооружению полностью отвечала требованиям современного военного искусства. Таким образом, петровское царство значительно уступало противнику в подготовленности к большой войне на суше, а в северных водах оно почти не имело судов, которых можно было назвать военными.

Великая Северная война, к тому же, оказалась на редкость продолжительной, 20-летней. В изначальных планах соперников на то не было даже намеков. После Петровской эпохи большую длительность в отечественной истории имела только Кавказская война, которая то полыхала, то тлела длительное время. В этом она была схожа с войной Петра Великого против Швеции.

Глава 2

Нарвская «конфузия» как предметный урок на обозримое будущее. Все силы царства на устройство армии и флота

Великая Северная война началась без участия России в начале 1700 года. 7-тысячное саксонское войско польского короля Августа II (без согласия сената Речи Посполитой) в феврале вступило в Лифляндию, овладело городом-крепостью Динамюнде в устье реки Западная Двина и осадило Ригу с ее сильными городскими укреплениями. В рядах саксонцев поляков и литовцев еще не значилось, хотя войну «нападением на Ригу» открывал коронованный ими монарх.

Войска Датского королевства (16 тысяч человек) под командованием короля Фредерика IV в марте начали наступательную операцию в соседней немецкой Голштинии. Гольштейн-Готторпское герцогство являлось союзником Стокгольма. Датчане взяли крепость Гузум и осадили Тоннинген. Успешное начало войны окрыляло их: теперь планировался захват шведской Померании.

Война против Швеции на заре XVIII столетия начиналась с большим территориальным размахом, в противоположных точках прибрежья Балтики. Но два эти вражеских вторжения без объявления войны Стокгольм не испугали. Швеция в силу многих обстоятельств была готова взять инициативу в начавшейся войне в собственные руки.

Можно утверждать, что для молодого шведского короля Карла XII начавшаяся война виделась «подарком судьбы». Он не скрывал от своего окружения, что хочет превзойти славу своего предшественника на троне Густава II Адольфа, и даже мечтал о славе Александра Македонского. В свой первый военный поход он отправлялся в 18 лет. Ему приведется воевать против Дании, Саксонии, Польши, России, Норвегии, и погибнет он в 36 лет, так и не расширив шведских владений. Более того, королевство утратит в Великой Северной войне огромные территории.

Король Карл XII расчетливо решил первый удар «стратегии сокрушения» нанести по близкой Дании, начав готовить против нее впечатляющую десантную экспедицию. У портового города Карлскруна была сосредоточена корабельная армада из 42 вымпелов. В готовности стать десантом на ее борту находилась армия численностью до 20 тысяч человек. Авангардный отряд этих сил состоял из трех пехотных полков и одного гарнизонного батальона (всего 4900 человек при 51 орудии).

Посадка на корабли проходила 24 и 25 июля. Во главе с монархом, жаждавшим побед и славы, корабли с десантом отплыли к недалекому острову Зеландия. Прямо атаковать Копенгаген Карл XII не имел возможности. Шведские корабли беспрепятственно бросили якорь у селения Гумбилек, всего в 7 милях от датской столицы.

На стороне Швеции выступили морские державы Англия и Голландия, давно мечтавшие покончить с таким конкурентом в мореходстве, каким являлась тогда Дания. К Копенгагену не промедлила явиться объединенная англо-голландская эскадра под флагом адмирала Рука. Она фактически тоже участвовала в блокаде датской столицы, формально являясь нейтральной, но заинтересованной стороной. Адмирал Рук с его полномочиями явно не симпатизировал датчанам, и, в крайнем случае, готов был поддержать огнем корабельной артиллерии шведов. Но королю Карлу XII на датской земле сопутствовал полный успех.

Ситуация в начавшейся большой войне сразу сложилась не в пользу Дании. Основные силы ее армии во главе с королем Фредериком IV находились в далекой Голштинии. Столицу же Копенгаген защищать от морского десанта противника оказалось почти некому: шведам противостоял только 7-тысячный корпус генерала Г.Х. Шака. В данном случае городское плохо вооруженное и обученное ополчение (до 8 тысяч человек) в счет не шло. Датский флот к войне на море оказался не готов.

Шведский десант высадился в Гумлебеке – населенном пункте на прямой прибрежной дороге к столице Дании. Высадку прикрывали огнем своих пушек 6 линейных кораблей и 5 фрегатов с 510 орудиями на борту. История донесла до нас такой эпизод. Когда король Карл XII, покинув шлюпку, брел по воде к близкому берегу, то спросил у шагавшего рядом офицера королевской лейб-гвардии: «Что это жужжит?»

– Ваше величество, это свистят пули, в вас стреляют.

– Ну что же, – засмеялся Карл XII, – это будет впредь моей всегдашней музыкой…

Датчане успели стянуть к Гумлебеку всего 4 пехотных батальона, 3 эскадрона кавалерии и полевых 39 орудий. Силы эти были совсем слабые. Шведы быстро и без особого труда сломили сопротивление вставших на их пути датских войск, штыками выбили их из спешно устроенных укреплений и не торопясь победно двинулись к Копенгагену, уже надежно блокированному с моря и не способному защищаться от вражеского нападения. Сам город брать штурмом король во избежание излишних потерь в людях не думал. Он решил сперва его блокировать с моря и с суши, а потом начать осаду.

Карл XII угрожал разрушить город огнем корабельной артиллерии, если не будет заключен мир на предложенных им условиях. Датчанам пришлось принять это требование. 7 августа в замке Травендал (Травентал) близ Любека между Швецией и Данией был подписан договор на тяжелых для последней условиях. Король Фредерик IV отказывался от союза с Россией, Саксонией и Польшей, признавал независимость Голштинии и обязывался уплатить Швеции ее военные издержки, то есть контрибуцию в 200 тысяч талеров. Сумма была огромная. На эти деньги (и контрибуцию с Саксонии Августа II) главная королевская армия содержалась до самой Полтавской битвы.

Россия, согласно договорам с союзниками, должна была открыть военные действия только после подписания мира с Турцией, с которой было заключено перемирие на два года. Это было условие, высказанное Петром I при создании тройственного Северного союза. Посольство «к турскому султану» было подготовлено генерал-адмиралом Ф.А. Головиным, главой Посольского приказа, и П.Б. Возницыным, начальником Аптекарского приказа. Полномочный российский посол Е.И. Украинцев отправился на берега Босфора 5 августа 1699 года. Переговоры обещали быть долгими и трудными.

Посол прибыл в Константинополь (Стамбул) на новеньком 30-пушечном корабле «Крепость», который до Керчи сопровождали 22 военных судна более скромного ранга русского Азовского флота. Такая демонстрация военной силы, как задумывалось, должна была сделать Блистательную Порту (так свою державу называли сами турки-османы) более сговорчивой. Но реакция была совсем иной: в окружении султана стали говорить, что если русский царь построит еще 30 таких кораблей, как «Крепость», то он захватит Стамбул и черноморские проливы.

Из России полномочного посла торопили с заключением мира. Глава Посольского приказа Ф.А. Головин писал Е.И. Украинцеву: «Изволь, ваша милость, ведать, что сей мир зело здесь нужен потому, что некоторые новые к прибытию сего государства дела начинаются и уже начались». Царь Петр I тоже торопил своего посла, который был его доверенным лицом: «Только заключи мир. Зело, зело нужно».

Известие о том, что русский посол думный дьяк Е.И. Украинцев 3 июля 1700 года подписал в Константинополе (Стамбуле) мир, формально перемирие сроком на 30 лет было получено в Москве 8 августа 1700 года: спешившие гонцы до нее добирались ровно месяц. Сразу стало известно, что в Крымском ханстве Константинопольский мир восприняли враждебно.

На следующий день, 9 августа, Россия объявила войну Швеции: царь Петр I повелел пограничному новгородскому воеводе известить о том соседнее королевство. Но это еще не носило официального характера разрыва отношений между двумя соседними государствами.

Царский же указ об официальном объявлении войны последовал только 19 августа, когда в Москве еще не знали о подписании Травендальского трактата, в силу которого петровская Россия лишилась союзника в лице Датского королевства, потерпевшего военное поражение. В тот же день к дому шведского посла Томаса Книпперкрона в Москве был приставлен «крепкий» солдатский караул. Но никаких иных «теснений» посольству не причинялось.

Полномочному русскому послу в Стокгольме стольнику князю А.Я. Хилкову высочайше было повелено объявить шведам войну «за многие их свейские неправды и нашим царского величества подданным за учиненные обиды». «На Москве» же говорили, что царь-батюшка решил повоевать земли «отчич и дедов» – старинные новгородские земли-пятины, которые во времена Господина Великого Новгорода стерегли Невский путь в Варяжское море. То есть вернуть то, что было захвачено Шведским королевством у Русского царства.

Однако для объявления войны требовался непосредственный, веский предлог. Таким предлогом царь Петр I выставил ограбление лифляндскими крестьянами московского посла, возвращавшегося из Вены, и неуважительное отношение к русскому Великому посольству, в составе которого находился сам царь в образе «бомбардира Петра Алексеева», со стороны шведских властей в городе Риге. Удовлетворением России за эти понесенные «обиды» должна была стать передача ей пограничной крепости Нарва – древнего новгородского Ругодева, а значит и выхода в Балтийское море.

Король Карл XII, естественно, отказал в том своему венценосному соседу. И в гневе приказал заключить в тюрьму без разбора всех проживающих в Стокгольме русских купцов и прочих людей. Среди арестованных оказался русский посол князь А.Я. Хилков и чины московского посольства. Имущество их было разграблено, а конфискованное серебро передано на королевский монетный двор.

Впоследствии все попавшие в заключение подданные России будут сосланы на каторжные работы, и до окончания войны из нескольких сотен человек доживут лишь немногие. В Москве же шведским подданным дали возможность свободно выехать из страны. Задержан был лишь один посол Книпперкрон: он был возвращен на родину через полгода с условием обмена на русского посла. Но шведская сторона князя Хилкова не освободила, и он умер в заточении на чужбине.

Такова была предыстория вступления петровской России в Великую Северную войну 1700–1721 годов. Великой ее называли в старой Российской державе в силу огромной исторической значимости, напряженности и продолжительности.

За всю свою историю Россия так долго еще не воевала.

…На начало вступления России в Северную войну шведы имели в Эстляндии, Лифляндии и Ингерманландии (то есть в Приневье) немалое число регулярных войск – до 17,5 тысяч. Но почти все эти силы были разбросаны на большой территории крепостными гарнизонами, полевых войск имелось немного. Артиллерия при большом числе орудийных стволов была в своей массе крепостной, и для боевых действий в поле не годилась.

С другой стороны, для главной королевской армии, ее резервов собственно в самой Швеции на водах Балтики не виделось никаких препятствий для переброски на восточные берега «внутреннего» моря этой страны. Вопрос стоял только во времени перехода флота Карла XII с десантируемой армией от датских берегов в порты Эстляндии.

Воспользовавшись бездействием союзника России польского короля Августа II с его саксонскими войсками под Ригой, король Карл XII во главе шведской армии (32,5 тысячи человек, 37 орудий), воодушевленной быстрым разгромом Дании, отправился морем на восток, оставив на датской земле часть войск. Нельзя говорить, что это было сделано исходя из событий начала Северной войны.

Что касается Шведского королевства, то, по словам известного историка И. Андерсона, автора «Истории Швеции», «превосходные мобилизационные планы существовали у нее уже давно». Касались они, в первую очередь, восточного соседа. Шведы, как известно, зарились на земли Русского Севера и сам Новгород не одно столетие. Новгородщина была уже в «шведском плену» в злую годину Смуты в начале XVII века. Возвращать ее пришлось первому воцарившемуся Романову.

«На Москве» было также известно, что «шведы давно имели намерение к войне против россиян, и сделан был проект, чтоб Новгород, Псков, Олонец, Каргополь и город Архангельской завладеть, дабы с иностранными областьми весьма купечество у России пересечь». О том писал один из приближенных к Петру I людей, П.П. Шафиров, в своем «Рассуждении». Историки не расходятся во мнении, что рано или поздно Швеция напала бы на Россию. Но случилось так, что петровская Россия сама решилась на войну за утерянные ранее ею земли.

Карл XII, перебрасывая главную королевскую армию на север Прибалтики, в Эстляндию, не думал оттуда идти к Нарве. Для него важнее было снять осаду с Риги, главного города шведских владений здесь. Пунктом высадки был избран удобный для этой цели портовый Пернов (Пернау, ныне Пярну, Эстония). Он находился на полпути между Ригой и Ревелем (Таллином). Шведская армия, высадившись в Пернове, начала свое движение на юг без марш-бросков, будучи уверена в своем превосходстве над саксонскими войсками польского короля.

Август II, узнав о разгроме Дании и начале движения шведской армии в Лифляндию, незамедлительно снял осаду Риги и поспешно направился в пределы Речи Посполитой. Быстро догнать саксонцев Карл XII реально не мог, поэтому он изменил план своих действий. Он повернул свои войска на север, в Ревель, чтобы оттуда выступить прямым путем к Нарве и нанести удар по русской армии под ее стенами. После этого он решил вновь заняться Августом Саксонским. Так у короля-полководца вызрел план сражения с царем Петром I.

Нарвское сражение 1700 года стало первым крупным сражением во время Великой Северной войны между русской армией царя Петра I и шведской армией короля Карла XII у города Нарва 19 ноября. Поставив задачу открыть для России выход в Балтийское море, Петр I решил, прежде всего, отвоевать у Швеции Нарву и Ивангород. В той ситуации это было стратегически верное намерение.

Нарва представляла собой хорошо укрепленную крепость на левом берегу судоходной реки Нарова (Нарва) в 14 километрах от ее впадения в Финский залив. Ивангород (построенный русскими в начале XVII века) находился на правом берегу реки, служил крепости предмостным укреплением. Местность вокруг Нарвы была лесистой и болотистой. После осенних дождей дороги стали труднопроходимыми для войск, особенно для обозов и артиллерии.

16 сентября 1700 года русская армия осадила эти города-крепости. К 19 ноября численность русских войск составила около 35 тысяч человек (27 тысяч пехоты, 1500 драгун, более 5 тысяч поместной конницы) и 145 орудий. Из них 118 доставили из Москвы (61 мортира, 7 гаубиц и 50 трехфунтовых пушек), остальные (больше старые) пищали и пушки – из Новгорода и Пскова. Ошибкой командования петровской армии было то, что артиллерию «распылили» по 7 большим осадным батареям, нигде не делая концентрации пушечного огня для пробития брешей в крепостной ограде. Поэтому желаемого результата от бомбардировок вражеской крепости не виделось.

Столкновения со шведами, стоявшая непогода и наступавшие холода делали свое дело. К началу сражения под Нарвой в русском осадном лагере находилось (по разным подсчетам) до 900 человек раненых и до 2 тысяч больных. Эти люди «выпали» из армейского строя.

Шведский гарнизон Нарвы и Ивангорода (комендант полковник Г. Горн) насчитывал 1,9 тысяч человек (1300 пехотинцев, 200 кавалеристов и 400 вооруженных горожан) и 400 орудий. Крепостные стены были солидными, и для пробития в них брешей требовалась осадная артиллерия крупных калибров и время. У подступившей к Нарве русский армии таких мощных орудий и достаточного числа зарядов не оказалось. С их подвозом дела с каждым днем становились все хуже и хуже.

Русские войска расположились в одну линию в виде полукруга на левом берегу фронтом в поле и флангами к реке. Правое крыло (здесь находился единственный понтонный мост через Нарову) составили дивизия генерала А.М. Головина и гвардейские Преображенский и Семеновский полки, центр заняла дивизия генерала князя И.Ю. Трубецкого, на левом крыле встали дивизия генерала А.А. Вейде и поместная конница боярина Б.П. Шереметева (5 тысяч человек). Боевой порядок не имел глубины и резерва, что сказалось на исходе предстоящего сражения.

На протяжении всего фронта (около 8 километров) были построены контр- и циркумвалационные линии, промежутки между которыми занимали склады и временные жилые бараки, что серьезно затрудняло маневр войск. Фланги линий упирались в Нарову. Фронт был обращен не к крепости, а на запад и состоял из инженерных укреплений в виде земляной насыпи со рвом (апроши). Осадными работами руководил наемный инженерный генерал Л.-Н. Аларт. Вал в итоге оказался невысок, а ров – неглубок.

Для обеспечения осадных работ и ведения разведки на ревельской дороге была выдвинута поместная конница Шереметева. Она проделала за три дня немалый путь в 120 километров и имела ряд небольших столкновений с «партиями» (отрядами) шведской кавалерии. От пленных стало известно, что в Эстляндии появилась главная королевская армия во главе с самим Карлом XII, которая, по всей вероятности, скоро пойдет к осажденной русскими Нарве. В таком случае Шереметев должен был перепроверить такие важные данные, но он этого не сделал.

Шереметев, чья дворянская конница зашла далеко в чужие земли, решил отступить ближе к осажденной Нарве. О том боярин сообщил царю: «В такое время без изб людям быть невозможно, и больных зело много, и ротмистры многие больны». Петр I в ответе выговаривал Шереметеву за присущую ему медлительность и осторожность, на что тот оправдывал свои действия: «И я оттуда отступил не для боязни, – для лучшей целости и для промыслу над неприятелем. С сего места мне свободно над ними искать промыслу и себя остеречь».