Точка

Вы, конечно, знаете, что наши тут чего-то затевают. Все эти учения, стрельбы… таскались на какой-то астероид, затем объявили, что тот астероид недостаточно крупный, и полезли на другой. Короче, мой отец подал рапорт и снова служит. При штабе, разумеется, но боевым инструктором. Как это? – я тоже не понимаю. Так что не спрашивайте. В любом случае, для него это хорошо, а то ходил после смерти мамы, как тень от лаборанта в эксперименте по М-теории, даже состарился как будто на пару другую тысяч. А подал рапорт, вздрючил, видимо, каких-то прыщавых курсантов, и сразу оживился, порозовел, бороду свою пиратскую выбрил, тщательно, до красноты – другой человек. Без мамы нам всем было тяжело. Но время идёт, и мы должны идти вместе с ним. Да мы и не можем иначе. Так что мой старик снова «на крыле» и это радует. Не радует, однако, что уж очень много других наших вояк пристроилось заодно с ним. «Учения» у них, значит. На астероиде. Ну да… Вот гадом буду – эти черти там высадку отрабатывали. И если так, то я просто не понимаю, что там в головах у Совета Капитанов? Выбирали же нормальных…

{#375}

Да черт меня дери, мы познали самые глубокие тайны мира, мы погрузились в мнимые пространства, мы прилетели в другую галактику, но до сих пор не можем справиться с каким-то грёбаным раком! Здесь есть медики? Есть? Слушайте – вас надо выкинуть с шарика к черту, ваша наука – бессмысленна. И вы вместе с ней! Всё, чему вы научились за миллионы лет эволюции – это брать вонючие анализы и кое-как вырезать аппендикс! Грипп уже тысячу лет смеется над вашей беспомощностью! Решили замучить его смехом? Сколько еще фильтров, экранов и щитов мы должны поднять?! Сколько энергии должны забрать у системы генерации воздуха и воды, у систем утилизации… у заводов, грузовых систем, транспортеров, сетей… сколько? Чтобы вам не пришлось снова и снова «бороться с раком», и просирать ему в очередной раз?! Грёбаные бездари!!!

Если у Ола-олы найдут рак – клянусь – обратка вам покажется раем!

2

Иван готовился к убийству Бодеакурра Тсуфдрака гораздо дольше, чем планировал. Дело в том, что вид, к которому относился Бодеакурр имел одну весьма неприятную особенность. Ивану пришлось перепахать километры бесконечного, уходящего вниз текста, чтобы в конце концов добыть для себя одну простую, и без чужих соплей понятную истину – халявы не будет. Собственно, поэтому и цена за него была настолько привлекательной.

Бодеакурр, как и многие на Хити, был далеко не местным, и, если бы сами мподы, коим принадлежал город и планета, были хоть немного похожи на гуманоидов или, на худой конец, на млекопитающих, они бы наверняка предотвратили появление в этом месте такого отвратительного создания, как Бодеакурр Тсуфдрак. Потому что вид его, с точки зрения человека, выглядел настолько неприлично зверски, что у Ивана мурашки бегали по спине едва ли не всякий раз, когда он смотрел про него фильмы или встречал на изображениях. Однако теперь Ивану предстояло этого Бодеакурра не только выследить и умертвить, но и сделать это наименее технологичным из способов. Бодеакурр Тсуфдрак был похож на огромного инфернального хищника, наподобие того, что много раз пытались изобразить в разных выдуманных ужасах, чтобы задействовать скрытые в человеке, припрятанные в его генной памяти страхи. И почти всё, что таилось в этих страхах, как на заказ, являлось Ивану наяву в персоне Бодеакурра Тсуфдрака, выходца с планеты Миктлан, принадлежавшего к виду членокостных оксуломорфов. Огромная зубастая челюсть с массивными, подвижными и скользкими от густой зелёной слюны клыками, и морда, вся в костяных наростах, между которыми в погребальном мраке глубоких складок прятались многочисленные черные глаза, в большинстве своём ложные. Причем какие именно были настоящими, а какие нет, не знал даже сам их владелец. Иван выведал, что нынешние представители этого вида обращаются за этой информацией к специалистам. Но не все, конечно, только те, кому от денег припекает. Вроде как по расположению настоящих и ложных глаз можно каким-то образом выяснить родословную индивида. Зачем-то им это было нужно. Ивана глаза интересовали лишь отчасти. В рамках изучения характера и возможного поведения цели.

Первым и самым простым способом уничтожения Бодеакурра Тсуфдрака был старый проверенный выстрел. Но этот привлекательный способ сразу же пришлось отмести, по причине того, что любой выстрел, независимо от того в открытом или закрытом пространстве он происходил, приводил к выделению некоторой энергии, что мгновенно обнаруживалось городскими полицейскими дронами, шнырявшими всюду по непредсказуемым траекториям. Отравление тоже пришлось отмести – процесс потребления пищи входил в число самых интимных событий жизни оксуломорфов и был настолько плохо изучен, что даже справочники расходились в описании того, как именно он происходит.

При этом, несмотря на свою зверскую внешность, оксуломорфы были невероятно культурными существами. Ну или народами, которых, как выяснил Иван, у оксуломорфов тоже было немало.

Ловушка тоже не подходила – внешний покров, у Ивана не поднимался язык называть это кожей, у членокостных состоял из частично подвижных костяных пластин, приходящих в движение в случае опасности. Из чего состояли сами кости, Иван не особенно разобрался, но пробить капсулу, в которую они превратили бы напуганного западнёй Бодеакурра было невозможно. А из темноты своего непрошибаемого домика, вполне себе живой Бодеакурр Тсуфдрак мог запросто вызвать подмогу или трубить по всем бытовым каналам о злонамеренном нападении. А это – снова излучение. Смотри пункт первый. Так, после пересмотра всех вариантов умерщвления Бодеакурра Тсуфдрака, урождённого членокостного оксуломорфа, у Ивана остался самый сложный способ из всех. Ему предстояло стремительно обрушиться на жертву в ближнем бою, причем настолько молниеносно, чтобы она не успела заметить нападения, не успела поднять и стиснуть свои пластины, чтобы даже её рефлексы не успели проснуться.

Ивану предстояло превратиться в убийцу без формы, цвета и запаха, в абсолютно невидимое тело, вооруженное острейшим из всех известных в системе режущих орудий. И это было сложно не потому, что у Ивана отсутствовал костюм, позволяющий именно такое преображение, а потому, что такой костюм тоже испускал определенного рода энергию, на излучение которой, как на запах, могли слететься полицейские дроны. В итоге Иван придумал весьма дерзкий план. Но для начала Бодеакурра Тсуфдрака необходимо было выследить.

Для этого он расставил маячки во всех местах, где в этот вечер мог появиться Бодеакурр: пять баров, клиника, что-то спортивное и несколько мест интимной слабости конкретно этого оксуломорфа. Маячки представляли собой крохотные дроны с возможностью передачи всей собираемой информации на центральную консоль. При необходимости они могли не только сопровождать объект, но и немного, по-мушиному его атаковать.

Терминал консоли находился в одном из карманов на одежде Ивана и в свою очередь передавал собранную дронами информацию на обычный пользовательский визор на голове Ивана. Это был самый незаметный из способов, и не привлекал ничьего внимания. У всех людей имелись такие визоры, тем более в том месте, где Иван сидел в засаде – в игровом баре. Все, кто здесь торчал, имели на головах совершенно такие же визоры. Играли во что-то, пили пиво, а Иван выслеживал, получая данные с маячков.

Наконец, один из маячков идентифицировал Бодеакурра, и перед глазами Ивана возникло огромное тело оксуломорфа, которое тут же было разобрано программой на фрагменты, соответствующие и несоответствующие биометрике искомого индивида. Соответствий оказалось достаточно много. Иван направил маячок ближе, и, пока оксуломорф осторожно просачивался вглубь заведения через узкий барный коридор, Ивану удалось заглянуть с помощью дрона в его чудовищное лицо. На этот раз программа разобрала все его складки, желтоватые костяные наросты и блестевшие между ними угольные глаза, настоящие и мнимые. Комбинация последних тоже совпала. Иван почувствовал, как сердце забилось чаще. Он собрал все остальные маячки и направил их в район того бара, где появился Бодеакурр, а сам вызвал такси. Бар оказался не слишком далеко, оксуломорф задержится в нём надолго, времени хватит.

* * *

«Слишком просто, слишком гладко. С одной стороны, конечно, хорошо, значит хорошо подготовился, так и должно было случиться, так обычно и происходит. Но все равно… все равно…»

Иван осмотрелся. Темное глухое место, как специально устроенное на самом дне города, чтобы совершать в нем тяжкие преступления. Перед глазами его снова ожила недавняя сцена. Бодеакурр пробирается в это городское чрево, Иван лежит у него на дороге замаскированный под грязный уличный хлам. «До чего же точно программа подсказала ему наиболее вероятный маршрут движения оксуломорфа! Славная, славная программа». И вот они с Бодеакурром уже совсем рядом, Иван готов, словно сжатая до предела пружина, копье поднято, проход узкий, мишень сама ползёт в точку удара, ему надо только сделать выпад, один единственный молниеносный выпад. Огромное сердце Бодеакурра пронзит холодный металл, что гарантирует ему мгновенную, почти безболезненную смерть. И вот Иван выбрасывает свое копье, прокалывает чудовище насквозь, словно таракана булавкой. А сам Бодеакурра, хоть и страшный, но совсем небольшой, в половину Ивана. Хотя, возможно, поэтому и страшный. Слишком быстрый для человека, слишком юркий. Похож на огромную безобразную куклу в своих нелепых одеждах и с этим ящичком за спиной, который он куда-то так настойчиво тащит. Зачем-то. При входе в бар ящичка не было. Но, возможно, именно он объясняет появление Бодеакурра в этом грязном месте. Возможно, он какой-нибудь шпион или шантажист, неудобная личность, совершающая неудобные поступки. Вот как раз с этим ящичком. Может быть из-за него он сейчас и мертв. Иван осмотрелся, быстро проверил камеры по периметру, выудил из пояса мягкий нож, обернул его петлёй вокруг головы убитого. Шея угадывалась с трудом, Иван не стал долго искать, определил её по области, где заканчивались надбровные наросты с глазами. Через мгновение голова была отделена от тела, он спрятал нож и навел основную камеру на голову. Та мигом измерила все ее характеристики, конфигурацию выступающих скул, наростов, глазниц, хитиновых островков, все внешние размеры и даже внутренние, и идентифицировала личность владельца с точностью 97,8 процентов. «Замечательный результат, – подумал Иван, – хотя немного странно, что не 98,7 как обычно. Но и 97,8 тоже неплохо. Возможно, старые данные, у оксуломорфов череп меняется всю жизнь, если верить «Справочнику видов».

Иван спрятал отрезанную голову в рюкзак, а в разрез, где она прежде крепилась положил крохотный белый мешочек с мутантами роухетских червячков. Через пару минут, когда сам Иван будет отсюда уже далеко, мешочек откроется и червячки приступят к ликвидации тела заодно со всем, что окажется рядом на расстоянии вытянутой руки, дальше они не пройдут, потому что сработает таймер. Он убьёт всех сытых и толстых, как время убивает старых. Крохотные тела испарятся, превратившись в местный воздух, так что даже полицейские дроны ничего не унюхают.

Стараясь не вертеть головой по сторонам, Иван направился прочь. За спиной его оставалась бесформенная похожая на свежий мусор кучка – то, что раньше было живым членокостным оксуломорфом с именем Бодеакурр Тсуфдрак. Иван принялся возвращать маячки на базу. Всего их было у него около сотни, но в этой операции он задействовал чуть больше дюжины. Теперь он разослал команду возвращения, и маячки принялись ее выполнять. Все, кроме одного, тот окрасился в синий и отчаянно мигал, прилепившись к карте. Ожидал какое-то дополнительное подтверждение от хозяина. Иван открыл его сообщение и почувствовал неприятную слабость в ногах. Маячок уточнял, действительно ли ему необходимо прекратить сопровождение целевого объекта с именем Бодеакурр Тсуфдрак? Да или нет?

Иван переключился на камеру дрона и не поверил своим глазам. Биометрия, размеры мелькают синими строчками, тонкие нити стрелок, словно паутина, тянутся к ним от черного тела, разобранного на внешние и внутренние формы. Динамика костей, скелет, форма черепа, комбинация глаз и совпадение. Совпадение… Иван почувствовал, как его пробирает злая дрожь. 98 и 7 чертовых процентов. Те самые… те самые 98 процентов соответствия. Как он смог согласиться на меньшее, этот уродливый оксуломорф со своими мерзкими глазками. И что теперь? По условиям договора, если он не выполнит задание… это катастрофа, об этом лучше не думать. Бодеакурр Тсуфдрак должен быть убит. Всё! Вопрос только когда, где и как? Иван пнул контейнер.

Это можно сделать сейчас, на нынешнем разогреве – ножи есть, копьё, мешки, маскировка, запасной пакет с червячками, дроны – если придётся, Иван поднимет весь свой флот.

Он принялся раздавать маячкам решительные команды, пару из них повесил на слежку за объектом, тройку поднял повыше для наблюдения за периметром, а сам поспешил к транспортной платформе, на которой у него был припаркован личный и достаточно шустрый дрон.

На всякий случай он не стал выбрасывать свой трофей – голову ложного, как оказалось, Бодеакурра Тсуфдрака. При этом, как назло, вспомнилось, что он читал про оксуломорфов, что даже близнецы у них рождались заметно непохожие друг на друга, с разницей по биометрии, доходящей до двадцати процентов, не говоря уже о комбинации ложных глаз. А вот отрыв по этому показателю того Бодеакурра, которого он убил с тем, за которым сейчас летел, составляла менее процента. С точки зрения физиологии этого вида – практически невозможное совпадение. Значит, ужаснулся Иван, этот инопланетный кощей использовал двойника. Это объясняло его столь вялое поведение и лёгкость прогнозирования его маршрута передвижения. Простоту, с которой Иван получил его жизнь.

За прозрачной частью оболочки дрона словно прибитые к воздуху, неподвижно висели попутные летательные аппараты, за ними мелькал встречный поток, медленно расступались, как гигантские двери, обрамлявшие транспортный коридор жилищные конструкции. Это называли здесь домами, хотя больше всего они походили на столбы, будто бы поднимавшиеся из самой глубины туманной бездны городского дна и уходившие так высоко в небо, что сливались с ним. Если задрать голову, втянув шею в плечи, можно было бы вообразить, что дома не поднимаются от земли к небу, а наоборот, падают на неё, или спускаются подобно волосам, словно огромные, густые, слегка изогнутые струи, лоснящиеся разноцветными окнами, искрящиеся и переливающиеся, и будто прядь этих космических волос падает вниз и тонет в мутной пелене бесконечного и бездонного океана, в который мподы превратили практически всю поверхность планеты, пригодную для строительства.

Где-то были сады, просторные парки, широкие прогулочные ёмкости без построек и мельтешащих между ними очумевших дронов. Иван точно знал, что они были, то есть существовали в принципе, но где именно, понятия не имел. Мподы скрывали от мигрантов свою настоящую жизнь. Другие виды, другие потребности, другая система ценностей, философия бытия и содержания удовольствий. Не нравится – тебя никто не держит. Нет денег или достоинства – существуй как-нибудь, или не существуй. Никто не расстроится, скорее наоборот.

Дрон Ивана свернул в сторону, стабилизовал положение и начал снижаться. Самый неприятный момент, легкая невесомость и напоминание о прежних днях, до перелета сюда. Как будто со дна приподнимались какие-то камни, тяжело ворочались в голове и снова укладывались на место. Напоминали о себе, мерцая серыми боками, ворчали о чем-то старом и страшном. О прошлом, конечно, что оно еще живо и как будто ждёт его. Ждет. Никуда не делось, ждет.

Иван досадливо вздохнул и вывел на визоре изображение с камеры одного из дронов, что следили за целью. Запросил вычисление вероятностных траекторий перемещения, экран отозвался целой россыпью, Иван отметил самую жирную ветку и мысленно пожелал себе удачи. А двуликому Бодеакурру, мать его, Тсуфдраку – смерти. Еще одной. «Тогда и разберемся, какая из его голов подлинная».

Наиболее вероятная траектория его перемещения тянулась от выхода из бара (вторая версия Бодеакурра также проводила время за напитками), а затем виляла по закоулкам донных улиц среди каких-то чумных лавок с искрометными вывесками и отвратительным запахом. Иван направил по ней маячок, переключив его на максимальный угол обзора. Пространство словно сжалось у него перед глазами, измельчало, зато ничего не упустишь. Понадобится небольшой кривой переулок или тупик. Бодеакурр, тем временем, выбрался из бара и потащился именно так, как предсказывалось самой жирной веткой распределения вероятностей. По мере его продвижения ветка слегка уточнялась, ёрзала и пульсировала, будто устраиваясь поудобнее, но в главном оставалась неизменной. Сердце Ивана снова заколотилось. На камере походящее место. Иван оставил по маячку на входе и на выходе из переулка, чтобы отогнать случайного прохожего. Оксуломорф неуклюже подбирался к ловушке. Иван переключился на управление собственным дроном. На мгновение визор стал прозрачным. Даже не весь, а лишь верхняя его часть. Этого оказалось достаточно, чтобы увидеть собравшихся вокруг него полицейских. Иван вздрогнул, в голове зашумело.

Рыжие рубленные контуры, тревожные позы… по образу мпода, его характеру и выражению. Ивана взяли. На двойнике попался. Впрочем, это не самое страшное, подумалось ему, – в конце концов этого несчастного Бодеакурра, сколько бы у него ни было двойников, все равно достанут. Ему не помогут ни обманчиво точные клоны, ни полицейское наблюдение, ни технологические уловки. Его заказали весьма серьёзные гады, из тех, что доводят дело до конца. Просто, цена теперь станет чуть выше. В очередной раз, и уже не в первый, как было до Ивана, и продолжится после, цена будет повышаться всякий раз после чьей-либо неудачи, и наемники не иссякнут, их станет только больше. Выше цена – выше мотивы. Этот оксуломорф обречен, только еще не знает об этом. И тут, глядя на рыжие огоньки полицейских дронов, похожие на блики Аури с высоких эшелонов, Ивану неожиданно подумалось, что и сам он, и его собственная жизнь существенно не отличаются от жизни несчастного Бодеакурра. Он так же ползёт по самой жирной линии своего вероятностного поведения, и эта линия точно так же, уточняясь, подрагивает на экранах у следящих за ним полицейских, и так же они устраивают ему засады, и ловят. И, наверное, следят уже давно, так что его тюрьма началась задолго до того, как жирные линии его поведения привели к ней его самого. Иван следовал по ним, предполагая, что успеет вовремя соскочить, но и такая вероятность, наверняка, была учтена чьей-то славной, славной программой.

Иван не боялся тюрьмы. Там тоже можно было жить, причем по некоторым параметрам даже лучше, чем он жил сейчас. Мподы были максимально гуманны, никого не убивали и не мучали. Тюрьма у них – это слишком правильная, слишком скучная жизнь. Существо, нарушающее правила общества, просто перемещали в такую среду, где невозможно было нарушать. Подразумевая видимо то, что не все мигранты способны соблюдать многочисленные местные условия, и в этом не особенно виноваты. Другая цивилизация, другой мир, другая реальность – можно понять. Общество не подходит. Так вот вам другое… тюремное, здесь всё значительно проще. Но это спасение нравилось не всем. Почти никому. Свобода и самоубийство – это личный выбор. Умирать не запрещено.

Иван думал об этом, пока его дрон, следуя командам полицейского перехватчика, тащился сквозь заросли домов, словно вошь по густой шевелюре. Удивительная оптимизация, теперь он выберется наружу сразу в тюрьме. Вина его так же очевидна, как и результат выполнения какой-нибудь простой функции.

Тяжело вздохнув, Иван запросил камеры со своих маячков, но ни один не отозвался. Определены как оружие и изъяты, мысленно процитировал Иван адаптированное для людей заключение полиции. Он бросил маячки и перешел в телефон. Задумался немного, сосредоточенно рассматривая имена в записной книге, пролистал вверх-вниз пару раз и остановился на имени «Икар».

– Привет, не на работе?

– Нет, – усталый голос.

Иван сделал небольшую часть своего транспорта прозрачной и пространство за ним наполнилось движением, строгим хаосом среди вертикальных громадин домов.

– Как поживаешь? – спросил он.

– Обычно. Давно тебя не слышал, – тяжелый вздох. – И не видел.

– Давай включу камеру… – предложил Иван, полиции рядом уже не было.

– Включи, но я не в форме.

– Не в форме, – ехидно повторил Иван, – не боишься, что в этой «не в форме» так и останешься. Помнишь отец говорил, если долго корчить рожу, она такая может и прилипнуть.

– Вань, ты серьёзно? – вздох. – Ну да, да… смеешься.

– Да, я смеюсь. У меня сейчас такая смешная ситуация, и я в ней смеюсь.

– Отлично, рад за тебя. Опять Злой Котэ?

– Не-е, но туда мы еще сходим.

– Давай, – еще один тяжелый вздох, – еще не вся шпана запугана. Надо, конечно, исправить. Нас туда вообще пустят, а?

– Пустят. Ты съешь одну из своих таблеточек, и тебя никто не узнает.

– Тогда и тебе придётся. Съесть одну из моих таблеточек.

– Ха-ха, ну уж нет. Попробую без этой дряни…

– Да не такая уж и дрянь…

– Короче, мне нужна твоя помощь.