Новогодний беспредел

Вадим ставит на стол стакан для Андрея. Анна подает бутылку вина Андрею, сама садится.

– Штопор, – усмехаясь, напоминает он.

– Точно, забыла! – Анна хочет встать.

– Сиди, я сам схожу. Лежит там же? – спрашивает Андрей.

– Да.

Андрей уходит.

– Чудесное тут место… Тишина, пятый этаж, соседи не шумят, – говорит Анна.

– Конечно! – Вадим уже открыл виски и разливает его по стаканам. – В том месяце заехали русские нерусские, целая толпа, кричали чего-то. Мне даже казалось, что они там барана резали. Две недели пожили, уехали. А у нас клопы завелись… – Аня бьет под столом его по ноге, но он будто не замечает. – Возможно, это совпадение, ничего не скажу, но пришлось вызывать, травить.

– Всякое бывает, – замечает Анна. – Больше всего мне тут нравится ночью: от дороги далеко, не шумно, ничто в окна не светит…

– Да, вполне себе можно ходить голым, и никто не спалит. Но, честно говоря, меня смущает окна напротив, на восьмом этаже. Когда я голый, там шторы шевелятся.

– Он шутит, – усмехается Анна.

– Нет, не шучу. Стоял я раз голый на кухне, а штора на том окне раз – открылась, раз – закрылась… – Свой рассказ Вадим сопровождает движением рук.

– Тебе показалось! – Аня смотрит на него.

– Ну… Возможно.

– Неплохое место… – Вика мельком осматривает комнату. – Елка роскошная. Пихта?

– Да, – отвечает Анна.

– Обожаю пихту. Можно?

Анна кивает, хотя и не понимает, что же можно. Вика встает, подходит к елке, нюхает веточку.

– Запах детства. Обожаю… – Она идет обратно. – А чем вы вообще занимаетесь?

– Я связист, – отвечает Вадим, – работаю в самой зашкварной конторе мира. Поэтому всегда такой веселый.

– А я продавщица в «Пятерке», – говорит Аня.

– Здесь которая?

– Ну да.

– А я работаю в «Пятерке», которая на Лазурной.

– Вот это совпадение!

– А чего вы удивляетесь? – спрашивает Вадим. – Скоро, кроме работников «Пятерки», связи и охранников, у нас никого не останется. Будем жить, как в утопии. Генералиссимус[2 - Намек на книгу Владимира Войновича «Москва 2042» (1987).], все такое… И свои отходы в горшочках будем сдавать.

Анна кулаком бьет Вадима по колену.

– И как тебе работа? – спрашивает она, обращаясь к Вике.

– Так себе. Воспринимаю ее как временную. Я вообще выступаю, на гитаре играю. Мы поем, так сказать, авторские песни в разных клубах.

– Да, она шикарно поет, – говорит Андрей, входя со штопором. – Споешь нам сегодня? Где-то тут осталась моя гитара…

– А ты тоже играешь? – спрашивает Вадим.

– Ну… – Андрей садится за стол.

– Сейчас расскажу, – говорит Анна. – Поехали мы с ним в магазин, купили самую дорогую гитару. Купили и все приблуды, даже электронную настройку – дорого стоила тогда. Купили методички всякие. Он поиграл два дня, сказал, что это не его, и повесил гитару за шкаф.

– Я сказал, что без учителя научиться не могу. Поэтому временно и повесил ее, – оправдывается Андрей. – А на учителя денег уже не было.

– Я сама всему научилась, по самоучителю, – говорит Вика.

– Не всем все легко дается.

– Андрюха, тебе виски соком разбавить? – спрашивает Вадим.

– Да не, я пью неразбавленный.

– Уверен? – уточняет Анна.

– На все сто.

– Может, пока не выпили, переговорите про имущество? – спрашивает Вика.

– Да, – соглашается Вадим. – А то как в «Симпсонах» будет, когда они нажрались и женились повторно.

– Вечер еще длинный, – говорит Аня.

– Вот именно! – Андрей наливает Вике вина. – Кстати… – Он обращается к Анне. – Ты слышала, у Петровича дача сгорела?

– Да ты что!

– Да. У него шикарная дача была, двухэтажная, из кругляка. Кто-то влез туда, разжег камин, и сгорела она. Полтора миллиона он на нее потратил.

– Полтора миллиона на дачу? – удивляется Вика.

– А чего ты хочешь? Вон, моя дача…

Анна кхыкает.

– …наша дача с ней, пока наша, – поправляется Андрей, – около миллиона стоит. Только за вид из окна на озеро можно половину отдать.