Дома смерти. Книга II

Проверяя это сообщение, детективы установили, что мать пропавшего юноши – Тереза Буткович – приложила много сил к его розыску. Полиция не хотела заниматься этим делом и долгое время отказывалась принимать заявление об исчезновении, и тогда Тереза самостоятельно напечатала большой тираж листовок с описанием внешности сына и расклеила их на улицах северного Чикаго и Дес-Плейнса.

Затем появилась информация о третьем исчезнувшем работнике компании Гейси – некоем Грегори Годзике (Gregory Godzik), устроившимся на работу в «P.D.M. Contractors» в самом конце ноября 1976 года и пропавшем без вести буквально через 2 недели. Если в предыдущих случаях, связанных с Шитцем и Бутковичем, полиция сумела не объявлять пропавших в розыск, то исчезновение Годзика выглядело до такой степени безмотивным и неожиданным, что полиция Чикаго 7 марта 1977 года завела розыскное дело. Правда, никто его особо не искал…

Работники компании Джона Гейси «P.D.M. Contractors», в разное время пропавшие без вести. Слева: Джон Шитц, в последний раз его видели 20 января 1977 года. В центре: Джон Буткович, исчезнуший без вести 31 июля 1975 года или позже. Справа: Грегори Годзик, предположительно пропавший 12 декабря 1976 года.

Итак, уже к середине декабря стало ясно, что Джон Гейси знал по меньшей мере 4-х молодых людей, исчезнувших без вести – Джона Бутковича, Грегори Годзика, Джона Шитца и Роберта Писта. Всё это выглядело крайне подозрительно, хотя у полицейских в тот момент не было никаких идей относительно того, почему все эти люди исчезли, и если они убиты, то где спрятаны их тела.

Джон Гейси, разумеется, очень быстро узнал о том, что в его отсутствие на стройках появляются полицейские и начинают задавать неприятные вопросы как о нём самом, так и о работниках его компании. Наверное, он понял, что время работает против него и надо предпринять какие-то шаги, способные пресечь инициативы «законников». В присущей ему манере не откладывать дело в долгий ящик, Гейси 15 декабря позвонил адвокату по уголовным делам Сэму Амиранте (Sam Amirante) и предложил тому представлять его интересы.

Амиранте буквально 3-мя днями ранее закончил регистрацию собственной юридической фирмы, по иронии судьбы Гейси стал его первым клиентом. При этом Сэм был уже знаком с Джоном, поскольку они оба принадлежали к одному округу Демократической партии, и начинающий юрист Амиранте оказывал родной партии кое-какие услуги на безвозмездной, так сказать, основе.

Не довольствуясь наймом Амиранте, Гейси пригласил для защиты своих интересов другого адвоката – Лероя Стивенса (Leroy Stevens). Это был специалист по гражданскому праву, с которым Гейси на протяжении предыдущих 3-х лет несколько раз работал. Привлекая его к сотрудничеству, Гейси рассказал о своих планах привлечь к ответственности полицейское управление Дес-Плейнса и прокуратуру округа Кук за попытку незаконного преследования и отсудить большие денежные компенсации. Гейси намеревался заработать миллионы на исках местным «законникам», и для успеха в судах ему нужен был специалист по гражданскому праву. Стивенс не отказался от сотрудничества, и его можно понять – он знал Гейси как энергичного, пробивного и инициативного предпринимателя, чьи амбициозные планы обычно воплощались в жизнь. Если есть возможность хорошенько подзаработать на нарушениях закона сотрудниками полиции и прокуратуры, то почему бы этого не сделать?

Сэмюэль Амиранте (на переднем плане) и Лерой Стивенс (фотография датируется маем 1980 года).

Уже 15 декабря нанятые Гейси адвокаты появились в здании полиции Дес-Плейнса и, представившись, попытались выяснить, в чём именно обвиняется их клиент. Получив самые общие разъяснения, разумеется, безо всяких деталей, они потребовали прекратить слежку за Гейси и пообещали самую жёсткую реакцию, если полицейские не откликнутся надлежащим образом на это требование.

В тот же день, а также на следующий день руководство Департамента полиции получило ряд звонков от крупных функционеров Демпартии, в которых содержались просьбы прекратить необоснованное преследование Гейси. В то время мэром Чикаго являлся представитель Демократической партии Майкл Биландик (Michael Anthony Bilandic), поэтому можно не сомневаться в том, что у «демократов» имелся серьёзный административный ресурс. Фамилии звонивших до сих пор неизвестны, в силу понятных причин на этом факте давления на следствие американские журналисты и историки акцент сейчас стараются не делать. Между тем нетрудно догадаться, что только очень узкий круг высокопоставленных чиновников может с такого рода просьбами обращаться к начальнику полиции или его заместителям.

То, что у Гейси появились влиятельные заступники, прокурор Салливан расценил как очень тревожный сигнал, свидетельствовавший о скором появлении серьёзных проблем. Подозреваемый явно намеревался перейти к активному противодействию расследованию, а это означало, что розыск пропавшего Роба Писта необходимо максимально ускорить.

Очень скоро опасения прокурора получили новое подтверждение. Один из судей федерального суда 17 декабря частным образом предупредил Салливана о том, что защитники Гейси появлялись в суде для выяснения некоторых деталей, связанных с вынесением судебного запрета на преследование. Подобный запрет является формой судебного приказа, отдаваемого органам исполнительной власти и немедленно останавливающего любые действия против гражданина. В случае Гейси вынесение такого приказа означало прекращение расследования, при этом все улики, которые могли бы быть получены после оформления запрета, автоматически признавались недопустимыми в суде, а все процессуальные действия (задержания, обыски и прочие) преступными.

Терри Салливан немедленно довёл полученную информацию до детективов, работавших по этому делу. Новость произвела на всех гнетущее впечатление. К 17 декабря мало кто сомневался в том, что Гейси каким-то образом причастен к исчезновению Роба Писта, но при этом его шанс добиться судебного запрета был весьма высок. Хотя с исчезновения юноши минула почти неделя, никто не знал, что с ним произошло, и связь Гейси с данным инцидентом оставалась не доказанной, как и в первый день розысков.

Надо было что-то предпринимать… Но что?!

На совещании в офисе Терри Салливана все лица, причастные к расследованию, сошлись в том, что нужен новый обыск дома Гейси. Но повторный обыск в рамках одного расследования выглядит нонсенсом. В принципе, такие обыски допустимы, но они требуют особо тщательной мотивации и объяснения того, почему первый обыск оказался недостаточным.

Терри Салливан дал поручение детективам ещё раз пересмотреть все фотографии, сделанные в доме Гейси во время обыска, проведённого в ночь на 13 декабря, дабы отыскать хоть какую-то зацепку, способную стать поводом для оформления нового ордера на обыск. Также надлежало официально допросить всех работников «P.D.M. Contractors» в надежде получить новую информацию, указывающую на причастность главы компании к уголовным преступлениям на территории Иллинойса в 1970-х гг. Запасной вариант, придуманный Салливаном для самого себя, заключался в том, чтобы поговорить «по душам» с адвокатом Амиранте, дать ему прочитать справку о судимости Гейси в Айове и попытаться уговорить подзатянуть с подачей прошения о судебном запрете. Иначе говоря, прокурор рассчитывал разбудить адвокатскую совесть в надежде убедить Амиранте подыграть обвинению.

План, конечно же, выглядел так себе, но за неимением лучшего приходилось рассчитывать на порядочность и гражданскую сознательность адвоката.

18 декабря прошло в бесплодных допросах и изучении сотен фотографий. Работа эта не принесла никакого видимого результата и ничуть не приблизила правоохранителей к цели.

А вот на следующий день последовала череда воистину головокружительных и неожиданных событий. Началось всё с того, что Майкл Росси подъехал к зданию Департамента полиции на своей автомашине для допроса. Он припарковался не на служебной автостоянке, а чуть поодаль, но всё равно в зоне видимости из окон здания. Кто-то из детективов, наблюдая за тем, как Росси вылезает из машины и направляется к входу, обратил внимание на то, что тип автомашины и цвет кузова соответствует пропавшей автомашине Шитца. Пока молодой человек поднимался на этаж и искал нужный кабинет, у полицейских оформился незамысловатый план – они решили попросить у Майкла ключи, дабы осмотреть автомобиль.

Росси без препирательств отдал ключи, и пока сержант Козенчак беседовал с ним, пара детективов отправилась вниз. Открыв капот, они добрались до одного из vin-номеров на корпусе и… обомлели. Он почти полностью совпадал с vin’ом исчезнувшей в январе 1977 года автомашины Шитца! Из 20 цифр не совпали всего 3 – вместо 6,9 и 0 каждый раз оказалась пробита 8. Конечно, факт перебивки номера могла подтвердить только криминалистическая экспертиза, но сомнений в том, что Росси разъезжал на автомашине Шитца, в тот момент практически не осталось.

Взбудораженные сделанным открытием, детективы вернулись в отдел и доложили о нём сержанту. Тот немедленно поинтересовался у Росси, откуда у него машина. Молодой человек ответил, что купил её у Джона Гейси в январе или феврале 1977 года за символические 250$ [очень немного даже по ценам того времени]. Очевидно, автомашина являлась важной уликой, но немедленно изымать её у Росси было бы опрометчиво – он сообщил бы о случившемся Гейси, и последний моментально сообразил бы, что полиция связывает его с исчезновением Шитца. А это до поры до времени следовало держать в тайне.

Поэтому полицейские решили сделать вид, будто ничего подозрительного не обнаружили. После допроса Росси был отпущен как ни в чём не бывало и спокойно отправился по своим делам.

Вскоре последовало новое любопытное открытие, опять-таки связанное с Шитцем. Перечитывая протокол допроса матери Шитца, полицейские обратили внимание на упоминание портативного радиоприёмника и переносного телевизора «Motorolla», исчезнувших из комнаты молодого человека. При обыске дома Гейси маленький телевизор «Motorolla» стоял в спальне и оказался запечатлён на нескольких фотографиях, сделанных во время обыска. Заводской номер телевизора, принадлежавшего Шитцу, был известен [его сообщила мать молодого человека], и если бы он совпал с номером телевизора из спальни, то это позволило бы связать с исчезновением Шитца уже непосредственно Гейси. Вкупе с автомашиной Росси, ранее принадлежавшей Шитцу, а затем якобы приобретённой у Гейси, вырисовывалась очень весомая обвинительная база.

Опираясь на неё, можно было требовать оформления ордера на повторный обыск. Дескать, в рамках расследования нового дела мы ищем новые улики. Voi la!

При обыске, проведённом в доме Гейси в ночь на 13 декабря, в спальне находился переносной телевизор «Motorolla». Его тип и цвет корпуса в точности соответствовал телевизору, пропавшему из дома Шитца в январе 1977 года. Правда, эта деталь стала известна из показаний матери пропавшего молодого человека лишь спустя несколько дней после обыска. По этой причине никто из детективов не озаботился тем, чтобы переписать заводской номер телевизора – его просто сфотографировали да и забыли на несколько дней. Но утром 19 декабря полицейские о телевизоре вспомнили.

Итак, детективам, осуществлявшим наружное наблюдение за Гейси, следовало узнать номер телевизора «Motorolla», стоявшего в его спальне. Слежку в тот день и вечер вели Боб Шульц (Bob Schultz) и Ронни Робинсон (Ron Robinson). Гейси особенно любил трепаться с последним, поскольку высокий, худой с «моржовыми» усами Робинсон производил впечатление эдакого рохли, безобидного и безынициативного служаки, полной противоположности самого Гейси. Поскольку Джон взял за правило в последние дни приглашать детективов к себе домой и угощать их едой и выпивкой, полицейские решили воспользоваться этим обстоятельством в интересах расследования.

Робинсону предстояло отвлечь внимание Гейси на себя – начать задавать вопросы, быть может, попросить налить выпить, что, конечно же, против правил, но в конце дня… почему бы нет? Шульц в это время отпросится в уборную и по пути заглянет в спальню Гейси, где быстренько перепишет номер переносного телевизора. После этого они попрощаются с владельцем дома и выйдут на связь с окружным прокурором.

Замысел был хорош, оставалось грамотно разыграть задуманное.

Вечером 19 декабря Джон Гейси прибыл к дому чуть ранее 19 часов, что было очень рано для него. Поставив свой «олдсмобиль» в гараж, он приблизился к машине Робинсона и Шульца и жестом пригласил их в дом. Полицейские прошли следом за хозяином, уселись в гостиной, завели разговор о событиях минувшего дня. Гейси достал виски, ром, фруктовые соки, сам Джон обычно не пил крепкий алкоголь, предпочитая сбивать коктейли, рецепты которых знал в большом количестве. Глядя на эту компанию со стороны, вряд ли можно было подумать, что беседуют детективы и объект их «разработки».

В какой-то момент согласно заранее выработанному плану Шульц поднялся со своего места и отправился в уборную, находившуюся в конце коридора. С одной стороны в коридор выходила дверь кабинета, а в противоположном конце находились двери в уборную, спальню и кухню. В дальнюю от улицы часть дома можно было пройти через кабинет, но полицейские знали, что Гейси ею практически не пользуется и появляется там лишь эпизодически. Шульц прошёл мимо двери в уборную и толкнул дверь в спальню. Каково же было удивление детектива, когда он, включив свет, понял, что телевизора «Motorolla» в комнате нет!

Это открытие грозило провалом всего замысла… Ещё не веря до конца собственным глазам, детектив принялся осматривать помещение в надежде обнаружить куда-то переставленный телевизор. Так ничего и не найдя, Шульц вышел из спальни, опасаясь того, что хозяин дома может последовать за ним и догадаться, что вовсе не уборная интересовала детектива.

В состоянии крайней растерянности Шульц вошёл в уборную, спустил воду в унитазе и принялся мыть руки, дабы усыпить возможные подозрения о своём пребывании. Через некоторое время заработал вентилятор приточной вентиляции, и в помещение пошёл ужасно зловонный тёплый воздух. Детективу понадобились буквально секунда или две, чтобы понять – это был запах разлагающейся плоти.

Осмотрев помещение, Шульц увидел внизу, у самого плинтуса, пластиковый радиатор приточной вентиляции – именно через него в уборную поступал зловонный воздух. Дом Гейси не имел водяного отопления, он обогревался воздухом, который при понижении температуры ниже заданной на термостате величины прогонялся вентилятором через электрический теплообменник, нагревался и далее по вентканалам подавался в комнаты. То, что воздух с запахом гниения попал в уборную, означало, что в районе воздухозаборника находится гниющая плоть. Это не обязательно должно было быть человеческое тело, подобный запах мог происходить от мёртвой крысы или птицы, но сам по себе факт того, что подобный запах появился в доме человека, связанного с исчезновением людей, выглядел крайне подозрительным.

Фотография уборной в доме Джона Гейси. Над плинтусом хорошо видна решётка приточной вентиляции, через которую в помещение поступал воздух с отчётливым запахом гниения. Этот запах вечером 19 декабря почувствовал детектив Шульц, который сразу же понял, с чем столкнулся. Гниющая плоть находилась возле того места, откуда осуществлялся забор воздуха, правда в тот момент неясно было, где же именно находится это место.

Крайне озадаченный сделанным открытием, Боб Шульц возвратился в гостиную, где присоединился к беседе напарника с Гейси. Через некоторое время они ушли, и Шульц по радиостанции передал сержанту Козенчаку краткий рапорт о весьма неожиданных результатах своей работы.

А результаты, конечно же, выглядели обескураживающе. Козенчак немедленно связался с окружным прокурором Салливаном, и они обсудили складывавшуюся ситуацию. Исчезновение портативного телевизора ставило крест на возможности доказать связь Гейси с исчезновением Шитца. Имелась, конечно, ещё автомашина с перебитыми номерами, но… для обоснования необходимости ордера на обыск жилища её было совершенно недостаточно. Судья отвёл бы этот аргумент, предложив допросить Гейси. Машина не годилась, надо было что-то ещё, точнее, что-то кроме неё!

Терри Салливан, обдумав положение, в котором оказалось расследование, принял двоякое решение. В качестве мотивации для получения ордера на обыск можно было использовать показания детектива Шульца о запахе разлагающейся плоти в приточной вентиляции дома Гейси, но этого было недостаточно. Следовало найти ещё какой-то аргумент – хотя бы один! – в пользу того, что полиции необходимо войти в дом Гейси и подвергнуть его обыску.

Было решено: пока детективы будут искать этот недостающий аргумент, он – окружной прокурор Салливан – пригласит к себе на беседу адвокатов Гейси, предъявит им материалы о судимости последнего в Айове и постарается уговорить подзатянуть с обращением в суд для получения судебного запрета на преследование. Если всё сложится хорошо, и адвокаты отзовутся на подобную неформальную просьбу, то правоохранительные органы смогут выиграть 2 или даже 3 дня. Но это в лучшем случае… Если разговор не получится, то уже 20 или 21 декабря адвокаты получат в федеральном суде запрет, и тогда расследование окажется парализованным.

Сержант Козенчак со своими подчинёнными засели за тщательное изучение всех накопленных к тому времени материалов, а Салливан позвонил адвокатам Амиранте и Стивенсу и пригласил их в свой кабинет для разговора. Адвокаты не заставили себя долго ждать и около 21 часа приехали к окружному прокурору.

Салливан вручил им для ознакомления копию документов о судимости Джона Гейси в Айове. После того, как юристы в полной тишине закончили чтение, Терри произнёс небольшую речь, в которой выразил непоколебимую уверенность в причастности Гейси к исчезновению Роба Писта, и попросил адвокатов дать возможность прокуратуре сделать своё дело в течение ближайших «хотя бы» 72 часов. Окружной прокурор особо подчеркнул, что не ждёт от адвокатов ответа, он просто хочет, чтобы его пожелание было услышано. Обтекаемость формулировок Салливана легко объяснима – он фактически предлагал адвокатам сговор за спиной их клиента, что было незаконно, при этом давая понять, что неформальная договорённость не выйдет за пределы кабинета.

Адвокаты ничего определённого не ответили, но по их поведению можно было понять, что они пережили немалое потрясение. Информация об «отсидке» в Айове полностью разрушала тот образ энергичного, позитивного и доброго бизнесмена, который Гейси старательно создавал последние годы, и Амиранте, и Стивенс прекрасно поняли, что их клиент совершенно аморальный, разложившийся и насквозь лживый типчик, которому не следует верить никогда и ни в чём.

Далее последовали события в высшей степени неожиданные. Немногим ранее 23 часов Джон Гейси вышел из дома, вывел из гаража свой «олдсмобиль» и отправился к зданию, где помещался офис Сэма Амиранте. Последний вызвал своего клиента на срочную встречу, но в ту минуту полицейские этого не знали. Гейси поднялся в офис адвоката и остался там до утра, вышел он на улицу лишь в 06:15 20 декабря. Что происходило той ночью в кабинете Амиранте, оставалось тайной более 30 лет, лишь уже в XXI столетии сам Амиранте пролил свет на тайну этого неожиданного визита. Мы не станем сейчас касаться этих деталей, дабы не нарушать хронологию повествования, но в своём месте вернёмся к содержанию таинственной беседы.

В то самое время, пока Гейси беседовал со своими адвокатами, а детективы Робинсон и Шульц коротали ночь в автомашине на парковке перед зданием, остальные члены группы Козенчака штудировали всё, что им удалось собрать в рамках проводимого расследования. Они рассматривали фотографии и обсуждали запечатлённые на них предметы, перечитывали протоколы допросов, записи своих «тактических» блокнотов, вспоминали малейшие детали бесед с работниками Гейси, сулившие хоть какой-то оперативный интерес.

В конце концов, их внимание сосредоточилось на отрывной части талона на проявку фотоплёнки, выданного в аптеке «Nisson pharmacy inc.». Этот обрывок бумаги был найден в мусорном пакете Гейси во время обыска в ночь на 13 декабря и сохранён как потенциальная улика. Талон был выдан 11 декабря по месту работы Роба Писта, но почему в ночь на 13 число он оказался в доме Гейси?

Можно было допустить, что Гейси сам же и сдал плёнку в проявку, но об этом ничего не говорили ни Гейси, ни Ким Байерс, работавшая на кассе и принимавшая такого рода заказы. А ведь Ким видела Гейси в зале, запомнила его и даже задала вопрос провизору насчёт подозрительного грузного мужчины, бродившего по торговому залу без видимой цели. Так что подозреваемый к плёнке отношения не имел. Но почему отрывная часть талона оказалась в его мусорном пакете?!

Никто из детективов не знал правильного ответа, но загадка эта казалась интригующей и немаловажной. Было решено задать этот вопрос Ким Байерс, но до того, как это удалось сделать, случилось совершенно непредвиденное происшествие.

В 06:15 Гейси вышел из здания, в котором находился офис Амиранте и, усевшись в свой автомобиль, выехал с парковки. Детективы двинулись было за ним, но тут наперерез машине бросился мужчина в рубашке и съехавшем на бок галстуке. Одет он был явно не по погоде – валил густой снег, было довольно холодно, и мужчина, гуляя без куртки и пиджака, рисковал получить воспаление лёгких. Детектив Шульц, сидевший за рулём, затормозил, через секунду он узнал человека, загородившего проезд. Это был Амиранте, адвокат Гейси.

Полицейский опустил стекло со своей стороны, и Амиранте, склонившись, тревожно прошептал: «Не дайте Гейси уехать из штата, если он попытается выехать из Иллинойса, стреляйте по колёсам, но остановите его любой ценой!» Слова адвоката прозвучали в высшей степени необычно, и Шульц, дабы успокоить его, небрежно махнул рукой: «Мистер Амиранте, никто ни в кого не будет стрелять, не беспокойтесь, мы обойдёмся без этого».

В действительности Шульц и Робинсон встревожились – всё-таки не каждый день адвокаты давали им столь странные советы. Связавшись с Козенчаком, она передали слова Сэма Амиранте. Стало ясно, что в кабинете адвоката ночью произошёл какой-то важный разговор, и Амиранте допускает возможность бегства Гейси в другой штат [то есть под другую юрисдикцию].

Козенчак немедленно связался с прокурором Салливаном, они обсудили складывавшуюся ситуацию и согласились в том, что обстановка явно накаляется. Самое неприятное заключалось в том, что они не видели всей картины, а это означало, что какие-то важные детали могут ускользать от их внимания. В результате обмена мнениями было решено, что детективы, несмотря на ранний час, отправятся к дому Ким Байерс и постараются выяснить у девушки историю отрывной части талона, найденной в доме Гейси во время обыска. Если её рассказ поможет оформлению ордера на арест Джона Гейси, прокурор Салливан займётся этим немедленно, дабы подозреваемого можно было спрятать «под замок» в ближайшие часы.