Все грехи мира. Книга II

Президент США Уилльям Тафт 10 ноября, т.е. в самом начале кризиса, отбыл из Чарлстона в Панаму и все проблемы с южным соседом поначалу разруливал госсекретарь США Филандер Нокс. Последний не только взаимодействовал с мексиканской стороной, но и пытался призвать губернатора Техаса Томаса Кэмпбелла к хотя бы символическому сотрудничеству с федеральным правительством в вопросе розыска линчевателей Родригеса. Кэмпбелл же явно не был настроен на какие-то реверансы в сторону мексиканцев и фактически игнорировал все обращения из Вашингтона. Тем самым губернатор давал ясно понять, что мексиканцев в Техасе и далее будут линчевать без суда и следствия, если посчитают это необходимым.

Поскольку авторитета госсекретаря явно не хватало для приведения губернатора в чувство, в происходившее в конце концов вмешался Президент США. 15 ноября за подписью Тафта губернаторам Техаса и Оклахомы были направлены телеграммы, в которых указывалось на недопустимость линчеваний, при этом перед Кэмпбеллом ставилась задача провести расследование расправы над Антонио Родригесом. Губернатор Оклахомы Хаскелл оказался в числе получателей телеграммы неслучайно – дело заключалось в том, что в его штате был убит шеф полиции городка Анадарко (Аnadarko), по подозрению в совершении этого преступления был задержан мексиканец и… правильно, имелись основания предполагать, что до суда он не доживёт, ибо линчеватели расправятся с ним раньше.

Вы только вдумайтесь в абсурдность ситуации: Президент страны рассылает телеграммы губернаторам с призывом уважать Закон и не допускать самочинных расправ! И это в XX веке! Сюрреализм какой-то…

Чтобы закончить этот подзатянувшийся пересказ истории Антонио Родригеса, добавим последнюю деталь. 25 ноября Государственный департамент США распространил информацию о том, что подвергшийся линчеванию в Техасе мексиканец являлся гражданином США по «праву рождения», т.к. родился он на территории страны. На этом основании вмешательство мексиканского внешнеполитического ведомства и бурная реакция мексиканской общественности теряли всякий смысл. Во имя чего они устроили бурю в стакане, если на территории США погиб гражданин США?

А теперь вернёмся к событиям ночи со 2 на 3 ноября 1910 г., к тому самому часу, когда линчеватели явились за сидевшим в камере Антонио Родригесом. Как вы думаете, если бы мексиканец что-то знал об убийстве членов семьи Геррелл, он бы стал держать эту тайну в себе, или же заорал бы: «Отведите меня к судье, я хочу сообщить об убийстве маленькой девочки и её родителей двумя годами ранее и готов свидетельствовать об этом в суде!» Ответ, думается, очевиден… Но никто из свидетелей казни Родригеса не рассказывал о том, что тот исповедовался об известных ему преступлениях. О том, что сильно кричал и быстро потерял сознание – рассказывали, а о признаниях – нет.

Ничего Родригес не знал об убийстве Герреллов и банда злобных угонщиков скота ни малейшего отношения к случившемуся в Уотоге не имела – такой вывод представляется самым достоверным из всех возможных. Когда в апреле 1908 г. правоохранители заявили о подозрениях в адрес мексиканской банды, это умозаключение по своей сути являлось идентичным решению искать не там, где потеряно, а там, где светло.

По мнению автора, ни негры, ни мексиканцы к нападению на Мэтта Геррелла и членов его семьи отношения не имели. Разумеется, это сугубо оценочное суждение не может быть доказано, чтобы его доказать, преступление надлежит раскрыть, чего мы сделать не можем. Но нельзя не отметить того, что нет никаких данных, опровергающих совершение тройного убийства вполне себе белыми мужчинами, не имевшими ни малейшего отношения к местной преступности.

Тут самое время упомянуть о том, что одновременное убийство членов одной семьи являлось по американским меркам начала XX века событием довольно редким, если не сказать исключительным. Американский писатель Билл Джеймс, упоминавшийся нами в первой книге, предпринял обширное исследование криминальной публицистики первой трети XX века и обнаружил сообщения о 231 преступлении такого рода, совершенных на протяжении 31 года. Даже если считать, что его выборка неполна и «семейных» убийств несколько больше, скажем, на 10% или 20%, то всё равно мы получаем осредненное число менее 10 подобных преступлений в год. Абсолютное большинство таких посягательств совершалось с использованием огнестрельного оружия, иногда в ход шёл яд или взрывчатка. Некоторые убийства совершались топором – мы в этой книге рассматриваем значительную часть преступлений такого рода. Но вот палки – это совсем уж экзотично! Строго говоря, убийство членов семьи Геррелл – это единственный случай такого рода.

Другими словами, это посягательство является исключительным. Сами же преступники не пытались повторить этот опыт. Нетрудно догадаться почему – он оказался очень неудачным для них, им пришлось ретироваться с места преступления, не доведя задуманное до конца. Убийцы сильно рисковали и если бы карты легли немного иначе, то их дерзость могла бы для них очень плохо закончиться.

В книге I было достаточно сказано о специфичности топора, как орудия совершения преступления. Палка или дубинка [т.е. палка с утолщением на конце] по способу применения во многом подобны топору. Они имеют все присущие ему недостатки, но при этом не имеют его достоинств. Если для любителя холодного оружия топор – это оптимальный выбор, то палка, скорее, вынужденный.

Трудно отделаться от ощущения, что напавшие на семью Геррелл воспользовались палками от безысходности. Возле дома, ставшего местом преступления, не было топора, как не было и поленницы дров. Герреллы получали уголь от железнодорожной компании и большой топор для колки дров в семейном хозяйстве был вещью ненужной. Убийцы не смогли добыть топор, а потому воспользовались тем, что отыскали.

По-видимому, эти люди сильно нуждались в самом необходимом – питании, деньгах, возможно, каких-то вещах или медикаментах. Мы можем допустить, что они находились в бегах. Кто-то из них имел опыт ночных нападений и убийств… И мысль применить хорошо зарекомендовавшую себя методику ночного нападения могла показаться адекватной той ситуации, в которой они оказались.

У нас нет чётких и однозначных свидетельств того, что преступление в Уотоге явилось делом рук «Убийцы с топором», ведь в Техасе действовал, всё же, убийца с палкой. Точнее, убийцы. Но пройти мимо этого преступления и не сказать о нём ни слова было бы неправильно. С отнюдь ненулевой вероятностью мы можем допустить, что серийный убийца, которому посвящена эта книга, во второй декаде апреля 1908 г. объявился в Техасе; это было вынужденное появление и действовал он не один.

25 ноября 1908 г.

В книге I мы уже писали о природе штата Алабама и укладе жизни его жителей. Этот небольшой экскурс нам пришлось сделать в главе, посвященной убийству 3-х членов семьи Кристмас в ночь на 8 февраля 1906 г. Тогда трагические события имели место в городке Коттонвуд на юго-востоке штата. То преступление, о котором пойдём речь сейчас, произошло в районе на севере штата, удаленном от Коттонвуда примерно на 380 км. В отличие от Коттонвуда местность здесь была сильно всхолмленной, пересеченной оврагами и многочисленными ручьями, фактически это было предгорье известного в США плато Камберленд (Cumberland). Сходство обеих территорий заключалось, пожалуй, в их малой населенности, причём та местность, о которой пойдёт разговор сейчас, была даже более дикой, чем Коттонвуд.

Местечко Вудланд Миллс (Woodland Mills) на территории округа Морган мы бы сейчас, пожалуй, не назвали населенным пунктом вообще. Это было сообщество уединенных фермерских участков, удаленных друг от друга на 700—800 и даже 1 тыс. метров. Местные детишки ходили в школу за 2 км. и даже за 3 км. – это зависело от того, кто где проживал. С 1874 г. здесь работало почтовое отделение, но через год после описанных событий его закрыли.

До железной дороги от Вудланд Миллс было неблизко. Если идти на запад, то до ближайшей железнодорожной станции в городке Хартселл следовало пройти 22 км. прямиком через леса и холмы, а если по дороге – то все 30 км. В восточном направлении в местечке Хоббс имелась станция поближе – всего-то в 16 км., но чтобы попасть туда следовало сделать крюк почти в 5 км. дабы перейти по мосту через широкую реку Теннесси. Телефона в Вудланд Миллс не имелось, как не имелось его и в близлежащих посёлках – в общем, в 1908 г. это была настоящая глушь.