Третьего нет (Tertium non datur)

– Двадцать два года, мадам! – детектив взял ключи. – Чего вы хотите? В этом возрасте естественно сорваться с места в одно мгновение и отправиться на… вечеринку или на встречу с подругами. Вспомните себя в её возрасте.

Мать покачала головой.

– Хорошо, – согласился Бишоп. – Сейчас мы посмотрим записи камер, вы сами увидите, что нет повода для беспокойства.

На записях было видно, как Сандра собирала в тележку продукты, как расплатилась. Как вышла из магазина. Вела себя спокойно, естественно. Перекинулась парой слов с кассиршей, улыбнулась.

– Видите? – надавил Бишоп. – Она в полном порядке. Скорее всего, встретила на парковке приятелей и закатилась на вечеринку. – Поспешил добавить: – Это нормально.

Мать заговорила быстро и сбивчиво. Детектив почти её не слушал. Позволив выговориться, пообещал:

– Я передам сведения по всем участкам округа. У вас есть фотография дочери? Отлично. А вы… вы не волнуйтесь. Она вернётся буквально часами, так чаще всего и бывает. Если есть желание, – на язык просилось "испортить молодым отдых", – обзвоните подружек. Дополнительных сведений вы не получите, но душу отведёте.

Проводив женщину, Бишоп и Гейтс вернулись к машинам. Справа от "тойоты" на последнем парковочном месте виднелось масляное пятно. Гейтс тронул его пальцем.

– Ну и что? – спросил Би. – Чьё это пятно? Когда возникло? Ты знаешь? Нет? И я не знаю.

***

Труп.

Бишоп разговаривал с бывшей. Год назад та покинула "семейное гнездо", а теперь хотела забрать джек-рассела (который ей был совсем не нужен). Би отстаивал своё право заниматься псом (которого он ненавидел). Бывшие супруги сцепились, стараясь уязвить друг друга как можно больнее. Меж репликами детектив пересчитывал в пепельнице окурки, прикидывал, следует ли признаться бывшей, что у него саркома "неоперабельной выслуги" – так шутил над собой Бишоп. "Сдохну от никотина, – осклабился. – От никотина, а не от тебя, сучка".

Звякнула дверь, в кабинет сунулся Гейтс, крутанул пальцем "на взлёт" (в армии Гейтс обслуживал истребители), округлил глаза. "Что-то серьёзное", – ухватил Бишоп, положил трубку на полуслове.

В машине Гейтс рассказал:

– Тело обнаружили случайно. Около Хендерсона. Там глухие места, заросли. Рыбак заблудился…

– Заблудился?

– Клерк из Нью-Йорка, – продолжил Гейтс. – Получил премию, вырвался на свободу. Убежал на уик-энд от жены, вместе с любовницей. Потом они поскандалили, клерк был избит – девица оказалась с норовом. Напился до чёртиков и утопил GPS-навигатор. Сам едва не утоп.

Бишоп пожевал губу, сказал, что люди сами создают себе проблемы.

– Тело опознали?

– Сандра Блю, – откликнулся Гейтс. – Убита, изнасилована. Чтобы лишить её подвижности, убийца раздробил ей коленные чашечки. Больше ничего не знаю.

С третьей федеральной трассы съехали на сто восьмидесятую. Потом отвернули на грунтовку. Потом Гейтс принял левее, так что ветки хлестали и скребли по машине. Бишоп не задавал вопросов, понимал, что напарник старается не "затоптать" колею. Убийца как-то добрался в этот забытый богом уголок…

"Богом забытый, – подумал Бишоп, – но дьявол о нём помнит прекрасно".

Свет ударил внезапно, открылась поляна в тридцать (примерно) ярдов шириной, в центре – опрелое кострище, вокруг поляны зелень, словно стена. Около кострища вытянулось тело – неестественно длинное мёртвое тело. Рыжее волосы ещё живут, они подчиняются пальцам ветерка, играют, блестят на солнце. Фотограф суетится рядом. Коронер хмур, посматривает на часы; он только что измерил температуру печени.