Ветер и искры (сборник)

Предавший Трехпалого каменщик постарался на славу. Без раствора, скреплявшего кирпичи, вынимать их было легко, но незнающему человеку со стороны могло показаться, что перед ним – сплошной монолит. Кирпичи оказались тяжелыми, и помощь Гаррета пришлась очень кстати. Наконец, мы освободили проход – в лаз стало можно протиснуться, если лечь на спину.

– Притуши фитилек. Лишний свет пока не нужен, – сказал вор и полез первым. Через несколько ун он объявил:

– Чисто.

Мы последовали за ним и вновь оказались в коридоре. Потолок здесь был еще ниже, стоять удавалось только пригнувшись.

– Садитесь, – пригласил вор. – Это займет какое-то время.

Прямо над нами находилась закрытая решеткой дыра.

Вход в логово Йоха.

За толстыми прутьями царила тьма-тьмущая. Помещение, в которое мы должны были войти, судя по словам Пня, какой-то амбар. Я надеялся, что слуги не имеют обыкновения здесь спать – Йох вряд ли допустит, чтобы все знали о решетке, закрывающей вход под землю.

– А вот теперь хорошо бы посветить, – попросил меня Гаррет.

Я поднял фонарь и тихонько присвистнул. Замок – небольшой, черный, сделанный в виде оскаленной собачьей пасти, в глотке которой находилась замочная скважина. Работа морасских мастеров. Любому знающему человеку подобная игрушка говорила: «Пшел прочь! Укушу!»

И ведь кусала! Всех, кто не мог с нею справиться. Хитрые морассцы запихали в эту штуку такое количество секретов и ловушек, что совладать с нею мог только настоящий мастер. Да и то не всегда.

Пень даже словом не обмолвился, что нас ждет. А ведь наверняка знал, паскуда!

– Очаровательная штучка, – хмыкнул вор.

– Йох не пожалел денег на безделушку, – поддержал я его.

– Безделушку?! – возмутилась Лаэн. – Все мужчины такие тупицы или только вы? Да она опасней разъяренной кобры! Дай ей волю, допусти хотя бы малейшую оплошность, и она вас прикончит. Думаете, умельцы из Морассии просто так просят за нее столь умопомрачительные деньги?!

– Я справлюсь, – просто сказал Гаррет.

– А если нет?

– Тогда для начала пасть захлопнется, и эти очаровательные, острые как бритва зубки откусят мне пальцы. Или же замок плюнет ядовитой иглой, но в данном случае мне это не страшно. Я буду не перед, а за ним. Но хуже всего, если я ошибусь с последней пружиной. Чаще всего ее делают очень жесткой, и если она остановится на полпути или соскочит, замок выплюнет некоторое количество яда, который за несколько ун превращает легкие в дырявые лохмотья. На нас троих его вполне хватит.

– Ты великолепно умеешь объяснять, – кашлянул я. – Солнце мое. Не могла бы ты вернуться обратно и подождать нас за стеной?

Она тут же насторожилась:

– Зачем это?

– Затем, что, если он ошибется, ни к чему умирать всем троим.

– Тогда почему я?

– Потому что мне придется держать ему фонарь. А ты все равно сидишь без дела. Так что брысь!

Она поворчала для вида, но согласилась с моими доводами:

– Если вздумаешь умирать, предупреди заранее, дорогой.

– Я тоже тебя люблю.

Она громко фыркнула и уползла за стену.

– Отойди шагов на двадцать, – сказал я ей вслед, опустившись на четвереньки и просунув в дыру голову. – Как сделаем, позову.

Она чмокнула меня в губы, и все еще раздраженно фыркая, в полной темноте направилась прочь.

Вор изучал замок, мурлыкая под нос все тот же, незнакомый мне, мотивчик.

– О чем поешь?

– О, не бери в голову, – улыбнулся Гаррет, не отводя взгляда от «морасского пса». – Старая глупая песня. Ее пела одна моя хорошая знакомая. Можно сказать, что в другой жизни.

Ну, не хочет говорить и не надо.

– Имел дело с такими штуками? – спросил я, кивая на собачью пасть.

– Пару раз, – скучающим тоном произнес он и надел на руки перчатки с обрезанными пальцами. – Не волнуйся, это не так сложно, как многие считают. При должном количестве опыта зубастые игрушки можно щелкать, как орехи.

– Надеюсь, что у тебя этот опыт есть.

– Я тоже буду на это надеяться. – На его губах появилась тень улыбки. – В основном на них попадаются торопыги.

Не знаю, не знаю. «Морасские псы» погубили немало хороших воров. Слишком капризны и опасны эти штучки, и слишком умелы изготавливающие их мастера. Многие, увидев на дверях или сундуках черную собачью пасть, предпочитали убраться от греха подальше и найти себе более легкую поживу.

– Тебе придется работать вслепую. Замок с той стороны.

– А то я не видел, – пробормотал он. – Кстати, свет мне совершенно не нужен. Я все сделаю на ощупь. Так что, пока не поздно, иди к подружке. Как справлюсь, крикну.

– Мне интересно посмотреть.

И вправду было интересно.

– Ну, как знаешь, – пожал плечами Гаррет.

Он достал из сумки связку отмычек изумительной работы.

– Морассцы постарались?

– Нет. Куда лучшие мастера, – улыбнулся вор и просунул руки между прутьями решетки. – Ну, давай…

– Чего давать? – не понял я.

– Молись Мелоту, – заржал шутник и с первого раза попал отмычкой в замочную скважину. – Надеюсь, бог сегодня на нашей стороне.

Какое-то время он сосредоточенно молчал, и слышалось лишь тихое звяканье металла о металл. Его лицо было напряжено, губы крепко сжаты, но руки ни разу не дрогнули. Гаррету не нужно было на них глядеть, чтобы знать, что он делает, поэтому вор с интересом изучал носки своих сапог. Я с напряжением смотрел на собачью пасть, готовую в любой момент превратиться в капкан и захлопнуться. Или того хуже – выплюнуть ядовитое облако.