Два портрета

Еще мальчиком Эрвин, так звали Наиглавнейшего Художника, мечтал стать художником, и он много извел бумаги на свои рисунки. Нельзя сказать, что он совсем не умел рисовать, но ведь, чтобы быть настоящим художником этого мало. Но если стать настоящим художником по указу Его Величества невозможно, то стать Наиглавнейшим художником королевства очень даже запросто. Эрвин создал гильдию и сделал из двух преданных ему, но тоже бездарных художников, своих заместителей, которые стали называться главными художниками королевства. Женщин в гильдию не брали – Эрвин записал это в уставе организации, а причиной тому была история из его молодости, которая брала свое начало еще в школьном детстве.

На одной улице с Эрвином жила девочка по имени Лира. Они ходили в одну школу и в один класс. Вы помните, что Эрвин изводил в детстве много бумаги, стараясь стать художником. Лира тоже любила рисовать, но делала она это не потому, что хотела стать художницей, а просто потому что ей это нравилось.

Эрвин считал, что он должен нарисовать закат над городом. Окно в его комнате выходило на запад, и он часто видел, как солнце исчезает за крышами домов. Он пытался отобразить на бумаге эту красоту, которую видел много раз, но у него ничего не получалось – то вместо заката получался оранжевый мячик на крыше, то яичница не понятно откуда взявшаяся на небе – одним словом, не получался закат, хоть ты тресни.

Как-то Лира зашла к нему в гости и увидела, что он мучается над очередным закатом. Дело было вечером. И вдруг солнце, залив красным цветом половину неба и осветив прощальным светом крыши домов, пуская солнечные зайчики от блестящих металлических труб, стало быстро исчезать за горизонтом.

Лира спросила у Эрвина:

– Можно взять твои краски? И бумагу?

– Зачем тебе? – недоверчиво посмотрел на нее Эрвин.

– Хочу попробовать нарисовать закат.

– Ты?! Да ты только испачкаешь бумагу! Где тебе! – как многие мальчишки в таком возрасте, он не воспринимал девчонок всерьез.

Лира пожала плечами и ушла. Правда, две слезинки выкатились из-под ее длинных ресниц и поползли по покрасневшим щекам, но никто этого не заметил. А Лира, придя домой, села за стол, взяла свои краски и кисти, положила перед собой чистый лист бумаги и закрыла глаза.