Предопределение
Из Гондервиля наш отряд должен был выехать в полдень следующего дня. Правда, пришлось немного задержаться у здания ратуши. Там собрались меня проводить как члены городского совета, так и несколько сотен простых горожан.
Тут же присутствовали и вестонские дворяне.
– Ваше сиятельство, значит, ваше приглашение в силе? – спросил рыжий виконт, представитель Карла Третьего в Гондервиле.
– Несомненно, мессир! – с улыбкой ответил я. – Ворота форта де Грис всегда открыты для преданных слуг его величества.
На самом деле я никого не приглашал. Пронырливый виконт сам напросился. Я даже догадываюсь, кто именно подобрал такого человека для этой миссии, – без шута здесь не обошлось.
– Великолепно! – воскликнул виконт и добавил: – Жаль только, что мы с вами не сможем увидеться.
– Мой долг исполнять волю его величества, – ответил я.
– И как долго продлится ваш поход?
– Вылазки в Тень непредсказуемы, – ответил я. – Это могут быть несколько дней или месяцев. Мир за Барьером меняется с каждым приливом, и предсказать, когда откроются пути или появятся нужные ресурсы, невозможно. Но я уверен, вы найдете, чем себя занять в мое отсутствие. Блистательных балов я вам не обещаю. Зато охота наверняка придется вам по вкусу – леса моей марки буквально кишат дичью.
Я видел, как после моих слов загорелись глаза многих дворян.
– А если кто-то пожелает испытать себя и рискнуть, – добавил я. – Всегда есть шанс подкараулить тварь из Тени, проскользнувшую за Барьер. Уверен, господа маги из Янтарной гильдии дадут вам хорошую цену за трофеи.
После упоминания о теневых тварях пыл виконтов и баронов слегка поугас. Краем глаза я заметил легкую усмешку на лице Сигурда.
Попрощавшись, я быстро спустился по лестнице. Запрыгнув в седло Шторма, выпрямился и взмахнул рукой провожающей меня толпе, и после направил мистрала на выезд из города.
Покинув наконец Гондервиль, наша походная процессия, постепенно набирая скорость, двинулась в сторону Теневого перевала. Через примерно три часа мы свернули с имперского тракта и, спустившись по старой дороге с холма, добрались до уединенного хутора.
Когда мы въехали во двор, массивные ворота за нами закрылись. Я спрыгнул с коня и, потянувшись, огляделся.
Народ без дела не сидел: чувствовались порядок и дисциплина. Старый частокол, темный от времени и поросший мхом, возвышался на два человеческих роста. В нескольких местах виднелись свежие бревна и скобы, свидетельствующие о недавнем ремонте.
Рядом с домом, который был похож на маленькую крепость, находилась небольшая кузня. Оттуда доносились мерные удары молота.
Бойцы моего эскорта уже спешились и занимались лошадьми. К ним присоединилось несколько местных «хуторян»: гленны из отрядов, патрулировавших дороги.
Подобные посты, расположенные вдоль имперского тракта, служили временными базами для наших бойцов. Здесь они могли укрыться от непогоды, пополнить запасы еды, поменять лошадей или отдохнуть несколько дней.
Ко мне подошел Томаш, племянник Якоба Седого. Тот самый, которого староста когда-то рекомендовал мне, как своего заместителя. Пока я отсутствовал в Тени, парень успел хорошо показать себя. Мой сенешаль его заметил и тут же приставил к ответственному делу.
Правда, Гансу сперва пришлось пободаться с Якобом, который ни в какую не хотел отпускать парня далеко от себя, но в конечном итоге Томаш пошел на повышение. Из помощника старосты он превратился в помощника сенешаля маркграфа. Теперь он отвечал за обеспечение наших отрядов, патрулировавших имперский тракт.
К слову, контакт с водяником у меня все-таки состоялся. Оказалось, что он помогал Якобу Седому прятать от Багряных сестру Томаша, Хелену. Девчонка оказалась ведьмой. Это она вместе с водяником занималась добычей теневых ресурсов. В общем, мои предположения о еще одном участнике этого предприятия оправдались.
Несмотря на то, что правда всплыла на свет, в истории Якоба Седого по-прежнему оставалось много темных пятен. Мы с льюнари не сомневались: ни Томаш, ни Хелена не были его кровными родственниками. Однако я не стал давить на старика – его тайны вряд ли представляли для меня какую-то угрозу.
– Все готово? – спросил я у Томаша, двигаясь в сторону дома.
– Да, ваше сиятельство, – кивнул он на карету с моим гербом, запряженную четверкой мистралов.
– Хорошо, – сказал я. – После короткого отдыха отправляемся в путь.
Уже рядом с домом меня нагнал один из вервольфов, отвечавший за сопровождение походной процессии, и доложил об отсутствии слежки.
Прекрасно.
Когда я вошел внутрь там уже вокруг обеденного стола суетился Гуннар, прибывший сюда на час раньше нас. Несмотря на то, что мы находились в походе, стол был накрыт по всем правилам столичного этикета.
На тумбе у входа меня уже ждал серебряный таз с чистой водой и травяное мыло. Умывшись, я вытер лицо свежим полотенцем и сел за стол.
Передо мной появилась тарелка с тонко нарезанными овощами и аккуратными кусочками мяса, политыми густым карамельно-коричневым соусом. Я глубоко вдохнул аппетитные ароматы:
– Боюсь, еще не скоро мне удастся насладиться таким обедом.
Гуннар подался вперед.
– Ваше сиятельство, я ведь мог бы…
– Даже не начинай, – перебил я его. – Ты должен находиться в форте де Грис и терпеливо ждать возвращения своего господина из Тени.
Сигурд, сидевший напротив меня и поглощавший свой обед, не проронил ни слова. Он знал, что спорить со мной бесполезно.
Мое возвращение в Эрувиль будет тайным. Простая экипировка и оружие уже готовы. И поеду я верхом не на дорогущем мистрале, а на обычной коняге. Лорин специально подобрал мне такую лошадку, которая и внимание привлекать не будет, но и не подведет в пути.
Король должен думать, что я безвылазно сижу в своей марке, выполняя его приказ. Именно поэтому в столицу отправится не Максимилиан де Валье со своей свитой, а некий Джек Тодд, одинокий наемник, уроженец Туманных островов.
* * *Я натянул поводья и остановил Тихоню. Впереди, недалеко от тракта, на ровном участке остановился на ночевку небольшой караван из нескольких фургонов.
Солнце уже клонилось к закату. В воздухе летали обрывки смеха, слышалась негромкая музыка и ржание лошадей.
Фургоны были расставлены полукругом, оставляя в центре место для костра. Судя по ярким тентам, я набрел на лагерь бродячих артистов.
У огня, над которым висел большой котелок, суетились две девушки. Мой нос уловил ароматный запах мясной похлебки и печеной репы.
Чуть поодаль рослая женщина в светлом платке распутывала узлы на груде каких-то тряпок. Возле повозок кто-то напевал веселую песенку. Там же между колес и тюков носилась детвора.
Я слез с лошади и провел ладонью по ее шее. Притих на мгновение, наблюдая за этой небрежной суетой. Здесь царила своя жизнь – простая и очень понятная. Я словно на короткое мгновение вернулся в прошлое.
На меня пока никто не обращал внимания. Я бережно отцепил рюкзак от крепления на седле. Из него тут же послышался негромкий голосок Селины.
– Наконец-то… Надоел этот пыльный мешок.
– Мы проехали развилку два часа назад, – насмешливо произнес я. – Ты еще можешь нагнать нашу походную процессию и продолжить путь в марку с комфортом.
– Нет, – безапелляционно возразили мне из рюкзака. – Без меня старейшины моего клана не будут с тобой говорить.
Я усмехнулся и покачал головой.
Взяв под уздцы Тихоню и аккуратно повесив рюкзак на плечо, я неспешно двинулся вперед.
Меня уже заметили. В мою сторону направлялся невысокий седовласый мужчина. Рядом с ним шагали та рослая женщина в светлом платке и чернобородый здоровяк, издалека казавшийся каменной глыбой.
Наконец, мы замерли в нескольких шагах друг от друга. Меня внимательно рассмотрели. Заметили, пусть и простую, но боевую экипировку, а также рыжую метку на правом плече.
Как и полагается, меня встретили настороженно. Но мы сейчас на имперском тракте, который патрулируется вервольфами и гленнами. Всех лихих людей мои отряды уже вывели.
Наконец, седовласый настороженно вежливо произнес:
– Я – мэтр Бризо, а это мои люди. Наверняка вы могли слышать о нашем театре. Мы выступали перед самим маркграфом де Валье! С кем имею удовольствие вести беседу?
Я улыбнулся. Интересно, когда это они успели передо мной выступить?
– Джек Тодд, – ответил я, имитируя акцент островитян. – После ранения возвращаюсь на родину. Вот увидел вашу стоянку. Не хочется снова ночевать в одиночку.
Похлопав по переметной суме, я добавил:
– Я не с пустыми руками. Есть, что добавить в общий котел.
Господа комедианты переглянулись, а потом седовласый мэтр Бризо повернул голову в мою сторону. Настороженность в его глазах слегка смягчилась.
– Мы чтим Заветы ветров и трактов! И один из них гласит…
Он прокашлялся и нараспев произнес:
– Всякому путнику, что отыскал твой костер в бескрайнем мраке ночи, подари огня жар да хлеба кроху. Дабы искра доброты не гасла в сердцах, а Бог странствий не отворачивал от нас своего благословенного лика. Будь нашим гостем, Джек Тодд.
Глава 4
Я возвращался с утренней охоты, аккуратно обходя по кромке небольшой овражек, поросший густым кустарником. На поясе слегка покачивались три подстреленных кролика и упитанная куропатка. В руке – лук с наложенной на тетиву стрелой, а за спиной – короткий меч.
Этот простенький на вид клинок был подарком Урсулы Хуг. Созданный из теневой стали, он внешне совершенно не отличался от обычного недорогого меча – как раз под стать простому наемнику.
Золотые круды, как и раньше, лежали в кармашках перевязи, а обычные были вшиты в подкладку куртки и бригандины. Лиловые кристаллы были частью скрытой под тканью магической брони, каркас которой был собран из тонких костяных пластин. Это тоже было творением Урсулы.
В воздухе уже не ощущалось той предрассветной сырости, сопровождавшей меня, когда я уходил из лагеря несколько часов назад. Запахи весеннего леса бодрили и наполняли лёгкие свежей прохладой, смешанной с терпким ароматом молодой листвы, сырой земли и душистой хвои.
И пусть движение в этой части имперского тракта не было особо оживлённым, за добычей приходилось уходить подальше в лес, ближе к горам.
Долина Фельвины и Холмы Дравара остались позади, как и Дюренское озеро, где было разбито войско маркиза ди Спинолы. Отец маркиза до сих пор так и не привёз выкуп ни за себя, ни за знамёна своего сына. Но, зная герцога, я был уверен, что он сдержит слово.
По моим расчетам, в Шеране я окажусь примерно через двадцать дней. Это если наш путь пройдёт без происшествий, ведь мы уже находимся на неподконтрольных моим отрядам землях.
Все эти дни я путешествовал вместе с труппой мэтра Бризо, оказавшегося довольно приятным и не злым человеком. Его бродячий театр, по сути, – семейный бизнес. Здоровяк и высокая женщина, которые встретили меня в первый день, это Жан и его жена Микаэла, родная сестра мэтра Бризо.
Две девушки, колдовавшие возле костра, – их дочери. Их мужья в тот момент были на охоте, вернее, пытались охотиться – с этим у них совсем туго. Их отпрыски носились по всему лагерю.
Сперва меня приняли настороженно. Но потом, когда поняли, что я веду себя мирно, не пристаю к их женщинам и не пытаюсь ничего украсть, отношение семейства мэтра Бризо ко мне заметно потеплело.
Особенно я вырос в их глазах, когда на следующий день добыл на охоте косулю. За обедом, лакомясь мясной похлебкой, обрадованный мэтр Бризо, узнав, что я сперва планирую заехать в Эрувиль, предложил мне место в их маленьком караване, так как они, прослышав о празднествах по случаю выздоровления Карла Третьего, тоже спешили в столицу Вестонии. Все остальные члены маленького клана Бризо единогласно поддержали своего предводителя.
Что же касается меня… Я в любом случае планировал впоследствии присоединиться к какому-нибудь каравану, так что вариант с бродячим театром был не так уж и плох. Тем более, компания мне попалась приятная и творческая.
Правда, то, чем они занимались, сложно было назвать высоким сценическим искусством. Увидев одну из репетиций, я понял, почему труппа Бризо обычно вынуждена была довольствоваться выступлениями в кварталах черни или в предместьях, а не на главных площадях городов.
В принципе, все члены семьи Бризо уже давно смирились со своей судьбой, кроме третьей и самой младшей дочери Жана и Микаэлы, Бриджитт, которой в этом году исполнилось восемнадцать. Если кого из всей труппы и можно было назвать актрисой, так это ее.
Бриджитт была настоящим самородком, алмазом среди грубой породы, который в будущем, при должной огранке, мог бы превратиться в настоящий бриллиант. Уверен, только благодаря этой девушке труппу Бризо терпели зрители.
Похоже, об этом знали ее родичи, и об этом знала она сама. Как и любая другая актриса, познавшая силу влияния своего таланта на зрителей, Бриджитт была натурой капризной и амбициозной.
Вспомнив вчерашний разговор у костра, я усмехнулся. Речь шла о будущем. Каждый высказывался о своих мечтах и желаниях. Старшие члены семьи говорили о покупке небольшого дома в каком-нибудь спокойном городке, где они могли бы наконец осесть и оставить кочевую жизнь, которая, как я понял, уже всем порядком надоела, особенно женской половине.
Мэтр Бризо очень надеялся на объявленные Карлом Третьим празднества, обещанные в Эрувиле. Он рассчитывал там заработать недостающую сумму на покупку дома, которую они собирали всей семьей, кочуя из города в город вот уже несколько лет.
Кстати, война в Бергонии существенно поправила материальное положение семейства Бризо, что лишний раз оправдывало народную мудрость: «Кому война – слезы, а кому – золото».
– Вот купим домик где-нибудь на юге герцогства Гонди и заживем спокойно. Да, Черныш? – с улыбкой произнес мэтр Бризо и потрепал по загривку большого пса, лежавшего у его ног. Пес широко зевнул и положил голову на ногу своего хозяина.
– Ах, дядя! – с горящим взором воскликнула Бриджитт. – А я верю, что в столице нас обязательно ждет успех! Нас заметит кто-нибудь из влиятельных вельмож, и наша труппа обретет богатого покровителя! Перед нами откроются двери лучших театров Вестонии.
– А если этого не произойдет? – усмехнулся мэтр Бризо.
– Тогда мы обязательно должны направиться в Нортланд и выступить перед его высочеством принцем Луи! Вот кто истинный ценитель искусства!
Мэтр Бризо и остальные лишь покачали головами.
– Дочь, помнится, ты уже предрекала нам успех в Гондервиле, – с насмешкой в голосе произнесла Микаэла, при этом занимаясь перекладыванием трав. – Ты убеждала нас, что маркграф де Валье обязательно оценит наше выступление и примет деятельное участие в нашей судьбе. Ты говорила, что после твоего соло его сиятельство лично преподнесет тебе букет самых дорогих цветов. И где сейчас маркграф де Валье и его огромный букет?
– Милая матушка, – сузив свои большие голубые глаза, произнесла Бриджитт, – я не виновата в том, что его сиятельство не соизволил посетить грязный, провонявший помоями переулок в предместье Гондервиля, где мы имели честь давать свое грандиозное представление, в котором, кстати, Клер снова перепутала свой текст. Трижды! А Гастон почему-то решил, что ужасная импровизация – лучшая альтернатива отличному сценарию. Матушка! Это чудо, что нас не забросали гнилыми овощами!
Клер и Гастон никак не отреагировали на слова Бриджитт. Видимо, эти упреки они уже слышали не единожды.
– И я искренне рада, что в тот день его сиятельство маркграф де Валье не был свидетелем нашего позора… – почти шепотом добавила Бриджитт. Ее щеки порозовели, а взгляд немного потеплел. Блики костра отражались в ее широко раскрытых глазах.
– Я видела его сиятельство на открытии монумента. Такой высокий, утонченный и блистательный. Его лицо словно было высечено из мрамора. А глаза… О, боги! Я бы не пережила этого позора.
– Детка, – покачал головой мэтр Бризо. – Мы же стояли в самых последних рядах. Ты не могла видеть его лица. Скажу больше, ты должна избавиться от этих иллюзий. Они опасны и безрассудны. Помни, что мы не ровня таким, как он. Уверен, твоя игра, твой голос и твой талант способны заставить рукоплескать любого, даже принца или короля. Возможно, в будущем какой-нибудь барон или граф осыплет тебя цветами и подарками, но ты никогда не станешь частью их круга. Если ты не хочешь стать игрушкой в чужих руках, которую, когда та наскучит, выбросят или сломают, задумайся о более приемлемых для тебя целях.
– О каких целях вы говорите, дядюшка? – Бриджитт повернула голову. В уголках ее больших глаз застыли слезы.
– Выйти замуж, – пожал плечами мэтр Бризо. – Создать семью. Родить детей.
– И за кого же мне выйти? – Глаза Бриджитт слегка прищурились. – Какому мужчине я буду ровней?
– Да вот хотя бы Джеку, – усмехнулся мэтр Бризо и кивнул в мою сторону. Я даже вздрогнул от неожиданности. – Ты не смотри на то, что он слегка сутуловат и его лицо не из мрамора. Да и хромота его скоро пройдет. Зато он еще ни разу не оставил наш котел без мяса. Он силен и сможет защитить свою жену и семью. За таким мужем ты будешь как за каменной стеной.
Бриджитт бросила в мою сторону презрительный взгляд, быстро поднялась в полный рост и гордо удалилась под негромкие смешки.
– Брат, полегче бы ты с ней, – хмыкнула Микаэла, но в ее голосе не было упрека.
– Ничего, она девочка умная, – отмахнулся Бризо и шутливо мне подмигнул, мол, не обращай внимания на наши разборки. – Перебесится и потом еще поблагодарит за науку.
Жан, от которого за все дни нашего совместного путешествия я услышал лишь десяток слов, молча кивнул. Похоже, в воспитании молодых девушек эти двое были солидарны…
Внезапно я остановился как вкопанный.
– Что случилось? – Селина замерла рядом со мной.
– Звуки, – негромко произнес я. – Слишком тихо.
Находясь уже довольно близко к нашей стоянке, я ожидал услышать привычный шум: крики детей, переругивания между взрослыми, лай Черныша и ржание лошадей. Ничего этого не было. Лишь привычные звуки леса.
В следующее мгновение ветер подул в мою сторону, и нос уловил отчетливый запах смерти. Я тут же сорвался с места, на бегу сканируя пространство вокруг себя. Добежав до кромки леса, я остановился и выглянул из-за дерева. Льюнари замерла рядом.
Первое, что бросилось в глаза, это бездыханное тело Черныша, лежавшее рядом с потухшим костром в центре пустой поляны, где еще этим утром был наш лагерь. Сканирование показало, что вокруг не было ни души. Выйдя из-за дерева, я быстрым шагом двинулся к мертвому псу. Быстрый осмотр трупа показал, что Чернышу размозжили голову чем-то тяжелым. Видимо, пес пытался защищать своих хозяев.
Я встал и медленно обошел стоянку. Здесь было много следов от сапог и копыт. Хм… Четырнадцать… Нет, пятнадцать всадников.
– Макс! – послышался приглушенный голос Селины на другом конце поляны у опушки леса. – Сюда!
Когда я подбежал, Льюнари кивнула в сторону кустов. Там, словно безвольная кукла, лежал Гастон, муж Клер. Его мертвые, остекленевшие глаза дико таращились в небо. На его льняной рубахе в районе сердца проступало кроваво-бурое пятно.
Я покачал головой и обернулся, снова внимательно осматривая поляну.
– Что дальше? – тихо спросила Льюнари.
– Следы ведут на северо-запад, – кивнул я.
Мы не стали терять времени и сразу двинулись по следу. Спустя примерно полчаса быстрой погони по лесной тропе, на обочине, среди спутанных веток и придавленных трав я обнаружил Жана.
Он лежал на животе, а на его спине чернела глубокая рубленая рана. Здоровяк был без сознания. Его руки и ноги были неловко раскинуты, словно он до последнего пытался цепляться за корни и камни, сперва стараясь удержаться на ногах, а затем, истекая кровью, ползти вперед, пока силы окончательно не оставили его.
Я аккуратно перевернул Жана, приподнимая за плечи и стараясь не задеть рану. Его лицо посерело от потери крови и боли, глаза закрыты, дыхание едва ощутимо. На руках и ладонях комья влажной земли и старой листвы. Похоже, он упал уже давно, но упрямо пытался двигаться дальше, пока не лишился чувств.
Перейдя на истинное зрение, я прищурился. Внутри энергоструктуры Жана еще теплились слабые искорки жизни, готовые угаснуть в любой момент. Сердце билось редко, но ровно. Здоровяк был на волосок от смерти, но, если действовать немедленно, у него есть шанс выжить.
Зачерпнув из источника сгусток маны средних размеров, я создал плетение лечения и аккуратно вплел его в энергосистему Жана. Золотая мана начала действовать мгновенно. Понаблюдав немного за процессом, я облегченно выдохнул. Здоровяк будет жить.
Вытащив из рюкзака чистые бинты и флягу с травяным настоем, я аккуратно разрезал рубаху Жана и промыл рану, а затем перевязал его. Кровотечение почти остановилось – золотая мана сделала свое дело.
Оглядевшись, я заметил неподалеку раскидистое дерево с толстыми, низкими ветвями. Следующие полчаса я потратил на то, чтобы затащить здоровяка на дерево и привязать его к ветвям. Теперь он не рухнет на землю, и дикие звери вряд ли до него доберутся.
Я еще раз проверил повязку, тихо ругаясь сквозь зубы, не туго ли затянул, не пропустил ли где кровь. Внезапно Жан вздохнул и открыл глаза. Сначала его затуманенный и ничего не понимающий взгляд блуждал по моему лицу, но потом в его глазах появилось узнавание. Его губы чуть дрогнули:
– Джек…
– Да, это я, – тихо ответил я, пригибаясь ближе, чтобы он меня слышал. – Что случилось, Жан? Кто на вас напал?
Здоровяк моргнул, с трудом сглотнул и прошептал:
– Патруль… патруль маркграфа де Валье…
– Ты ничего не путаешь? – нахмурился я, внутренне холодея.
– Нет… Их командир так сказал. А еще его знамя… Я видел его знамя…
Вдруг Жан резко схватил меня за руку и крепко сжал ее. Явно результат воздействия золотого плетения.
– Со мной все кончено! Спаси их, прошу…
– Я найду их и верну тебе, – аккуратно высвободив руку, произнес я. – А потом Микаэла подлатает тебя. А теперь спи.
Наговор на раненного подействовал быстро. Его голова упала на грудь, и он мерно засопел.
Привязав к ветке рядом с его рукой флягу с отваром, я спрыгнул с дерева и побежал дальше.
* * *Когда солнце уже скрылось за кронами деревьев, след вывел меня к небольшому хутору, в центре которого бандиты, назвавшиеся моими людьми, устроили себе праздник.
Откровенно говоря, от сердца отлегло, когда я понял, что эти уроды – ряженые. У меня прямо руки зачесались узнать, кто заказчик всего этого беспредела.
Перейдя в режим невидимости, я медленно обошел лагерь по дуге. Трое часовых. Стоят не слишком бдительно, их внимание приковано к веселью в центре лагеря.
Экипировка не из дешевых, но позиции заняли бестолково: один у поваленной изгороди, другой между домом и сараем, третий за углом стены, где тянется полоса кустарника.
Пестрые фургоны артистов стояли рядом с бревенчатым домом. Сканирование показало, что он пуст. Там же я заметил мою лошадку. Тихоня, как всегда, что-то меланхолично жевала. Ни седла, ни моих переметных сум я не увидел. Не беда, все важное я всегда ношу с собой в рюкзаке.
Самый большой фургон уже успели переоборудовать в подобие сцены, на которой под пьяный гогот и выкрики, при свете факелов бедняги-артисты вынужденно разыгрывали жалкое представление.
Я видел Клер, жену Гастона, которая превратилась в тень самой себя. Она стояла с остекленевшим взглядом в углу сцены, не откликаясь и не реагируя на звуки. Детишки сбились в угол и тихо поскуливали, сжавшись, словно стая перепуганных зайчат. Мсье Бризо, пытаясь играть на старой лютне, фальшивил из-за дрожи в руках. Микаэла, сжав челюсти так, что даже скулы побелели, держалась рядом с детьми, шепча им что-то успокаивающее.
Катрин, вторая дочь Микаэлы, и ее муж Пьер неуклюже танцевали под сбивающуюся музыку.
А Бриджитт… Она замерла в центре сцены. С пылающими от отчаяния глазами девушка пыталась декламировать стихи, но голос ее дрожал, слова путались, что еще больше радовало собравшихся вокруг сцены бандитов. Они рычали, улюлюкали и орали всякую похабщину. Все присутствующие уже понимали, чем закончится представление.
– Песню! – заорал рыжебородый гигант и вздернул вверх руку с кружкой, расплескав часть пойла на головы своих дружков.
– Да-а! – поддакнул ему белобрысый коротышка.
– Меч-бастард! – выкрикнул кто-то. – Спой о нашем маркграфе!
– Да-а-а! – чуть ли не хором заорали остальные.
Бриджитт, дрожа всем телом, приблизилась к мсье Бризо и взяла из его рук лютню, а потом на негнущихся ногах снова вернулась в центр сцены.
Ее тонкие пальчики пробежались по струнам, и над хутором поплыл звонкий девичий голос. Бандиты от неожиданности даже немного притихли. Девушка смогла привлечь их внимание.
Хм… В этой песне, кажется, четыре или пять куплетов. Надо успеть.
