Сказы мордовского леса

– Вот, Куйгорож, стены твои родные… Такая тебе работа от меня: построй из них себе дом без окон и дверей, и живи в нём! Забери в свой дом всё, что твоё, а что наше – нам оставь…

Посмотрел Куйгорож на Акулю, поклонился и сказал:

– Ты, Акуля-ава*, та, которая меня три недели высиживала, не спала и не вставала, ты меня на этот свет вывела! Я понял тебя, и сделаю всё как ты сказала. [*«Ава» у мордвы: старшая в роду, мать, хозяйка, уважаемая женщина – прим. авт.]

Хлестнул Куйгорож хвостом так, что печь развалилась. Зашипел, завертелся, в вихревой столб обратился…

Видят старики: на платке скорлупки железные стали в яйцо собираться, да так, что ни трещинки, ни ямочки не видно. Когда осталось встать последней скорлупке, ударил страшный гром, заволок все вокруг серый дым, и ослепила глаза молния…

Продрали глаза старики, огляделись: сидят они на земле посреди пыльного двора, вокруг забор старый гнилой, дома нового нет – стоит старая изба чёрная, покосившаяся, без трубы… и амбара нет, и прогнивший хлев пустой… только видать при свете луны, как старый конь в хлеву хвостом машет вверх-вниз, вправо-влево. А рядом с ними – платок на земле лежит, на платке – яйцо железными боками блестит…

Дотронулся Пятай до яйца, а оно горячее! Завязал Пятай платок вокруг яйца. И тут поднялся ветер, свист и клёкот. Спустилась с неба огромная сова, схватила узелок и улетела за овраг в чёрный лес…

А на утро пришли из леса Цеца с сыновьями. Смотрят на свой дом, который казаки поломали, печалятся…

И решили тут Пятай с Кежаем вместе одним хозяйством жить – так и простору больше, и рукам проще, и душе легче. И всё, что Куйгорож до того строил, они сами вместе сделали, ещё лучше – ведь когда дружно и вместе работа делается, то всё крепче любого колдовства получается!

Сказ второй

Вирява

Давно это было. В селе, которое отсюда далеко: за лесом и за большим холмом – жила одна семья. Хорошая, дружная. Муж и жена добрые, работящие, и детки у них замечательные. Старшая дочь – красавица, от мамы не отходит, во всем ей помогает, отца с работы поклоном встречает, воды ему подносит и вышитый ручник подаёт. Младший сынок – всей семьи любимец, любопытный, шустрый. Мать только вздыхает и головой качает, когда он штаны на коленке раздерёт или с чердака свалится… А отец, Тетяй, смеётся – мальчишка должен шишки набивать, чтоб потом по жизни идти, не спотыкаясь – а сам его балует.

Но бывает так, что тёмные тучи тёплое солнышко вдруг закрывают. Бывает так, что снег летом падает, а зимой дождь идёт… Случилась у них беда – заболела любимая мамка и померла. А перед смертью подозвала она к себе детей и говорит:

– Детки мои, уйду я скоро от вас так далеко, что не вернусь больше. На память обо мне возьми ты, любимая моя старшая дочь, Патяка, моё серебряное колечко, которое мне от матери и ее матери досталось. А ты, ненаглядный сынок мой, Анелька, возьми медный браслет, которой мне от отца моего и его отца перешёл…

На третий день похоронил Тетяй жену, все сделал как положено. А деток в это время соседи кормили.

Стали жить они втроём. Патяка изо всех сил старается, веретёнышком вертится. Отца кормит, братика одевает, за скотинкой смотрит, но маленькая она, тяжело ей. Анелька берётся ей помочь, да он ещё меньше.

Прожили они так год. Да как прожили? Промучились! Все на селе видели это, жалели. Даже поп к Тетяю приходил, шептался о чём-то долго, а потом ушёл, кряхтя и охая.

И вот вечером подозвал Тетяй детей за стол и говорит:

– Тяжко нам так жить. Жалко мне тебя, любимая Патяка, горько смотреть на тебя, Анелька. Каждый раз как я на работу ухожу и вас тут оставляю – сердце моё сжимается, а из глаз слезы льются. Трудно сейчас, а когда ты, Патяка, замуж выйдешь и к мужу уйдёшь – так совсем невмоготу будет. Нужна нам женщина в доме, дети. Будет мне хозяйка, а вам матушка.

– Ушла наша матушка, – говорит Патяка. – Ушла и не вернётся никогда. Но на то, как ты сохнешь, Тетяй, нам тоже смотреть горько. Женись, Тетяй, будет тебе подмога, а мы как-нибудь с мачехой приживёмся.

И поклонились дети отцу…

***

Как только сжали рожь, поехал Тетяй в соседнюю деревню, где жила одна молодая вдовица, которую ему сговорили. И вернулся домой с новой женой… Свадьбу играли скромно и недолго, но всё село радовалось за него: всем молодая приглянулась! Даже Патяка наконец-то улыбнулась, увидев отца счастливым.

Вот, подвёл Тятяй детей к новой жене и говорит:

– Дети мои, вот ваша мачеха, Одава, будет теперь вам матушкой. Жена моя верная, вот дети наши с тобой, люби их, а они тебя без заботы не оставят.

Так и зажили…

***

Только не взлюбила Одава детей. Уйдёт Тетяй работать, а она тут же браниться принимается. Как Патяка и Анелька ни стараются – ей всё не так и всё мало. Злая она оказалась и хитрая.

Вот, пришёл однажды Тетяй с работы, а Патяка к нему бросилась жаловаться, что, мол, мучает Одава, тяжёлой работой нагружает и не кормит почти. Но не верит Тетяй, он видит, что жена улыбается, хлеб и молоко на стол ставит, Анельку обнимает, а на слова падчерицы вздыхает горестно.

Ещё и ещё раз пробовала Патяка рассказать отцу все правду про мачеху, да только разозлила его.

Одава видит, что Патяка не унимается и однажды, когда Тетяя дома не было, посадила детей в телегу и повезла в лес. Увезла в лес далеко в самую чащу, бросила их в медвежью яму и говорит:

– Не хочу с вами жить. Я Тетяю скажу, что вы сами в лес ушли и сгинули. Мне он поверит.

И уехала…

***

Поплакали дети, страшно им, но делать-то нечего: надо как-то спасаться!

Выбрались они из медвежьей ямы, куда идти не знают – пошли куда глаза глядят… Идут, за руки держатся, а день уже кончается и темно в лесу становится.

– Страшно мне, Патяка, – плачет Анелька.

Сестра отвечает:

– А ты за браслетик матушкин держись и страшно не будет…

Так идут, через кусты продираются. И вдруг видят – огонёк сквозь ветки пробивается. Сначала думали померещилось. Но чем дальше на огонёк идут, тем он ярче и ярче.

И вот вышли они на поляну незнакомую. Кругом деревья стоят могучие, а на небе первые звезды загораются. Вся поляна крапивой поросла и чертополохом колючим. Стоит на поляне дом высокий, крыша дубовой корой покрыта. А вокруг дома забор из черных брёвен – каждые четыре бревна кверху острые, каждое пятое бревно словно с головой человеческой!

Подошли дети к воротам, смотрят: в окошках свет горит, а из-под крыши дымок пробивается и вкусной похлёбкой пахнет.

Как бы страшно не было, но голод сильнее любого страха! Подхватил он детей и прямо в дом привёл…

Встали они в дверях горницы, смотрят: у стены стоит печь большая, над печью дым клубится, в печи горшок огромный чугунный, в нём что-то варится, шипит да булькает, вдоль других стен – сундуки да короба железом обитые, по стенам полки с горшками и корзинками, под потолком пучки трав, кореньев и грибов развешаны… Посреди комнаты – стол большой тяжёлый, а у стола старуха стоит: высокая, плечи как у мужика широкие, живот впалый, шея дряблая, глаза будто жёлтым светом горят, изо рта зуб торчит острый, седые волосы в толстые косы заплетены, а из кос то ли косточки, то ли палочки торчат, на спине горб выпирает, а на горбу сова сидит и тоже жёлтым глазом светит…

И говорит старуха скрипучим хриплым голосом:

– Что же в дверях встали гости незваные? Или вы никогда лесную бабу Виряву не видели?

Отвечает ей Патяка с поклоном:

– Здравствуй, бабушка Вирява, не прогоняй нас, дай переночевать и накорми, чем сможешь…

Засмеялась Вирява:

– Ладно, знаю я что с вами приключилось! Как вас мачеха привезла… так мне ветры лесные всё про вас рассказали.