Победители вещей

Витьку разбудило легкое прикосновение к плечу. Он вздрогнул и открыл глаза. Перед ним стояла улыбающаяся Василиса Петровна. Она была одета в легкомысленное для деловой женщины светлое, воздушное платье, выгодно подчеркивающее ее тонкую талию и высокую грудь.

Витька вскочил и вытянулся по стойке смирно. Толпа селян за спиной хозяйки «Сытых боровичков» засмеялась.

– Это самое… Они там! – смущенный Витька кивнул на дверь домика.

– Не сбежали? – все еще мягко улыбаясь, спросила Василиса.

– Не-е-е, что вы! А я только под утро немного прикемарил… – Витька нашарил в кармане ключ, подошел к двери домика, скрипнул им в скважине и широко распахнул дверь. – Эй, жулье, – командным голосом рявкнул он. – Давай на выход!

Жмурясь от яркого света, вышла наружу и остановилась у порога ночная «тройка». Василиса с нескрываемым любопытством рассматривала воров. Впереди стоял рослый, широкогрудый парень со спокойным и приятным лицом. На вид ему было не больше двадцати восьми – тридцати лет. В целом незнакомец производил хорошее впечатление, но его портили сильно поношенные джинсы, старая куртка явно с чужого плеча и линялая, штопаная майка.

Парочка за спиной главаря производили не менее странное впечатление. У толстяка в кепочке было умное, некрасивое и капризное лицо интеллектуала. Его фигура казалась бесформенной, по-детски неуклюжей и смешной. Толстяк нервно кривил пухлые губы и старался не встречаться глазами с селянами. Третий ночной воришка, хотя, казалось бы, взял все, что только можно, от прилагательного «длинный», был, в сущности, не очень высок ростом. Но у него было длинное тело, длинные руки, ноги, лицо, нос и даже рот. Тем не менее, природа позаботилась о том, что бы все вышеперечисленное было крепко сбито и ни о какой унылой неуклюжести «длинного» не могло быть и речи. Скорее даже наоборот, он казался упругим, как, пусть и не сильная, но не знающая усталости пружина. «Длинный» воришка, улыбался, но не виновато, а скорее чуть грустно, причем в его глазах просвечивали озорные огоньки. Несомненно, что живой и подвижный характер длинного не знал ни страха, ни чувства подавленности.

Витька подошел к «Ауди» и презрительно пнул машину ногой.

– Ихний агрегат, – пояснил ночной сторож. – Наверняка, сперли где-нибудь. Я колеса ей проколол, чтобы они не убежали.

– Это моя машина, – спокойно сказала Василиса Петровна.

– Так ведь… – растерянно начал Витька, но тут же запнулся и посмотрел на длинного вора.

Тот принялся рассматривать верхушки сосен. Василиса рассмеялась, а за ней и все, кто стоял за ее спиной. Витька покраснел и уставился на свои ботинки.

– Вам сторожа не нужны? – беззаботно поинтересовался у Василисы длинный. – Как я понимаю, от этого, – он кивнул в сторону Витьки, – у вас одни проблемы.

Витька подпрыгнул как ужаленный.

– Чего-чего?!.. – возмущение ночного сторожа было настолько искренним, что он выпалил первое пришедшее ему на ум: – А кто по-немецки вчера ругался?!.. Шпион несчастный!

Василиса Петровна успокоила разбушевавшегося ночного сторожа легким движением руки. Какое-то время она рассматривала «пленных» и в женских глазах не было ничего, кроме делового, хотя и благожелательного интереса.

Затем взгляд женщины замер на лице вожака. На какое-то мгновение Ивану Ухину померещилось, что во взгляде Василисы вдруг промелькнула… нет, не искорка чисто женского любопытства, – ведь главарь ночных воришек все-таки имел довольно симпатичную наружность, а какое-то странное, еще никогда и никем не виданное сонное выражение. Иван удивился. Апатичное или любое другое, пусть даже просто безразличное выражение глаз Василисы, по убеждению всех верхнемакушкинцев, невозможно было не то, чтобы увидеть, а просто представить! Иван на секунду закрыл свои глаза и когда снова открыл их, лицо хозяйки «Сытых боровичков» было прежним – деловым и спокойным.

– Меня зовут Василиса Петровна, – сказала она, обращаясь к главарю. – Пожалуйста, представьтесь сами и назовите имена ваших друзей.

Главарь немного помолчал.

– Меня Сашка зовут, – наконец, тихо выдавил он.

– Александр, – поправила Василиса.

– Это Мишка, – главарь кивнул на толстяка, – а это Ганс…

– Я же говорю, шпион! – не выдержал и радостно крикнул Витька.

– Schweige, derDummkopf, (Замолчи, дурак) – спокойно сказал Ганс.

– Ага, опять!.. – восторжествовал Витька.

– Ночной сторож поймал оккупанта, – поморщился Ганс. – Первый раз вижу такого болвана.

– Ругаться не хорошо, – вмешалась в нарождающуюся перепалку Василиса Петровна. – Кстати, Ганс, вы – немец?

– Не похож, что ли?

– Похожи. Но вы говорите без акцента.

– Я и по-французски так же могу. Итальянский знаю хуже, но итальянцы, в отличие от вас, меня поймут и простят.

– … И отпустят? – улыбаясь, продолжила фразу Василиса.

Ганс опустил глаза и глухо, почти без выражения, сказал:

– Спящие красавицы всегда должны быть добры.

«И он тоже заметил! – почему-то с ужасом подумал Иван Ухин, вспоминая, как минуту назад невольно удивился новому и необъяснимому выражению глаз хозяйки «Сытых боровичков». – Честное слово, заметил!..»

Последняя фраза пленного немца взволновала селян. Люди за спиной Василисы ожили и осуждающе зашептались. До сих пор их устаревшие представления об иностранцах не грешило разнообразием: все иноплеменники представлялись им сытыми, хорошо одетыми буржуями. Буржуи шатались по антикварным магазинам и скупали матрешек. То, что кто-нибудь из них, вот так запросто, мог покуситься на чужое добро, а потом вдруг совсем ни к месту, упоминать каких-то «спящих красавиц» показалось им и возмутительным, и невероятным.

– Что будем с ними делать, Иван Степаныч? – Василиса посмотрела на Ивана Ухина.

Тот нагнул голову и почесал затылок.

– В милицию их! – снова вырвался вперед Витька.

– А за кабель кто платить будет? – оборвал соседа Иван. – Электрики говорят, нужно новый покупать.

– Сто сорок тысяч, – быстро посчитала в уме Василиса Петровна.

– А покрышки у машины? – напомнил Витька.

– Это же не мы! – попытался возразить Ганс.

– Еще пятнадцать тысяч, если с работой, – констатировал Иван Ухин.

Он явно завысил цену, но никто не возразил.

– Я окошко в машине разбил, и замок зажигания открутил, – подал голос из-за спины отца Петр. – А когда двигатель заводил, то гарью в салоне запахло. Электропроводка, барахлит.

– Еще деньги и пока неизвестно сколько, – сказал Иван Ухин.

– У нас нет денег, – предупредил главарь Сашка.

На его лице промелькнула тень растерянности. Толстяк Мишка испуганно моргал глазами, а длинный Ганс снова принялся безучастно рассматривать верхушки сосен.

– Там, на стоянке, рядом с «Ауди», драные «Жигули» стояли, – снова подал голос Петр. – Ваше «железо», что ли?

– Мое… – кивнул Сашка.