Парадокс Эона: Записки доктора Элмса

– Представьте реальность как ткань. Обычно, когда мы путешествуем во времени или создаём темпоральные парадоксы, мы создаём в этой ткани небольшие разрывы, которые Хранители могут залатать. Но Парадокс Эона – это не разрыв. Это… распускание самой ткани. Она начинает распадаться на нити, и эти нити тянутся через всё время и пространство.

Он сделал паузу, словно собираясь с мыслями.

– Хронометр Абсолюта, который вы, доктор Томас, создадите в будущем, – это не причина Парадокса. Это симптом, последняя стадия процесса, который начался давно. И лечить нужно не симптом, а первопричину.

Гриффин взял со стола маленький металлический предмет – тот самый темпоральный компас, который они нашли в сейфе.

– Это устройство укажет вам путь к источнику Парадокса. Следуйте за ним, и вы найдёте скрытую комнату – место, где время и пространство истончились настолько, что сквозь них просвечивает… что-то другое. Нечто, что не является частью нашей реальности.

Он положил компас обратно на стол.

– Я не знаю, что вы там найдёте. Я сам не осмелился войти. Но я знаю, что ответы, которые вы ищете, находятся там. Источник Парадокса, способ его предотвращения – всё это связано с тем, что скрывается в этой комнате.

Гриффин снова сел и посмотрел прямо в камеру, словно мог видеть сквозь время, прямо в глаза Элмсу и Томасу.

– К тому времени, как вы увидите это сообщение, я, вероятно, уже стану частью Хранителей. Я не боюсь этой судьбы. На самом деле, я готовился к ней всю жизнь. Мой прадед, дед, отец – все они исследовали границы времени, но никому из них не выпала честь стать Хранителем. Это мой долг, моё наследие.

Его голос стал мягче, почти грустным.

– Но прежде чем я уйду, я хочу, чтобы вы знали: несмотря на то, что я пришёл в проект "Эон" с скрытыми мотивами, моё уважение к вам, доктор Элмс, всегда было искренним. Ваш гений, ваша преданность науке – они вдохновляли меня. И я надеюсь, что когда всё это закончится, вы сможете простить меня за то, что я не был полностью честен с вами.

Гриффин глубоко вздохнул и выпрямился.

– Теперь идите. Найдите скрытую комнату. Раскройте тайну Парадокса Эона. И помните – время не линейно. Всё, что было, что есть и что будет – всё существует одновременно. Мы просто не можем этого видеть из нашей ограниченной перспективы.

Он улыбнулся последний раз – мягко, почти умиротворённо.

– Удачи, доктор Элмс. Удачи вам обоим. Я буду наблюдать за вами… из теней времени.

Видео закончилось, экран потемнел. Элмс и Томас молчали, потрясённые масштабом открывшейся перед ними истории.

– Скрытая комната, – наконец произнёс Элмс. – Он говорил о ней так, словно она находится где-то здесь, в лаборатории.

– Темпоральный компас, – Томас взял устройство со стола. – Он должен привести нас туда.

Они вышли из кабинета Гриффина, следуя за стрелкой компаса, которая указывала глубже в здание лаборатории, в редко используемое подвальное помещение, где хранилось старое оборудование.

Стрелка привела их к старой металлической двери с выцветшей табличкой "Хранилище Б". Элмс нахмурился – он знал все помещения лаборатории, и никогда не слышал о таком хранилище.

– Это странно, – сказал он. – Я не помню этой двери.

– Возможно, она не всегда здесь, – предположил Томас. – Если это действительно место, где тонка граница между реальностями, оно может быть нестабильным во времени и пространстве.

Элмс достал свой пропуск и приложил к считывающему устройству рядом с дверью, не особо надеясь на успех. К его удивлению, индикатор мигнул зелёным, и дверь со скрипом открылась.

За дверью была не комната для хранения, а длинный, тускло освещённый коридор, уходящий вниз под углом. Стены коридора были металлическими, покрытыми странными символами, похожими на математические формулы, но с элементами, которые Элмс не мог распознать.

– Это не часть нашей лаборатории, – уверенно сказал он. – Я бы знал об этом месте.

– И тем не менее, твой пропуск сработал, – заметил Томас. – Как будто ты имеешь доступ к месту, о существовании которого даже не подозревал.

Они медленно двинулись по коридору, и чем глубже они продвигались, тем более странным становилось окружение. Металлические стены начали мерцать, словно были не совсем материальны. Воздух стал плотнее, приобрёл странный металлический привкус.

– Ты чувствуешь это? – спросил Элмс. – Как будто… мы входим в другое измерение.

– Да, – кивнул Томас. – Это похоже на ощущение во время путешествия через временной мост, но… иначе. Более глубокое, более фундаментальное.

Компас в руке Томаса начал вибрировать, и стрелка теперь указывала строго вперёд, к концу коридора, где виднелась ещё одна дверь – на этот раз не металлическая, а словно сделанная из тёмного, полированного камня.

Они остановились перед этой дверью. На ней не было ни ручки, ни замка, ни каких-либо видимых механизмов открывания. Только странный символ в центре – что-то вроде спирали, закручивающейся внутрь.

– Что теперь? – спросил Элмс. – Как мы откроем её?

Томас протянул руку и осторожно коснулся спирального символа. К их удивлению, дверь отреагировала на его прикосновение – символ начал светиться мягким голубоватым светом, и дверь бесшумно отъехала в сторону.

За дверью была комната, похожая одновременно на обсерваторию, лабораторию и музей древностей. В центре стоял массивный прибор, похожий на телескоп, но направленный не в небо, а в странное искажение пространства прямо перед ним – как будто часть реальности была смята и скручена, образуя нечто вроде линзы или портала.

Вокруг были расставлены столы с древними книгами, современными компьютерами, странными артефактами, которые Элмс не мог идентифицировать. На стенах висели карты звёздного неба, но с созвездиями, которых не существовало, и диаграммы, изображающие концепции, которые он не мог понять с первого взгляда.

– Это… лаборатория Хранителей, – прошептал Томас. – Место, где они изучают время.

– Или где люди изучают Хранителей, – добавил Элмс, заметив на одном из столов фотографии в рамках – изображения различных людей, от мужчины в одежде XIX века до современного молодого человека, удивительно похожего на Гриффина.

– Семья Гриффина, – сказал Томас, подойдя к фотографиям. – Поколения исследователей времени. И все они знали об этом месте.

Элмс подошёл к центральному прибору и осторожно коснулся его поверхности. Устройство было тёплым на ощупь, словно живым, и под его пальцами что-то слабо пульсировало.

– Это не телескоп, – сказал он. – Это… сложно объяснить, но я думаю, это устройство для наблюдения за временем. За всеми возможными временными линиями.

– Темпоральный визуализатор, – кивнул Томас. – Я читал теоретические работы о такой технологии, но никогда не думал, что увижу её воплощение.

Он присоединился к Элмсу у прибора и указал на небольшую панель управления с рядом кнопок и переключателей.

– Интересно, как это работает?

– Осторожно, – предупредил Элмс. – Мы не знаем, что произойдёт, если мы активируем это устройство.

Но даже когда он произносил эти слова, его пальцы уже тянулись к кнопкам, движимые непреодолимым научным любопытством. Он нажал на центральную кнопку, и прибор ожил – из него вырвался луч света, который упёрся в искажение пространства перед ним.

Искажение расширилось, превратившись в подобие экрана, на котором начали появляться изображения – быстро сменяющие друг друга сцены из различных времён и мест. Элмс и Томас смотрели, завороженные, как перед ними проносятся фрагменты истории: древние цивилизации, средневековые города, современные мегаполисы, футуристические ландшафты с невероятными технологиями.

– Это все возможные временные линии, – прошептал Томас. – Всё, что было, есть и будет.

Изображения постепенно замедлились и сфокусировались на одной сцене – лаборатории, поразительно похожей на их собственную, но с более продвинутым оборудованием. В центре стоял человек – старший Томас, работающий над каким-то сложным устройством, которое могло быть только Хронометром Абсолюта.

– Это… я, – прошептал Томас. – В будущем. Создающий устройство, которое приведёт к Парадоксу Эона.

Сцена изменилась, показывая последствия – волну разрушения, расходящуюся от Хронометра, стирающую реальность, превращающую всё в хаос безвременья.

– Господи, – Элмс отступил на шаг, потрясённый увиденным. – Это действительно конец всего.

Но затем произошло что-то странное – изображение начало раздваиваться, показывая две параллельные временные линии. В одной Томас активировал Хронометр, создавая катастрофу. В другой – устройство оставалось незавершённым, накрытое пылезащитным чехлом в углу лаборатории.

– Две возможности, – сказал Томас. – Два будущих.

– И только одно из них ведёт к Парадоксу, – добавил Элмс. – Что изменилось? Почему во второй временной линии ты не завершил устройство?

Визуализатор услужливо показал ответ – сцену, где Томас сидит не в лаборатории, а в парке, наблюдая за играющими детьми. Рядом с ним женщина – красивая, с тёплой улыбкой и умными глазами. И маленький мальчик, бегающий с другими детьми.

– Элизабет и Алекс, – прошептал Томас, его голос дрогнул. – Они живы. Но как…

Визуализатор снова переключился, показывая момент автокатастрофы, которая должна была унести их жизни. Но в этой версии Томас был с ними в машине, и каким-то образом ему удалось избежать столкновения, спасти всех.

– Я был там, – Томас смотрел на изображение с болью и надеждой. – В этой временной линии я поехал с ними, а не остался работать в лаборатории.

– Это изменило всё, – тихо сказал Элмс. – Маленькое решение, которое предотвратило не только их смерть, но и создание Хронометра, и сам Парадокс Эона.

Они стояли в тишине, осмысливая увиденное. Визуализатор продолжал показывать различные версии будущего, различные временные линии, расходящиеся от ключевых моментов решений.

– То есть всё, что нам нужно сделать, – медленно произнёс Элмс, – это убедиться, что ты будешь в той машине в тот день. И Парадокс никогда не произойдёт.

– Но как? – спросил Томас. – Я не могу просто вернуться в своё время и изменить прошлое. Это создаст новый парадокс.

– Нет, – Элмс покачал головой. – Но я могу убедиться, что в моём будущем я сделаю другой выбор. Когда придёт тот день, я буду с ними в машине. Я изменю будущее, не нарушая законов времени.

Он посмотрел на Томаса, чьё лицо отражало сложную смесь эмоций – надежду, сомнение, боль от воспоминаний о потерянной семье.

– Но что будет с тобой? – спросил Элмс. – Если я изменю будущее, ты… перестанешь существовать?

– Не перестану, – Томас слабо улыбнулся. – Я буду существовать в другой временной линии, той, где Парадокс Эона всё ещё угрожает реальности. Но, возможно… возможно, я смогу помочь Хранителям предотвратить его там. Стать одним из них, как Гриффин.

Он положил руку на плечо Элмса.

– Не беспокойся обо мне. Думай о будущем, которое ты можешь создать. О семье, которую ты можешь спасти.

Элмс кивнул, чувствуя странное смешение эмоций – страх перед неизвестным будущим, в котором у него будет семья, и решимость спасти их, даже не зная, кем они станут для него.

Внезапно визуализатор начал мерцать, изображения на нём стали нестабильными. Воздух в комнате сгустился, и они оба почувствовали знакомое присутствие – тёмное, но не угрожающее.

– Гриффин, – выдохнул Элмс, когда из теней в углу комнаты начала формироваться фигура – всё ещё узнаваемая как их друг и коллега, но уже не вполне человеческая, с размытыми краями и глазами, светящимися неземным светом.

– Вы нашли комнату, – голос Гриффина звучал странно, словно эхо нескольких голосов, говорящих одновременно. – И увидели правду.

– Ты знал об этом месте всё это время? – спросил Элмс.

– Я знал о его существовании, – ответил Гриффин. – Но не мог войти в него, пока не стал… тем, кем являюсь сейчас. Хранителем Эона.

Он приблизился к визуализатору, и изображения на нём стали более стабильными, сфокусировавшись на моменте автокатастрофы.

– Это ключевой момент, – сказал Гриффин. – Точка, где всё может измениться. Где Парадокс Эона может быть предотвращён.

– Но почему Хранители просто не изменили этот момент сами? – спросил Томас. – Почему они позволили этому случиться?

– Потому что они не могут напрямую вмешиваться в события времени, – объяснил Гриффин. – Они могут только направлять, подталкивать, создавать условия для изменений. Но сами изменения должны совершать люди, своими собственными решениями.

Его размытая форма повернулась к Элмсу.

– Вот почему они привели тебя сюда. Почему они позволили мне стать одним из них. Чтобы ты мог увидеть, что нужно сделать. Чтобы ты мог изменить будущее.

Элмс посмотрел на изображение счастливой семьи – своей будущей семьи – и почувствовал, как в нём растёт решимость.

– Я сделаю это, – сказал он. – Я буду там, в той машине. Я спасу их.

– Но этого может быть недостаточно, – предупредил Гриффин. – Само знание о Парадоксе, о возможности его создания, уже существует в мире. Кто-то другой может пойти тем же путём, создать подобное устройство.

– Что же делать? – спросил Элмс.

– Уничтожить проект "Эон", – твёрдо сказал Гриффин. – Стереть все данные, все исследования, все доказательства того, что путешествия во времени возможны. Начать с чистого листа, в другой области науки.

Элмс почувствовал, как его сердце сжалось. Проект "Эон" был делом всей его жизни, его величайшим достижением, его наследием для мира науки.

– Это… сложное решение, – признал он.

– Но необходимое, – мягко сказал Томас. – Поверь, я знаю, насколько тяжело отказаться от работы всей жизни. Но семья… любовь… это стоит любых жертв.

Элмс глубоко вздохнул и кивнул.

– Хорошо. Я сделаю это. Уничтожу все данные, все исследования. Начну заново.

Гриффин – или то, чем он стал – выглядел удовлетворённым.

– Есть ещё кое-что, – сказал он. – Что-то, что вы должны увидеть, прежде чем примете окончательное решение.

Он приблизился к визуализатору и коснулся его своей размытой рукой. Изображение изменилось, показывая не будущее, а прошлое – очень давнее прошлое.

Они увидели первого Гриффина – Томаса Гриффина, алхимика XVI века, встречающего странного гостя в своей лаборатории. Гостя, окружённого голубым сиянием, с размытыми краями и глазами, светящимися неземным светом.

– Первый Хранитель, – прошептал Элмс.

– Да, – подтвердил Гриффин. – Но посмотрите внимательнее. Узнаёте его?

Элмс вгляделся в изображение Хранителя, и его сердце пропустило удар. Несмотря на размытость и странное сияние, черты лица были узнаваемы. Это был…

– Томас, – выдохнул он. – Это ты.

– Я? – Томас в шоке уставился на изображение. – Но как? Я никогда не путешествовал в XVI век. Я никогда не становился Хранителем.

– Ещё нет, – мягко сказал Гриффин. – Но ты станешь им. В одной из временных линий, после того, как Парадокс Эона будет предотвращён, ты найдёшь способ стать Хранителем. И ты вернёшься в прошлое, чтобы начать цикл – предупредить первого Гриффина, начать традицию исследователей времени, которая в конечном итоге приведёт к этому моменту.

Томас выглядел потрясённым этим откровением.

– Круг, – прошептал он. – Замкнутый круг времени.

– Не совсем круг, – возразил Гриффин. – Скорее спираль. Каждый цикл немного отличается от предыдущего. В некоторых временных линиях Парадокс Эона происходит. В других – предотвращается. Но сам паттерн остаётся: Элмс создаёт технологию путешествий во времени, теряет семью, пытается их вернуть, создаёт Парадокс, становится Хранителем, предупреждает первого Гриффина… И так далее, и так далее.

– И как мы разорвём этот цикл? – спросил Элмс. – Как мы остановим Парадокс раз и навсегда?

– Вот в чём суть, – Гриффин улыбнулся своей призрачной улыбкой. – Мы не можем разорвать цикл. Он уже существует, во всех временных линиях. Но мы можем создать новую ветвь, где Парадокс не произойдёт. Временную линию, где ты, доктор Элмс, спасёшь свою семью и никогда не создашь Хронометр Абсолюта.

– А что будет с остальными временными линиями? – спросил Томас. – С теми, где Парадокс всё ещё угрожает?

– Они продолжат существовать, – ответил Гриффин. – И в них Хранители будут продолжать свою борьбу, свои попытки найти решение. Возможно, они тоже создадут новые ветви, новые возможности спасения.

Он посмотрел на Томаса.

– В том числе и с твоей помощью. Если ты решишь стать одним из них.

Томас долго молчал, глядя на изображение своего будущего "я" в роли Хранителя, встречающегося с первым Гриффином.

– Я не знаю, готов ли я к этому, – наконец сказал он. – Отказаться от человеческой формы, существовать вне времени…

– Ты не должен решать сейчас, – сказал Гриффин. – У тебя будет время подумать, после того как мы предотвратим непосредственную угрозу Парадокса в этой временной линии.

Он повернулся к Элмсу.

– Ты знаешь, что нужно сделать?

Элмс кивнул, его решимость окрепла после увиденного.

– Уничтожить проект "Эон". Быть с моей семьёй в день катастрофы. Предотвратить создание Хронометра Абсолюта.

– И принять неизбежность времени, – добавил Гриффин. – Понять, что некоторые вещи нельзя изменить без ужасных последствий. Что иногда принятие – единственный путь вперёд.

– Я понимаю, – сказал Элмс, и он действительно понимал, глубже, чем когда-либо раньше.

Они стояли в тишине скрытой комнаты, осознавая масштаб того, что им открылось, и важность решений, которые им предстоит принять. Визуализатор продолжал показывать различные временные линии, различные версии будущего, расходящиеся как ветви великого древа возможностей.

И среди этих ветвей Элмс увидел ту, в которой он был счастлив – с женой и сыном, с новой жизнью, далёкой от опасных экспериментов со временем. Эта ветвь казалась яркой, полной обещания и надежды.

Он сделал свой выбор. И в этот момент, в скрытой комнате на границе времен, часть вечного цикла времени изменилась, создавая новый путь, новую возможность спасения – не только для его семьи, но и для всей реальности.