Багровое небо: Хроники войны
Он помолчал, а затем добавил:
– Война превращает обычных людей в солдат, господин Верховский. Иногда – в героев. Иногда – в чудовищ. Я видел и то, и другое.
– А что с вами? – осторожно спросил Алексей. – Вы ведь были кадровым военным до войны?
– Да, двадцать лет в армии. Служил в танковых войсках, потом преподавал в военной академии. Когда началась война, был в штабе. Но после гибели брата… ушёл. Собрал людей, которые тоже потеряли всё, и начал сражаться сам.
– Против кого? – прямо спросил Алексей.
Рашид долго смотрел на него, словно оценивая, можно ли доверять.
– Против тех, кто приносит смерть моему народу, – наконец ответил он. – Сначала это были только боевики. Потом ситуация стала сложнее. Слишком много сторон, слишком много интересов. Россия, Америка, Турция, Иран… Все говорят о мире, но привозят оружие.
Он тяжело вздохнул.
– Я сражаюсь за свою землю, господин Верховский. За то, чтобы люди могли вернуться в свои дома. За то, чтобы дети не вздрагивали от каждого громкого звука. Всё остальное… политика. А я солдат, не политик.
Алексей понимающе кивнул. Он встречал таких людей во многих конфликтах – профессиональных военных, для которых защита родной земли стала единственной целью, затмевающей политические игры.
– Завтра я могу организовать для вас поездку на передовые позиции, – сказал Рашид, меняя тему. – Вы увидите, как живут и воюют мои люди. Если хотите, конечно.
– Конечно, хочу, – без колебаний ответил Алексей. – Это именно то, ради чего я здесь.
Рашид кивнул.
– Выезд в шесть утра. Возьмите всё необходимое оборудование, но будьте готовы к тому, что придётся быстро передвигаться. И наденьте бронежилет – это обязательное условие.
Ночью Алексей долго не мог заснуть. Он сидел на подоконнике, глядя на звёздное небо и разрушенный город под ним. Где-то вдалеке грохотали разрывы – артиллерия вела ночной обстрел. На горизонте вспыхивали зарницы, будто далёкая гроза.
Он думал о том, что увидел и услышал за эти два дня. О разрушенных домах и разрушенных судьбах. О детях, играющих среди руин, и стариках со взглядами, полными безысходности. О молодых командирах, вчерашних студентах и учителях, теперь ведущих людей в бой.
"Город призраков," – подумал он, глядя на тёмные силуэты разрушенных зданий. Но в этом городе всё ещё жили люди – цеплялись за жизнь с упорством, которое поражало и вызывало уважение.
Он достал маленький блокнот и записал:
"Шаддади, северная Сирия. Второй день.
Видел сегодня, как маленькая девочка, лет пяти, играла с куклой, сделанной из тряпок. Она сидела на груде кирпичей, когда-то бывших её домом, и расчёсывала тряпичной кукле волосы из жёлтых ниток. Я спросил её через Фарида, как её зовут. 'Амаль', – ответила она. На арабском это значит 'Надежда'.
Может быть, в этом и есть ответ? Надежда посреди руин. Жизнь, упрямо пробивающаяся сквозь смерть и разрушение. Дети, играющие там, где ещё вчера гремели взрывы.
Завтра еду на передовую. Не знаю, что увижу там, но уже понимаю, что ни одна телевизионная картинка не передаёт настоящего лица войны. Оно в глазах этой девочки. В морщинах старого учителя. В решимости молодых ополченцев.
И, возможно, именно об этом я должен рассказать миру."
Он закрыл блокнот и лёг на узкую кровать, прислушиваясь к отдалённому грохоту артиллерии. Завтра ему предстояло увидеть войну ещё ближе.
Глава 3: Тактический ход
Утро выдалось необычно тихим. Алексей проснулся за пятнадцать минут до будильника и некоторое время прислушивался к непривычной тишине – ни выстрелов, ни взрывов, ни грохота техники. Только отдалённые голоса с улицы да редкие крики петухов – удивительно, но даже в этом разрушенном городе сохранились островки обыденной жизни.
Он быстро собрался, проверил оборудование и надел бронежилет – тяжёлый, третьего класса защиты, с керамическими пластинами спереди и сзади. Такие выдавали журналистам в самых горячих точках. Алексей вспомнил, как в Донбассе именно такой жилет спас жизнь его коллеге, когда рядом разорвалась мина.
В коридоре его ждал Фарид, также в бронежилете и с рюкзаком.
– Доброе утро, – кивнул переводчик. – Полковник Рашид уже ждёт во дворе. Выезжаем через пятнадцать минут.
– Что с погодой? – спросил Алексей, проверяя карманы.
– Обещают жару, за тридцать пять. И ветер с юга, возможно пыльная буря к вечеру.
Алексей поморщился. Пыльные бури в этом регионе были настоящим бедствием – видимость падала до нескольких метров, песок забивался в технику и оружие, а дышать становилось практически невозможно.
Во дворе штаба стояли три пикапа с установленными на них пулемётами и небольшой бронетранспортёр старой советской модели. Бойцы в разномастной форме проверяли оружие и снаряжение. Полковник Рашид что-то объяснял молодым офицерам, указывая на карту.
– А, господин Верховский, – кивнул он, заметив Алексея. – Готовы к поездке?
– Готов, – Алексей похлопал по камере. – Куда именно мы направляемся?
– В район Аль-Хасака, – ответил Рашид, складывая карту. – Там находятся наши передовые позиции. Около тридцати километров отсюда. Местность холмистая, с хорошим обзором. Боевики периодически пытаются прощупать нашу оборону, но пока без серьёзных атак.
Он указал на второй пикап:
– Вы поедете в этой машине, вместе с Фаридом и моим заместителем, майором Салимом. Держитесь в середине колонны, это самое безопасное место.
– А вы? – спросил Алексей, отмечая, что полковник одет для боя: бронежилет, пистолет, автомат на плече.
– Я в первой машине, – Рашид слегка улыбнулся. – Не беспокойтесь, господин Верховский, я не собираюсь рисковать вашей жизнью. Мы только осмотрим позиции и вернёмся до темноты.
Алексей кивнул и направился к указанной машине. В пикапе уже сидел худощавый человек с небольшой седой бородой и проницательными тёмными глазами. Он был одет скромнее других офицеров, но держался с естественным достоинством человека, привыкшего командовать.
– Майор Салим Аль-Джабри, – представился он на хорошем английском. – Добро пожаловать в наш отряд, господин журналист.
– Алексей Верховский, – ответил он, пожимая протянутую руку. – Спасибо, что позволили присоединиться.
– Полковник Рашид считает, что мир должен знать правду о нашей борьбе, – пожал плечами Салим. – Я согласен, хотя и более осторожен с иностранцами.
Фарид сел за руль, и колонна тронулась. Они ехали через разрушенный город, затем по пыльной дороге среди выжженных полей. Повсюду виднелись следы боёв – сгоревшая техника, воронки от авиабомб, разрушенные фермы. Несколько раз они проезжали через блокпосты, где хмурые бойцы тщательно проверяли документы.
Майор Салим оказался человеком разговорчивым, особенно когда узнал, что Алексей бывал в Сирии до войны.
– Я преподавал историю в университете Дамаска, – рассказывал он, пока они ехали по пустынному плато. – Специализировался на византийском периоде. Кто бы мог подумать, что в пятьдесят лет мне придётся учиться воевать.
– Как вы оказались в отряде Рашида? – спросил Алексей, включая диктофон с разрешения майора.
– Когда ИГИЛ (запрещённая в России террористическая организация) захватил мой город, я бежал с семьёй. Жену и дочерей отправил в Ливан, к родственникам, а сам вернулся. Не мог просто сидеть и ждать, пока варвары уничтожают нашу культуру, нашу историю. Сначала помогал вывозить ценные рукописи и артефакты из музеев, потом присоединился к сопротивлению. Рашид был одним из немногих командиров, кто сражался не за власть или деньги, а за людей.
– У вас не было военного опыта до этого?
Салим горько усмехнулся.
– Только военная кафедра в университете, сорок лет назад. Моё оружие всегда было слово, а не автомат. Первый раз, когда мне пришлось стрелять в человека… – он замолчал, глядя на проносящийся за окном пейзаж. – Это меняет тебя навсегда, господин Верховский. Даже если ты стреляешь в чудовище в человеческом обличье.
Алексей понимающе кивнул. Он слишком часто видел этот взгляд у гражданских, вынужденных взять в руки оружие – смесь решимости, боли и какой-то глубинной растерянности.
– А что с рукописями? Удалось что-то спасти?
Глаза Салима оживились.
– Да, многое. Мы создали тайную сеть. Прятали манускрипты в колодцах, подвалах, даже закапывали в металлических контейнерах в пустыне. Сотни бесценных документов – от византийских хроник до средневековых астрономических таблиц. Боевики специально охотились за культурным наследием, понимаете? Они хотели уничтожить нашу память, нашу идентичность.
– И при этом продавали антиквариат на чёрном рынке, – заметил Алексей.
– Именно, – кивнул Салим. – Варварство и алчность – две стороны одной медали. Они взрывали храмы, которым было по две тысячи лет, и одновременно вывозили древние статуи для продажи коллекционерам в Европе и Америке.
Колонна замедлилась – дорога пошла в гору, становясь всё более узкой и разбитой. По обе стороны тянулись каменистые холмы, идеальное место для засады. Алексей заметил, как майор Салим напрягся и положил руку на автомат.
– Сложный участок, – пояснил он. – Здесь уже дважды нападали на наши конвои.
Фарид вёл машину предельно осторожно, держась ближе к первому пикапу. Бойцы за пулемётами внимательно осматривали склоны холмов.
Они благополучно миновали опасный участок и вскоре въехали в небольшую долину, где располагалась передовая база ополченцев. Несколько укреплённых позиций, несколько блиндажей, замаскированные огневые точки. Бойцы в камуфляже сновали между позициями, перетаскивая ящики с боеприпасами и канистры с водой.
– Добро пожаловать на передовую, господин Верховский, – сказал майор Салим, когда они остановились. – Отсюда до позиций боевиков около пяти километров.
Они выбрались из машин. Жара была невыносимой, несмотря на ранний час. Пот стекал по лицу Алексея, бронежилет казался раскалённым панцирем.
Полковник Рашид подозвал их к карте, разложенной на капоте первого пикапа.
– Мы здесь, – указал он на точку в долине. – Противник контролирует территорию к югу и востоку. Здесь, – его палец переместился на несколько километров восточнее, – находится их основной опорный пункт, бывшая нефтеперекачивающая станция. По нашим данным, там около ста пятидесяти боевиков, два-три миномёта и пара единиц бронетехники.
– Именно здесь будет проходить операция коалиции? – спросил Алексей.
– Это часть более широкого плана, – ответил Рашид. – Операция охватит территорию от Дейр-эз-Зора до Ракки. Наша задача – обеспечить северный фланг и не допустить прорыва боевиков в этом направлении.
Он свернул карту и обратился к своим офицерам:
– Проверить готовность позиций. Через час совещание в командном пункте.
Затем, повернувшись к Алексею:
– Майор Салим покажет вам наши позиции. Можете снимать, но без точных координат и идентификации личного состава. Это для безопасности моих людей.
Алексей кивнул, доставая камеру. Он уже привык к таким условиям в зонах конфликта.
Майор Салим провёл их по периметру базы, показывая оборонительные сооружения и рассказывая о тактике боевиков.
– Они предпочитают атаковать на рассвете или в сумерках, – объяснял он, указывая на дальние холмы. – Используют "тачанки" – пикапы с тяжёлыми пулемётами – для быстрых рейдов. Иногда посылают смертников на начинённых взрывчаткой машинах.
– А как вы противостоите этому? – спросил Алексей, снимая укрепления.
– Мины, противотанковые ежи, система раннего оповещения, – майор указал на замаскированный пост наблюдения на вершине ближайшего холма. – Там круглосуточно дежурят наши разведчики. У нас есть несколько старых советских ПТУРов для борьбы с бронетехникой. Но главное – люди, их решимость и знание местности.
Они подошли к группе бойцов, работавших над укреплением пулемётной позиции. Молодые парни, многим на вид не больше двадцати, укладывали мешки с песком и маскировали позицию ветками.
– Это студенты? – тихо спросил Алексей, глядя на их молодые лица.
– Были студентами, – кивнул Салим. – Тот, высокий – Фарук, изучал медицину в Алеппо. Сейчас он наш полевой хирург. Рядом с ним Ясин, был аспирантом-химиком, теперь специалист по взрывчатке. Третий, в красной бандане – Карим, будущий архитектор, теперь командир разведгруппы.
Алексей направил камеру на молодых бойцов, но Салим мягко опустил его руку.
– Лучше не снимать их лица. У многих ещё остались семьи на территориях, контролируемых боевиками.
Они продолжили обход позиций. Алексей отметил, насколько хорошо организована оборона, несмотря на очевидную нехватку современного вооружения. Видно было, что командовали здесь профессиональные военные, умело использующие ландшафт и имеющиеся ресурсы.
В небольшом блиндаже, служившем полевым госпиталем, Алексей познакомился с доктором Фаруком – тем самым высоким парнем, бывшим студентом-медиком. Несмотря на молодость, его глаза смотрели с усталостью человека, повидавшего слишком много смертей.
– Четвёртый год войны, третий год на передовой, – говорил Фарук, показывая скромное оборудование госпиталя. – Начинал в Алеппо, потом Хомс, теперь здесь. Медикаментов всегда не хватает, особенно антибиотиков и обезболивающих. С хирургическими инструментами чуть лучше – спасибо гуманитарным организациям.
– Много раненых? – спросил Алексей, осматривая небольшую операционную – обычный стол, обтянутый клеёнкой, яркая лампа на аккумуляторе, стерилизатор на спиртовке.
– Как когда, – пожал плечами Фарук. – После боя бывает по десять-пятнадцать человек за сутки. В спокойное время – обострения хронических болезней, инфекции, обезвоживание. Плюс местное население – они тоже приходят, когда совсем плохо.
Он показал на занавешенный угол блиндажа:
– Там сейчас лежат трое тяжёлых. Двое наших – подорвались на мине три дня назад, и один местный старик с пневмонией.
– Можно с ними поговорить?
Фарук покачал головой:
– Они под седативными препаратами. Завтра, если будете ещё здесь – возможно.
Вернувшись на центральную площадку базы, они увидели новое оживление – прибыл конвой из двух грузовиков в сопровождении бронированных джипов. На машинах не было опознавательных знаков, но по экипировке сопровождающих Алексей определил, что это американцы – скорее всего, спецназ или сотрудники ЧВК.
– Обещанные поставки вооружения, – тихо пояснил майор Салим. – Этого не снимайте, пожалуйста.
Алексей опустил камеру и наблюдал, как разгружают ящики с оружием и боеприпасами. Один из американцев – высокий, широкоплечий мужчина в тактических очках и с характерной бородой – беседовал с полковником Рашидом, указывая на карту.
– Кто это? – спросил Алексей у Салима.
– Капитан Миллер, – ответил тот. – Официально – советник коалиции. На самом деле – координатор между нами и американским командованием. Хороший человек, насколько может быть хорошим человек, ведущий чужую войну.
К ним подошёл Фарид, до этого разговаривавший с одним из водителей конвоя.
– Плохие новости, – сказал он тихо. – По дороге обстреляли гуманитарную колонну ООН. Два грузовика с продовольствием уничтожены, несколько раненых среди сопровождающих.
– Боевики? – нахмурился Салим.
– Скорее всего. Это на трассе между Хомсом и Пальмирой, примерно в ста километрах отсюда.
Алексей отметил это в блокноте – ещё одно свидетельство того, что гуманитарные организации становились мишенями в этой войне.
К вечеру на базе воцарилось напряжённое ожидание. Американцы уехали, оставив оружие и несколько "советников". Бойцы устанавливали новые миномёты, раздавали противотанковые гранатомёты, укрепляли позиции.
– Что-то готовится, – заметил Алексей, обращаясь к Фариду.
– Да, – кивнул переводчик. – Разведка сообщила о передвижении крупной группы боевиков в нашем направлении. Возможно, они узнали о поставках оружия и хотят атаковать до того, как мы будем полностью готовы.
Полковник Рашид собрал командиров на совещание в центральном блиндаже. Алексею разрешили присутствовать, но без записи. Рашид был краток:
– По данным разведки и информации от коалиции, противник готовит атаку на наши позиции. Предположительно – завтра на рассвете. У них около двухсот бойцов, две-три единицы бронетехники, миномёты. Цель – прорваться через наши позиции к городу, возможно, чтобы сорвать подготовку к операции коалиции.
Один из командиров, седой мужчина с обветренным лицом, спросил:
– Поддержка с воздуха будет?
– Обещают, – кивнул Рашид. – Но рассчитывать нужно на свои силы. Распределение по секторам следующее…
Он начал объяснять план обороны, указывая на карту. Алексей отметил чёткость и профессионализм, с которым Рашид отдавал распоряжения. Было видно, что за плечами этого человека годы военной службы.
После совещания Рашид подошёл к Алексею.
– Завтра здесь может быть горячо, господин Верховский. Я отправляю транспорт в город через час. Рекомендую вам вернуться.
Алексей покачал головой:
– Если вы не против, я останусь. Именно для освещения таких событий я и приехал.
Рашид внимательно посмотрел на него:
– Это ваше решение. Но учтите – безопасность гарантировать не могу. В случае серьёзной атаки вам придётся действовать по указаниям моих офицеров. Никакой самодеятельности.
– Разумеется, – кивнул Алексей. – Я достаточно опытен, чтобы не создавать проблем в боевой обстановке.
– Хорошо, – Рашид протянул руку. – Тогда до завтра. Майор Салим покажет вам место для ночлега. И постарайтесь отдохнуть – ночь может быть беспокойной.
Полковник оказался прав – ночь выдалась нервной. Дважды объявляли тревогу, когда разведка замечала передвижения противника. Бойцы занимали позиции, но атаки не последовало – видимо, боевики проводили разведку боем, прощупывая оборону.
Алексей устроился в небольшом блиндаже вместе с Фаридом и двумя связистами. Спать не получалось – мешали и напряжение, и жара, и постоянные звуки активности на базе. Он использовал время, чтобы написать первые заметки и подготовить фотографии для отправки в редакцию.
Под утро его разбудил Фарид:
– Вставайте. Разведка докладывает о движении. Похоже, они всё-таки идут.
Алексей быстро собрался, проверил камеры и диктофон. Надел бронежилет, каску с надписью PRESS, взял флягу с водой и энергетические батончики – опыт подсказывал, что день может быть долгим.
На позициях царило контролируемое напряжение. Бойцы заняли оборону, миномётные расчёты подготовили орудия к бою, снайперы расположились на возвышенностях. Рашид с группой офицеров находился на командном пункте – небольшом укреплении в центре базы с радиостанциями и картами.
– Движение в секторе альфа, – доложил радист. – Примерно двадцать машин, включая две с тяжёлым вооружением.
– Расстояние? – спросил Рашид.
– Три километра и сокращается.
Рашид повернулся к своим офицерам:
– Всем занять позиции согласно плану. Миномётный огонь по команде. Тяжёлое вооружение экономить до прямого контакта.
Алексей с Фаридом последовали за майором Салимом к наблюдательному пункту – укреплённой позиции на небольшой высоте, откуда открывался хороший обзор на подходы к базе.
– Отсюда будет хорошо видно, – сказал Салим. – Но держитесь ниже бруствера. Они могут использовать снайперов.
Алексей настроил камеру с длиннофокусным объективом и начал снимать приближающуюся колонну противника. В утренней дымке были видны пикапы с установленными пулемётами, два БТР, предположительно захваченных у правительственных войск, и несколько грузовиков с боевиками.
– Это их разведка или основные силы? – спросил он у Салима.
– Скорее авангард, – ответил тот, не отрываясь от бинокля. – Основные силы, вероятно, идут следом или зайдут с другого направления.
Колонна боевиков остановилась примерно в километре от позиций ополченцев. Алексей навёл камеру с максимальным увеличением и увидел, как из машин выпрыгивают люди в чёрной одежде и с чёрными флагами.
– ИГИЛ (запрещённая в России террористическая организация), – подтвердил Салим. – Судя по всему, это отряд из Дейр-эз-Зора. Они самые фанатичные.
По рации раздался голос Рашида:
– Всем командирам: приготовиться. Ждём, пока они подойдут ближе. Огонь открывать по моей команде.
Напряжение нарастало с каждой минутой. Боевики развернули миномёты и начали обстрел позиций ополченцев. Первые снаряды упали с недолётом, поднимая фонтаны песка и камней.
– Пристреливаются, – прокомментировал Салим. – Скоро начнётся.
Следующая серия минометных выстрелов оказалась точнее – несколько разрывов произошло на территории базы. Алексей инстинктивно пригнулся, когда осколки просвистели над головой.
– Держитесь ниже, – сказал Салим. – Это только начало.
По рации раздался приказ Рашида:
– Миномётам – ответный огонь. Цель – их артиллерийские позиции.
Миномёты ополченцев открыли огонь. Алексей снимал, стараясь сохранять спокойствие, хотя адреналин уже бурлил в крови. Это была не первая его перестрелка, но привыкнуть к свисту пуль и грохоту разрывов невозможно.
Боевики начали движение – пикапы с пулемётами рванули вперёд, ведя огонь на ходу. За ними двигались БТРы и грузовики с пехотой.
– Начинается, – сказал Салим, и в этот момент по рации раздался голос Рашида:
– Всем секторам: огонь!
Оборона ополченцев ожила – заговорили пулемёты, загрохотали автоматы, в сторону наступающих полетели реактивные гранаты. Два передних пикапа боевиков взорвались почти одновременно, остальные рассредоточились, используя складки местности для укрытия.
Алексей продолжал съёмку, фиксируя каждый этап боя. Он видел, как боевики пытаются обойти позиции ополченцев с флангов, как один из БТРов, получив попадание из гранатомёта, продолжает движение, как пехота перебежками продвигается вперёд.
Бой нарастал. Миномётный обстрел усилился, несколько снарядов попали в периметр базы. Алексей слышал крики раненых, видел, как санитары оттаскивают пострадавших в медпункт.
– Они прорываются в секторе чарли! – раздался крик по рации.
Салим напрягся:
– Нужно перебросить резерв. Фарид, передайте полковнику: майор Салим переходит в сектор чарли с резервной группой.
Фарид кивнул и начал передавать сообщение, а Салим повернулся к Алексею:
– Оставайтесь здесь, это самое безопасное место. Если положение ухудшится, отходите к командному пункту. Ясно?
– Ясно, – кивнул Алексей. – Удачи, майор.
Салим быстро спустился с наблюдательного пункта и вскоре Алексей увидел, как он ведёт группу бойцов к юго-восточной части периметра, где боевики, судя по всему, сумели приблизиться к позициям ополченцев.
Бой продолжался уже больше часа. Солнце поднялось высоко, жара становилась невыносимой. Пыль от разрывов и работающей техники висела в воздухе плотным облаком, затрудняя обзор и дыхание.
Алексей продолжал работать, переключаясь между камерой и блокнотом, записывая каждую деталь. Он видел, как молодые ополченцы сражаются с отчаянной решимостью, как раненые возвращаются в строй после минимальной помощи медиков, как офицеры личным примером воодушевляют бойцов.
В какой-то момент, когда казалось, что атака боевиков выдыхается, в небе появились вертолёты – два ударных "Апача" коалиции. Они начали обстрел позиций боевиков ракетами и из бортовых пушек. Эффект был сокрушительным – оставшаяся техника противника превратилась в горящий металл, пехота начала беспорядочное отступление.
– Наконец-то, – выдохнул Фарид. – Авиация коалиции. Теперь они отступят.
Действительно, через полчаса после появления вертолётов бой начал стихать. Боевики отходили, унося раненых и оставляя подбитую технику. Миномётный обстрел прекратился. Ополченцы вели огонь вслед отступающим, но уже не так интенсивно.
По рации раздался голос Рашида:
– Всем командирам: противник отступает. Преследование не проводить. Закрепиться на позициях, ждать возможной повторной атаки.
Алексей осторожно поднялся во весь рост, разминая затёкшие мышцы, и осмотрел поле боя. Оно представляло собой апокалиптическую картину: горящие машины, воронки от разрывов, разбросанное оружие и тела убитых боевиков. Внутри периметра базы тоже было несколько воронок, одно из укреплений разрушено прямым попаданием, виднелись пятна крови.
– Спускаемся, – сказал Фарид. – Нужно узнать о потерях и помочь раненым.
Они спустились с наблюдательного пункта и направились к командному центру. По пути Алексей снимал последствия боя – разрушенные укрепления, пробоины от снарядов, бойцов, собирающих оружие и боеприпасы.
Рашид выглядел усталым, но собранным. Он отдавал распоряжения, отправлял разведчиков следить за отступающим противником, организовывал помощь раненым.
– Полковник, – обратился к нему Алексей. – Можно несколько вопросов?
Рашид кивнул:
