Петля 19

– Не убежит, – заявил задумчивый капитан и добавил: – Что вообще здесь происходит? Ни… не понимаю.

Самсонов ничего не стал комментировать, посадил снова вдруг остолбеневшего командира группы на переднее сиденье и закрыл за ним дверь: «Перегрелся, наверное».

И Тазик, с синим мерцающим ведёрком на крыше, стремительно полетел домой, распугивая противным спецсигналом попадающиеся ему на пути дорогие тачки и людей на пешеходных переходах. Величко всю дорогу с кем-то разговаривал, но ничего полезного из диалога задержанный так и не услышал. Разум анализировал ситуацию, проверяя многочисленные базы данных за недавний период: «Может, я что-то упустил? Брать меня не за что. Полицейский ничего конкретного не знает, кроме приказов и фамилий с именами. Данные добавлены в базу. Здесь знакомых нет и не было никогда. Выхожу крайне редко. События чистые. Кому я помешал? Наверное, из прошлого. Прошедшее слишком большое поле для анализа, энергию надо беречь. И так пошли незапланированные затраты. Скоро всё выяснится», – функции анализа отключились.

Тем временем шайтан-арба благополучно домчалась до отдела. Когда полицейские вылезли из машины, Алексей уже стоял около крыльца со своим деревянным спутником и ждал конвоиров. Нет-нет, повозка у крыльца и остановилась, никакой мистики, просто полицейские слишком устали и всё делали неторопливо.

– Я сам, – промычал Величко своему напарнику. – Отгони машину.

– Добро.

И стальной конструктор уехал восвояси. Меж тем троица поднялась по ступеням, ведь три же объекта. Зайдя вовнутрь, капитан попросил у Алексея стул:

– Я., это… потом… короче… – опер безуспешно попытался сформулировать мысль, никак не получалось.

– Конечно.

Узник расстался со своим новым приятелем: «Прости меня стул. Домашний брат, похоже, так и останется без пары. Или не останется?»

Величко поволок обнову в дежурку.

– Слышь, Бутыркин, за мной будет.

– Когда заберёшь? – вяло поинтересовался молоденький лейтенант.

– Не знаю. Поставь в угол. И смотри, я не забуду, – опер поглядел на Алексея. – Мне надо задержанного определить.

– Какие проблемы, куда его?

– Коряга сказал в пытошную, – Величко ещё раз посмотрел на Алексея: ему всё время казалось, что тот сейчас вдруг испарится. Но арестант спокойно стоял с ничего не выражающей маской на лице.

Полицейский не понимал, что интрига является единственным способом разнообразить существование. Не для всех, естественно – для нашего героя. Поэтому Алексей предпочитал почти никуда не лезть и ничего заранее не просчитывать. Жить просто неинтересно становится. А энергии уходит – ууу! Не один ядерный реактор под боком должен быть и оператор, соответствующий объёмам. Но про расчёты и возможности позже.

Умиротворённый узник, услышав слово «пытошная», оживился. Нет, не бесшабашный мазохист, не бесчувственный истукан, тело стало намного восприимчивее. Просто событие неординарное. Тебя вот, дорогой друг, на улице поймают, наденут мешок на голову, повезут пытать. Автор считает, ты тоже оживишься.

Полицейские меж тем забрали у задержанного документы и отконвоировали в комнату с шутливым названием. На двери кабинета, каким-то приколистом был мастерски нарисован эшафот и петля, правда, без гостя. Гости ведь постоянно меняются. Оптимистическое художество.

Жизнь в отделе не бурлила, поскольку воскресный вечер как-никак.

«Вообще, непонятно, зачем пытать человека сегодня, если можно отложить на рабочий день? Трудоголики какие».

В одиночестве Алексея решили не оставлять: опер там наплёл про арестанта с три короба. Таким образом, за открытой дверью, в коридоре прогуливался унылый сержант.

«Скоро высшие чины понаедут, наверное. Сколько почестей. За что?»

Отдел скоропостижно скончался, наступила мёртвая тишина. Ненадолго, но мы не станем её слушать.

* * *

Комната внутри напоминала, ну, даже не знаю: тот, кто её ремонтировал или оформлял, сделал всё, чтобы временно прибывающий ни на что хорошее в своей жизни больше не рассчитывал. На двери не виселицу надо было рисовать, а изречение, к примеру: «Оставь надежду всяк сюда входяший»[10 - Заключительная фраза текста над вратами ада в «Божественной комедии» Данте Алигьери.]. Грязно-зелёные стены цвета закопчённой травы, ржавая решётка на окне почти под потолком, тусклая единственная лампочка без колпака, металлический стол, перед ним закреплённый в полу непонятного цвета и сделанный из непонятного материала табурет. Не забудем, конечно же, старую чугунную батарею у стены, всю в потёках. Интересно, сколько народу здесь перебывало, у батареи? Автор вам не ответит. Просто представьте…

Вскоре послышался нарастающий беспорядочный шум-гам, плавно переросший в чьи-то оправдательные объяснения. Внезапно в двери влетела «коряга». Извините. Конечно, чинно и важно зашёл Вячеслав Анатольевич Корякин, правда, с нездоровым блеском в глазах, которые явно гласили: «Ну, наконец-то я тебя нашёл, родной!» – оставалось только расцеловать узника и пуститься вместе с ним в пляс.

Главный сыщик принёс с собой. Что бы вы думали? Стул, недавно купленный Алексеем в специализированном магазине. Кто сильнее, тот и прав. Не видать Величко стула как своих собственных ушей.

Задержанный сидел на табурете с закрытыми глазами и не реагировал на «гостя». А ведь это твоя судьба, парень. Расположившись за столом, хозяин разложил на нём свой нехитрый скарб, состоящий из журналов, каких-то бумажек, и уставился на оппонента.

– Чего залип, красавец? – Коряга решил начать диалог, поскольку узник не выказывал интереса; ему это только казалось.

В следующий момент арестант бегло окинул взглядом фигуру и лицо инициатора событий, затем уставился в пол. Напротив сидел сильный подтянутый, не похожий на начальников, просиживающих свои штаны в кабинетах, волк и скалил зубы:

– Фамилия, имя, отчество, дата и место рождения?!

Подопечный выдал требуемую информацию, не дожидаясь пыток. Майор довольно хмыкнул.

– Чему обязан? Чем могу помочь, позвольте осведомиться? – учтиво произнёс Алексей, не поднимая взор с пола, будто прилип к невидимой точке.

Опер неторопливо поднялся и, прихватив со стола какой-то предмет, принялся расхаживать по комнате, насвистывая мотив весёлой детской песенки: «Пешеходы там, чего-то по лужам…» Сыщик явно готовился затеять какую-то игру. Узник понял: самое интересное начинается в этот самый момент.

* * *

Когда Величко позвонил своему шефу, тот был в гостях и культурно отдыхал в компании подшефных, ручных, в общем, бизнесменов. В коммерческой среде его любили и уважали. Что за галиматья? Почти никто его не любил, точнее совсем никто. Боялись? Это да. Боятся – значит уважают. Верно подмечено.

Простите, господа полицейские, но вас, к сожалению, не любят. Вы для этого всё делаете. Автор лично знает вашу структуру изнутри. Сотрудников же с какими-то идеалами в голове, за глаза, называют…. Извините, автор не будет такое писать.

Продолжим о насущном.

Уже довольно весёлый и в хорошем настроении, Коряга впал в состоянии полной эйфории после доклада об успешно проведённой операции. Всё складывалось очень удачно – сыт, пьян и нос в табаке. Завтра начальник повесит ему очередной «орден» на всю, так сказать, широкую…

Не прощаясь ни с кем, обойдутся, сыщик живо оделся, выскочил из ресторана и, оседлав свой чёрный, конечно же, мерин или бэху, да не важно, поскакал галопом на любимую работу. В нетрезвом виде? Бестактный вопрос. Это его земля. Он здесь хозяин и ни одна тварь ему не указ.

По пути Корякин позвонил в дежурку, отдал первые распоряжения и начал собирать необходимую информацию. Кого-то просил, кому-то приказывал, короче – пробивал. В воскресенье? Если надо – всё будет. Опер рыл землю как трактор. Клиент может оказаться кем угодно: сыном, братом, сватом или… масса вариантов. Хватит пока, ведь Алексей сидит, скучает и ждёт нас. Мало ли что произошло.

Раздался осторожный стук.

«Да!» – Коряга уставился на дверь, словно просвечивая её рентгеном.

Проём распахнулся; лейтенант, с пухлым маслянистым лицом, не заходя вовнутрь пытошной, отрицательно покачал головой, затем дверь затворилась. Майор затих. Арестант, решив задать уточняющий вопрос, поскольку, по его мнению, были получены какие-то результаты, открыл рот: «Ес…»

В следующий момент Алексей почувствовал, как мягкая, но настойчивая сила начинает воздействие на затылочную область головы. Разум под руководством сознания мгновенно рассчитал все варианты и выдал оптимальное решение. Не сопротивляясь входящей силе, а просто поглотив её, пригодится позже, Алексей картинно растянулся на полу. В нём умер великий артист, в своё время.

– Ты….. молчать…..сидеть…..понятно???!!!

Надо отдать должное великому мастеру, ругался он отменно. Заслушаешься. Это была целая симфония из различных нецензурных оборотов, которую автор, к сожалению или к счастью, не сможет поместить в свою голову и написать здесь, соответственно. Вдобавок, искусство обложить подонка по… невозможно написать такое, определённо нравилось остальным подчинённым, а главное, самому изрыгателю негатива и дисгармонии. Майор пел свою лебединую песню, находясь в экстазе и наслаждаясь чувством полного превосходства над побеждённой в честном бою жертвой. Самыми приличными словами, которые можно отметить из его изречений, это прошу прощения: тварь, чёрт и сука.

Подустав немного, хозяин сел за свой блестящий, недавно вымытый, наверное, стол и закурил. Лик мучителя излучал зловещее блаженство.

Алексей решил не переигрывать: полежал уже достаточно. Плавно поднявшись, он занял прежнее положение и опустил глаза в пол. Коряге стало интересно.