Неординарное событие

Когда Иннокентий закончил, как ему казалось, простое и понятное объяснение, возникла небольшая пауза. Журналистки с надеждой по очереди смотрели то на него, то на Александра.

– Вы что-то хотите спросить? – поинтересовался Иннокентий.

– Дело в том, что когда Александр Игоревич рассказывал про установку, он сказал, что она способна изолировать внутреннее пространство от всех известных физических полей и даже от гравитации.

– Да, все верно, но об этом нужно молчать, потому что сие есть государственная тайна, – улыбнулся Иннокентий и выразительно посмотрел на друга.

– Да какая это тайна – у нас половина Останкино только об этом и говорит, – возразили журналистки.

– О чем говорит? – переспросил Александр.

– О невесомости, – вполголоса, оглядываясь как в фильмах про шпионов, ответили девушки.

– Снизить притяжение внутри установки в небольшом периоде можно, а достичь полной невесомости – однозначно нет. Я же вам уже говорил, – ответил Александр и строго посмотрел на спутниц.

Иннокентий как будто решил подыграть Ксении и Натальи, потому что высказанный им в дальнейшем аргумент звучал в их поддержку.

– Но, Александр, в то же время всем известно, что установка работает вполовину своей мощности. Так что твое «нет» звучит, как «да мы просто не пробовали».

– А давайте попробуем, – опять в один голос заговорщицки шепотом предложили девушки.

– Наталья, я же вам обещал, что сегодня вы сбросите 30 килограммов, – с улыбкой произнес Александр.

– Но это не вызовет того ощущения полета, которое испытывают в невесомости, – попыталась возразить девушка.

– А мы хотим полетать, – поддержала подругу и Ксения, посмотрев на Иннокентия.

– Это не ко мне, – покачал головой тот. – Александр здесь главный. Я просто высказал свое убеждение, что чисто теоретически такое возможно.

Все трое вопросительно посмотрели на Александра Игоревича. Он задумался и уже гораздо увереннее произнес:

– На самом деле уменьшить воздействие гравитации не так уж и сложно. Практики нам достаточно, чтобы воссоздать условия Марса, где, как известно, сила притяжения на 62% меньше земной.

– А как же невесомость? – взгрустнула Наталья. Капризно закушенные красивые ее губки сделали девушку похожей на хорошенькую барышню, которая вот-вот гневно топнет перед провинившимся кавалером ножкой.

Александр Игоревич казался растерянным, не зная, как парировать в ответ на такой напор.

– Ладно, хватит судьбу искушать, – вступился за друга Иннокентий. – Это вам не игрушки… Ишь ты, невесомость им подавай, – полушутя, продолжал он. – Просто так у нас шагу не ступить. Тем более что за нами тут глаз да глаз имеется. Одна Клавдия Петровна чего стоит. Когда она на посту, у нас и мышь не проскочит.

– Кстати, она сегодня не на посту, – задумчиво протянул Александр, посмотрев на коробку с подарком. Переведя взгляд на Иннокентия, добавил. – И, скорее всего, она уже ушла.

Друзья несколько секунд смотрели друг на друга.

– Тогда можно и до Луны долететь, – вполголоса произнес Александр и, взяв папку с программой испытаний, пошел к главному пульту.

Не сводя глаз с удаляющегося ученого, Ксения спросила:

– А «до Луны долететь» – это что значит?

– Это значит, что сегодня идем на рекорд. Гравитация будет как на Луне, а точнее – в шесть раз слабее земного. Такого вы точно не забудете, – заторопился за своим другом и руководителем Иннокентий, жестом пригласив подруг идти с ним.

– Кто же такое может забыть! – воскликнули журналистки в ответ, догоняя его.

Заняв свое место за главным пунктом управления, Александр Игоревич моментально преобразился. Словно капитан корабля на капитанском мостике, он короткими командами мгновенно привлек к себе внимание всего персонала. Буквально через несколько секунд человеческая масса превратилась в четко действующий и слаженно работающий механизм. Отдавая команды, этот молодой ученый как опытный руководитель мастерски лепил из отдельных элементов системы и людей – сотрудников института – по сути единый организм, который был призван осуществить научный замысел своего гения.

Убедившись, что Клавдия Петровна ушла, он собрал вокруг себя всех своих сотрудников. Объявление о внесении корректив в программу эксперимента вызвало если не всеобщее ликование, то одобрение точно. Дух авантюризма, присущий молодым ученым, время от времени побуждал их «похулиганить». Все быстро включились в работу, и началось обсуждение. Предложения вперемешку с предостережениями сыпались со всех сторон. «Чтобы нам достичь этого состояния, нужно пройти пик замедления взаимодействия, я бы не стал доверять это автоматике, потому что очень затруднительно рассчитать параметры, придется делать все в ручном режиме…» – неслось с одной стороны. – «Да и для того, чтобы переписать перфокарты, потребуется уйма времени», – вторил кто-то с другой.

– Самое страшное, если сработает группа реле, настроенных на максимально допустимые значения физических полей, – высказали обеспокоенность сотрудники, ответственные за аварийное отключение. – Хотя пиковая нагрузка будет в виде краткосрочного импульса, который ни на что не повлияет. А вот чувствительные датчики могут сработать. Произойдет рассинхрон с внешним контуром. Также есть вероятность запуска аномального процесса работы «Кокона», который приведет к генерации высокоинтенсивных импульсов. А это уже чревато последствиями.

– Трагическими? – боязливо переспросили девушки.

– Более чем! Жидкость внутри клеточных структур начнет резко закипать и взрываться как кукурузный початок в духовке, – громко пояснил кто-то из специалистов.

– Ой, что-то мне страшно стало, – произнесла Ксения, на лице которой действительно отразился нешуточный испуг. – Может, и не стоит она, эта невесомость, того?

Высказав свое сомнение по поводу проведения эксперимента, девушка оглядела присутствующих, но не заметила ни доли страха в их глазах. К ее удивлению, почти все улыбались.

– Высказываемые здесь предположения – это часть мысленного эксперимента. Мы просто перед началом «обкатываем» все варианты развития событий и выстраиваем алгоритмы противодействия. Да, в процессе эксперимента могут возникнуть отклонения, но, достигая критических значений, мы вместе с этим открываем для себя новые горизонты, – стал успокаивать девушек «самый молодой доктор технических наук». – И обратите внимание: все, о чем мы говорим, конспектирует и просчитывает наш аналитический отдел,– с этими словами он указал на группу молодых ученых, которые действительно не только записывали, но и что-то высчитывали, периодически сверяясь с таблицами в толстых справочниках. При этом двое из них вычерчивали какие-то схемы на чертежном кульмане.

– Поэтому в процессе эксперимента мы обязаны корректировать ход испытаний таким образом, чтобы, достигая наивысших показателей, не уходить в аварийный режим. Так что будем контролировать. Тем более, не следует забывать, какой сегодня день. У Александра Игоревича день рождения. И если у нас получится создать условия, близкие к невесомости, это будет ему лучшим подарком. Так что давайте все дружно поучаствуем! – закончил свою речь Иннокентий Семенович.

– Только я что-то уже сомневаюсь, готовы ли мы… – попытался сдержать накал страстей Александр.

Но настрой коллектива было уже не остановить.

«Да мы готовы на 200 процентов…» – «Не сомневайтесь, мы не подведем…» – « Вам все по плечу…» – подбадривали уверенные и бодрые голоса.

– Да ладно, мы же к этому эксперименту давно готовились, потом перед комиссией повторить гораздо проще будет, – обращаясь к другу, резюмировал Иннокентий.

– Ну что ж, тогда вперед! – сдался Александр.

После того как провели все запланированные эксперименты, настало время осуществить задуманное. Иннокентий повернулся к Александру и кивнул ему. Поймав одобрительный взгляд, он озвучил эту немую команду двум своим подопечным.

– Ну что, друзья-товарищи, готовы? Начинаем разгонять установку.

– Всегда готовы, Иннокентий Семенович, – послышался бодрый ответ.

Александр включил на пульте микрофон на небольшой стойке, повернул его к себе.

– Все по местам, начинаем работу. Внимание! Во время эксперимента ожидается кратковременное снижение воздействия гравитационного поля Земли, – предупредил он, услышав в ответ одобрительные возгласы зала. – Всему персоналу задействовать индивидуальные спецсредства и проверить максимальную готовность.

«Индивидуальные спецсредства» – конечно, сказано громко. Под этим определением подразумевались заранее предусмотренные удерживающие страховочные ремни на каждом кресле, специальные удерживающие клипсы для канцелярских принадлежностей на столах и пультах управления. Кстати сказать, сами кресла были необычные: в спинке с обратной стороны можно было обнаружить аварийный чемоданчик с противогазом, фонариком и небольшой аптечкой. Имелись еще у некоторых сотрудников специальные башмаки на магнитной подошве, вообще-то становившейся бесполезной, как только ослабевало магнитное взаимодействие.

После того как поступила команда, все тотчас проверили свою готовность. Сделал это и сам Александр. Первым делом он застегнул удерживающий ремень на кресле, подобном тем, что можно было видеть в салоне пассажирского самолета. Ручку, блокнот и карандаш закрепил в специально отведенных местах.

Все контуры установки требовалось разгонять в определенном порядке. Эту процедуру проводили на каждом испытании, и она была для всех уже привычной. Единственное, что отличало сегодняшний эксперимент, это то, что никогда не использовали установку на максимальную мощность. У всех ощущалось легкое волнение, потому что предсказать, как поведет себя аппаратура, никто не мог. Сегодня к установке подключили два дополнительных источника энергии, поэтому с питанием проблем не ожидалось. Можно превысить разрешенную пиковую нагрузку в несколько раз.

…В помещении стало заметно шумно, гул от установки нарастал, и в какой-то момент его стало невозможно перекричать. Но так как связь между персоналом осуществлялась через закрытые наушники и специальные микрофоны с подавлением внешних помех, кричать никому не пришлось. Не обращая внимания на шум, все продолжали работать. Через некоторое время почувствовалась легкая тряска и вибрации. Александр заметил, как лежавшая на полке рядом с пультом управления коробочка, подаренная Клавдией Семеновной, упала на пол. По залу испытаний пробежала волна скрежета, постукиваний и щелчков. Так аппаратура отреагировала на запредельные параметры, при этом все приборы стали выдавать некорректные данные.

– Александр Игоревич, что это?

– А на что похоже?

– Похоже на турбулентность, как в самолете.

Друзья переглянулись.

– И что будем делать? – снова послышался в наушниках голос Иннокентия.

– А что предлагаешь? – ответил он вопросом на вопрос.

– Показания приборов превысили допустимую погрешность, я не могу понять, на каких параметрах работает установка.

– У меня то же самое, однако, я думаю, нужно продолжать.

– Вслепую?

– Почему вслепую? На ощупь! Это всего лишь встречные вибрации, явление краткосрочное, но нам придется выбраться из этой области. Само оно не прекратится. Сейчас повысим мощность на всех контурах. Если что-то пойдет не так, начнем плавно откатываться назад.

– Хорошо.

Все снова взялись за работу, и через несколько минут уровень шума заметно снизился, а тряска и вибрации исчезли полностью. После некоторых манипуляций и научного колдовства «Кокон» выполнил требуемые команды. Сначала Александр не понял, что добился своего. В положении «пристегнутый к креслу» не сразу поймешь, что масса тела устремилась к нулю. Первым признаком созданной внутри установки невесомости стала, как ни странно, коробочка с подарком – единственный незакрепленный предмет в помещении. До этого лежавшая на полу, коробочка взмыла вверх. Это заметили все и провожали ее взглядом, пока та, медленно вращаясь, не скрылась в коммуникациях под потолком. Александр, поддавшись сиюминутному порыву, вдруг захотел сам поплавать в невесомости и поспешил отстегнуть замок страховочного ремня на кресле. Но замок не поддавался. Пробуя его открыть, он вдруг представил себе, что остальные сотрудники могут последовать примеру и тоже отстегнутся. Мысленно сразу представил картину барахтающихся под потолком людей в белых халатах. Такого допустить было нельзя, поэтому не мешкая руководитель эксперимента сделал сообщение по громкой связи.

– Никому не отстегиваться, действие невесомости кратковременное, – сказав, строго посмотрел на окружающих. И понял, что воображение сыграло с ним злую шутку: никто и не думал отстегивать ремни.

«Гравитация сдалась под натиском научной мысли советских ученых» – такой газетный заголовок мозг услужливо выдал своему хозяину. Возможно, воображение отозвалось бы безудержным полетом фантазии, если бы в этом момент триумфа и ликования установка не издала странный и очень громкий звук. В лицо ударил поток воздуха. Снова начал усиливаться шум, к которому добавились звуки, по которым Александр понял, что установка начала разгоняться. Но как это могло произойти? Он же не притрагивался к пульту.

– Иннокентий, сбрось мощности!

– Александр Игоревич! Отказ пульта управления! Повторяю: отказ пульта управления!

Александр увидел, как Иннокентий и двое его подопечных безрезультатно пытаются восстановить работоспособность блока управления.

Гул нарастал. Установка продолжала разгоняться. Понять, насколько все плохо, было невозможно. Показания приборов хаотично прыгали от минимальных значений к максимальным. К всеобщему хаосу вновь добавились скрежет и вибрации. Чтобы ситуация не вышла из-под контроля, оставалась одно – заглушить установку кнопкой аварийного сброса всех параметров. На его месте так поступил бы любой. Но абсолютные знания о своем детище останавливали его. Он понимал, что гасить нагрузку нужно постепенно, иначе наступят фатальные последствия. Это как всплытие с большой глубины. Но если там организму следовало медленно привыкать к перепаду давления, легкие должны были успевать выводить из крови азот, то в случае с резкой остановкой «Кокона» все было гораздо сложнее. Энергия замкнутой системы сохраняется на протяжении времени, в установке ей невозможно деться в никуда, она способна лишь изменить свою форму. В момент остановки вся мощь «Кокона» могла обрушиться на самих экспериментаторов. Его создатель хорошо это знал, потому остерегался использовать аварийную кнопку.

«Энергия сохраняется на протяжении времени, – несколько раз повторил Александр про себя, – сохраняется на протяжении времени… Значит, мне нужно заимствовать немного времени, создать эффект замедления, а с этой процедурой мы уже знакомы».

И он тотчас же приступил к осуществлению своей рискованной идеи.

– Это наш единственный шанс, – произнес вслух и с помощью нескольких манипуляций с рычагами и кнопками пульта управления изменил схему работы установки.

Шум, гул, скрежет, вибрации и хлопки усиливались, но ничто пока не могло отвлечь главного руководителя эксперимента. Он внимательно смотрел на специальный прибор, который улавливал рассинхронизацию времени внутри и снаружи установки. Для простоты восприятия шкала прибора не была перегружена информацией. То есть прибор был устроен очень просто. Стрелка его в нормальном положении стояла посередине панели на цифре «ноль», что означало отсутствие рассинхронизации временных потоков. Отклонения вправо или влево говорили об ускорении или замедлении взаимодействий относительно времени. Более точную информацию можно было прочитать на осциллографах, которые находились на пультах у лаборантов, но сейчас точных значений не требовалось. Александр ждал, когда стрелка отклонится до красной зоны. И как только это произошло, ударил по кнопке сброса мощности. Откуда-то извне раздался хлопок, на мгновение у всех даже заложило уши. Завыла и тут же отключилась сирена. Свет частично погас. Зажглись красные лампы, сигнализирующие о включении аварийного режима.

– Александр Игоревич, вам нужно это видеть! – раздался голос Иннокентия Семеновича.

– Что видеть? Включен аварийный режим. Сейчас все придет в норму! – уверенным тоном произнес Александр в ответ и посмотрел на индикатор рассинхронизации времени. Стрелка все еще пребывала в красной области циферблата.

«Странно, уже пора возвращаться на ноль. Установка сама гасит отклонение при сбросе мощности», – подумал он про себя.

– Александр Игоревич, вам нужно это видеть! – снова пробился сквозь помехи в наушниках голос доктора наук, повторив фразу, сказанную пару секунд назад. Интонация, тембр и паузы между словами – все было аналогично предыдущему его обращению. Александр снова попытался отстегнуть удерживающий ремень. Безрезультатно. Кресло крепко удерживало его.

– Александр… ревич…ужно… деть, – снова и снова сквозь шум неслось из наушников.

Александр повернулся и посмотрел на Иннокентия, который сидел в пяти метрах от него, повернувшись в пол-оборота в сторону Александра. Лицо друга было неподвижным, но в наушниках по-прежнему отчетливо раздавался его голос. Сквозь помехи и шум он уже с трудом мог разобрать слова, но то, что голос принадлежал Иннокентию, ни на секунду не сомневался. И в то же время отлично видел, что в этот момент его напарник не произносит ни слова. Обведя взглядом зал испытаний и пристально вглядываясь в каждого, он с ужасом обнаружил, что все присутствующие: и лаборанты, и техники, и прочие – застыли на своих местах словно восковые фигуры. И не только они. Все, что до этого мигало, крутилось или как-то перемещалось, вдруг в одно мгновение утратило свои функции. Все замерло. Теперь он вправе был утверждать: «Пространство и время остановились», тем более что мозг как раз именно этой фразой сформулировал мысль о произошедшем. Но не успел он додумать вывод, как тут же погас свет. Вокруг наступила кромешная тьма. Это стало последним аккордом «коллективного конца света».

«Какая большая и высокотехнологичная получилась у нас братская могила, – пришло вдруг в его голову. – Неужели спасения не будет? Что это? Эффект замедления электромагнитного излучения? Смещение видимого спектра? Или отказ зрительного нерва? А может все и сразу? Интересно, как организм станет реагировать дальше», – за какие-то секунды в голове проскочила череда самых разных мыслей. Сделав попытку их упорядочить, он постарался сосредоточиться на решении проблемы вынужденной беспомощности. Наивное предположение, что она обусловлена лишь этим чертовым замком на удерживающем ремне, не позволявшем встать с кресла, не показалось ему скоропалительным, не достойным внимания. Хотя он в свое время, обращаясь за консультациями к соответствующим специалистам, получил полную раскладку поведения человека в подобной ситуации. Ученые, смоделировав ее, примерно так и предсказывали всю физиологию процесса. То, что Александр Игоревич в данное время ощущал, было ничем иным, как остаточными воспоминаниями, растянутыми во времени. Скорее всего, мозг уже утратил возможность контролировать организм, и подобная осознанность – это всего лишь предсмертная галлюцинация.

«Боже мой, как глупо все получилось», – тяжело вздохнул он про себя. И его удивило, как отчетливо прозвучала эта мысль. Не похоже на галлюцинацию.– Может быть, остальных спасли? А я уже давно в больнице, в медикаментозной коме. Но тогда почему не проходит гул в ушах?»

Александр попробовал сконцентрироваться на ощущениях, понял, что контролирует ситуацию и все так же чувствует себя в своем теле. Это радовало: он явно находился в сознании. На клиническую смерть-то точно не похоже. Постарался успокоиться, ведь все пошло не так мрачно, как прогнозировала аналитическая группа. Решил заняться самодиагностикой, вытянул правую руку, а затем, сгибая ее в локте, попробовал дотронуться мизинцем до кончика носа. В темноте чуть было не ткнул себя в открытый глаз. Но перед тем как закрыть глаза, вдруг увидел, как где-то впереди мелькнула светящаяся точка. Очередная мысль, возникшая тут же в голове: либо мозг сам начал продуцировать простейшие образы, либо установка испускает частицы, которые зрительный нерв воспринимает в виде световых импульсов. Пока размышлял, попробовал дотронуться до носа второй рукой. Получилось. Открыл глаза и с удивлением отметил, что светящаяся точка стала ярче, при этом добавилось мерцание. Наугад поднял руку в ее направлении, заслонив источник света, и понял, что это не галлюцинация. Между тем гул от установки стал утихать, а вот свечение, наоборот, становилось ярче. Буквально через несколько мгновений смог разглядеть, что оно состоит из нескольких небольших источников, сливавшихся в один, до этого момента слабо различимый. Но теперь, спустя буквально несколько секунд, ученый стал различать, как ему казалось, явный геометрический порядок. В построении световых точек четко угадывались границы геометрической фигуры. Это был какой-то объект не больше полуметра в диаметре, а может, и гораздо меньше. Он не мог определить, на каком расстоянии находится данный предмет, оттого оказалось затруднительно установить точные размеры. Объект плыл в темноте и в какое-то мгновение остановился, то ли наткнувшись на препятствие, то ли выбирая, куда следовать дальше. Александр заметил, что огоньки внутри объекта перегруппировались, не меняя при этом общую конфигурацию. Закончив манипуляции, снова поплыли в воздухе. И, к удивлению молодого человека, двинулись в его сторону, с каждой секундой становясь все ближе и ближе. Общий шумовой фон начал стихать, но он уже этого не слышал. Потому что от волнения стук его сердца очень громко пульсировал в ушах. Чувствуя, что опять начинает терять контроль над собой, стал глубоко дышать, чтобы успокоиться. Стихающий шум оборудования, биение сердца, звук собственного дыхания слились воедино, и сквозь них он вдруг отчетливо услышал обрывки фраз, доносившиеся по слогам: «ро… де… и не…» В какой-то момент ученому показалось, что рядом со светящимся объектом, приблизившемся почти вплотную, он увидел силуэты и знакомые лица сотрудников института. Все смотрели на него и улыбались. Он уже поверил, что это не мираж, как вдруг увидел стоявшую недалеко Клавдию Петровну и директора, которых тут точно не могло быть. Со всех сторон раздались хлопки. Александру почему-то стало безнадежно тоскливо, он закрыл глаза…

…Внезапно его веки ощутили яркий свет. Когда руководитель эксперимента открыл глаза, в помещении он действительно увидел сотрудников института, которые расположились вокруг Александра. Все осветительные приборы работали в штатном режиме, всех было прекрасно видно. В руках коллеги держали бокалы с шампанским, а прямо перед Александром стоял большой праздничный торт с зажженными свечами. Мишура, конфетти взмыли вверх, раздалось громогласное троекратное: «С днем рождения!!!», закончившееся продолжительным «Ура-а-а!» и всеобщим ликованием. Страховочный ремень на сей раз легко расстегнулся, коллеги помогли встать. Он уже начал приходить в себя, но ноги не хотели слушаться. Как-то сразу на него накатили одновременно и радость, и слабость. Он понял, что все произошедшее – это всего лишь розыгрыш, очень сложная и профессионально выполненная постановка. Но появилось ощущение, что он что-то срочно должен обдумать, что-то терзало его, где-то в глубине души закралась тревога. Тревожило то, что им придется повторить эксперимент. А ведь ему в ходе шуточного испытания в какой-то момент вдруг окончательно стало ясно, как можно сделать установку еще более совершенной, используя уникальный ее потенциал максимально полно. Александр мысленно представил даже схему предстоящего эксперимента. Боясь что-то упустить или забыть, он, не обращая внимания на красивые слова поздравлений и на самих присутствующих, стал быстро записывать в блокнот каждую деталь. Молодой человек был уверен в предстоящем новом успехе на сто процентов. Однако обсуждать пришедшие в его голову новые выводы и научные мысли ни с кем не собирался. Ушли как-то на второй план и знакомство с интересной девушкой, и возможности быть вхожим в высокие кабинеты, и сегодняшний его день рождения с сюрпризом коллег.

Этот еще молодой, но, безусловно, гениальный ученый был полностью поглощен идеей сделать самое главное научное открытие в своей жизни: он покорит гравитацию и остановит время! Остановит! Чего бы это ему ни стоило!