Сам себе приговор

– Ну, это очень расплывчатый ответ, – улыбнулся Гуров.

– Давайте тогда так. – Охранник выпростал руку в сторону поселка. – Жили три человека. Алла, ее муж и их сын. Нормальная здоровая семья. Муж умирает. А у Аллы вдруг появляется телохранитель. Никогда не было – а тут появился.

– Это она так сказала? Что это ее телохранитель?

– Именно! – щелкнул пальцами охранник. – Разрешила мне пропускать его в любое время. А у меня вот вопрос: если он телохранитель, то какого черта передвигается отдельно от нее?

– Да уж, – согласился Гуров. – Странно.

– Поэтому я и решил, что это ее друг. Ну а теперь представьте, каково ее сыну было видеть, что мать закрутила с каким-то придурком сразу после смерти мужа?

– И Саша съезжает от матери, – продолжил Гуров.

– Да. В последний раз я видел его летом. Месяц не назову, но абсолютно точно была жара. Он приехал на такси, поздоровался. Но совсем скоро уехал обратно.

Охранник сдвинул брови и покачал головой:

– Эх, мальчик, мальчик. Не могу представить его мертвым.

– И не надо.

Они вышли на крыльцо контрольно-пропускного пункта. Вместо ожидаемого снега с неба крапал злой дождик.

– Я вам оставлю свой номер. – Гуров полез за пазуху, вынул телефон. – Пожалуйста, если Алла Тимофеевна появится, то сообщите мне.

– Так вам ее легче выловить в Москве, – возразил охранник. – Она всегда мне сообщала, куда направляется.

– И в какой из квартир она живет сейчас?

– Да на Кутузовском.

– А почему она решила уехать отсюда?

Охранник снял бейсболку, пригладил волосы. Постоял, подумал и снова нацепил бейсболку на голову.

– Да как вам сказать? – задумчиво проговорил он. – Этого Алла Тимофеевна мне объяснять не стала. Да и не нужно. Но я думаю, что ей сложно теперь здесь жить. В этом доме ведь Сашка вырос, а съехал совсем недавно. Все здесь о нем напоминает. Может, ей в другом месте будет и легче. А вообще я так думаю: продаст она дом в нашем поселке. Теперь ей это богатство ни к чему. Сначала муж умер, теперь вот сын. Тяжело все это. Жалко ее. Хорошая ведь тетка. Может быть, теперь ей полегчает. Не сегодня, конечно, но хотя бы со временем. Мужика вот завела нового. Ну это не мое дело, конечно. А знаете, есть во всем этом свой сакральный смысл. Все-таки судьба существует, потому что повсюду присутствует некий баланс. Этакое равновесие. Алла потеряла всю семью, а судьба ей подкинула кого-то еще. Словно кто-то свыше хоть и забрал у нее самое дорогое, но одну не оставил. Сжалился. Но это я так, мысли вслух.

Гуров завел мотор, но сразу не уехал. Посидел, покурил. Снаружи по лобовому стеклу медленно ползли тонкие дождевые змейки.

Вспомнив, что в бардачке должен быть перекус, Гуров полез туда и наткнулся на маленький пакетик с солеными орешками.

Бросив в рот пару орешков, Гуров мысленно подвел итог своего визита к Алле Гнедовой и, не откладывая, набрал Орлова.

– Не разбудил, Петр Николаевич? – озабоченным тоном поинтересовался Гуров. – Как ты там? Лечишься?

– Лежу. Этого достаточно, – отрубил Орлов. – Что у тебя?

– Я сейчас рядом с домом Гнедовой в поселке, где она жила, – доложил Гуров. – Говорят, что переехала в Москву. Пока что временно. Собираю информацию и кое-что уже нашел.

– Докладывай.

– Вечером дам отчет. Сейчас поеду на Петровку, пусть ребята пробьют ее адрес на Кутузовском проспекте. Если повезет, то навещу ее.

– Работай, – разрешил Орлов. – А Крячко там как?

– Стас поехал к девушке Мальцева. Пока не звонил.

– Хорошо, – одобрил Орлов. – Если что-то, то докладывай незамедлительно. Как я понял, пока что ничего нового тебе узнать не удалось.

– Так точно, Петр Николаевич. Но ощущение какое-то странное. Я сегодня нашел аж двух людей, которые знали лично не только Гнедову, но и ее сына. Как так вышло, что с ними полиция раньше не общалась?

– Соплежуи там сидят, в том отделе, где ваша база отдыха, – мрачно проговорил Орлов. – Пробил я их, позвонил кому надо. Они там свои ботинки чистят гораздо усерднее, чем работой занимаются. Суицид – и точка. А что к чему – не их дело.

– Ну мы этого еще не знаем, насчет суицида-то, – возразил Гуров.

– Тут и знать нечего. Поинтересовался я у знающих людей насчет того ОВД. Их давно разогнать нужно. Тонна нераскрытых дел, везде сплошные нарушения. Думаешь, почему Гнедова не согласилась с тем, что ее сын покончил с собой? Потому что видела, что там на все смотрят сквозь пальцы. Строчила во все инстанции до тех пор, пока у них пальцы не посинели ей отписки давать. И добилась-таки своего – нагнула прокуратуру. Ладно, Лев Иваныч, работайте дальше. План мероприятий тоже не забудь подготовить. Все как всегда.

– Задним числом пойдет? Мы бы начали с повторного опроса знакомых Мальцева.

– Пойдет. Но не затягивай.

– Понял. Отдыхай, Петр Николаевич.

– Добро, Лева. Добро. Держите в курсе.

– Само собой, Петр Николаевич. Само собой.

* * *

Стас Крячко обладал не таким уж и редким, но крайне необходимым для сыщика талантом перевоплощения. Его умение подстраиваться под собеседника очень помогало во время бесед со свидетелями. Актерский талант позволял Крячко безошибочно раскрывать их слабые стороны, определять тип мышления и, как следствие, подбирать нужные слова, а иногда – в крайне редких случаях – даже направлять их действия в нужном ему направлении. Последнее он проделывал очень редко, но в случае с Соней почувствовал, что ей это было необходимо даже больше, чем ему. Судя по тому, в каком виде находилась квартира Сони, девушка стала затворницей. С огромной долей вероятности на нее так повлияла смерть друга. Никаких других оправданий ее образу жизни Стас Крячко придумать не мог.

Приглашая Соню на прогулку, он и не надеялся на положительный ответ. Закинул удочку, не более. Но девушка неожиданно согласилась.

– Вы правы, – растерянно произнесла она. – Я не выходила на улицу очень долго. А меня ведь посылки на почте ждут.

– А я помогу их донести, – сказал Крячко.

– Да они не тяжелые, – слабо улыбнулась девушка. – Не могли бы вы подождать меня на кухне?

– Лучше на улице, – предложил Крячко. – Буду ждать вас возле подъезда.

Он вышел из квартиры и помедлил. И только тогда, когда Соня закрыла дверь на замок, вызвал лифт. «Пограничное у нее состояние, – с тревогой подумал он, нажимая кнопку первого этажа. – Только бы чего с собой не натворила».

Крячко решил дать ей на сборы не больше десяти минут. Если Соня не появится, то придется вернуться.

Он закурил и принялся медленно прохаживаться по пешеходной дорожке, старательно обходя разломы в асфальте. Дома в этом районе были старыми, с темными потеками, украшавшими фасады. Дороги во дворах давно не ремонтировались.

Соня появилась очень скоро. На ее лице не было ни следа косметики, а бледность кожи подчеркивали черные куртка и пушистая шапочка.