Морские рассказы. Жизнь судового механика. Избранное

– Вот это да!

Сняв комбинезон, я принял душ и лёг в кровать. Наверное, это был один из тех редких случаев за последние почти полгода, когда я ложился раздетым в постель. Обычно я спал, не раздеваясь, на диванчике или в своём знаменитом кресле в ЦПУ.

* * *

Первый месяц на «Кристине» был для меня самым настоящим кошмаром. Комбинезон я вообще не снимал. Спал, где придётся. Комбинезоны я только менял. Один на мне, другой стирается, а остальные сушатся. Как-то раз старпом Валерка заскочил в ЦПУ и, увидев меня, скорчившегося на стульчике за столом, предложил:

– Дед! А не сделать ли нам для тебя достойное лежбище, – я был не против его предложения.

– Но как это сделать? – я был озадачен Валеркиным предложением.

– Не переживай. Всё сделаем быстро, – Валеркин энтузиазм меня всегда поражал.

При первой же стоянке в Авенмаусе, Валерка попросили Майкла, чтобы он отвёз его на ближайшую автомобильную разделку. Майкл – пенсионер. Ему далеко за семьдесят. Он одинок и скрашивает свою жизнь тем, что ходит по судам и помогает морякам. Просто так, от души. Помогает и всё. Я ему, иной раз наливаю за его доброту, по паре канистр дизельного топлива, которым Майкл заправляет свой «Лэнд Ровер». Денег у Майкла достаточно. И поэтому и машина у него очень даже приличная. Майкл отвёз нас на разделку, на которой мы за несколько часов отыскали пару шикарных автомобильных кресел. Хозяин разделки, конечно не бесплатно, но по божеской цене, отдал нам эти кресла и привёз нас с ними обратно на судно. У Валерки появилось занятие. Он несколько вечеров пилил и строгал постаменты для добытых кресел. Одно из них было установлено на мостике, а другое у меня в ЦПУ. Кресло и в самом деле было шикарное. Оно крутилось на триста шестьдесят градусов, регулировалось по высоте и по ширине. Его можно было поддуть и отрегулировать наклон спинки и подголовника. А можно было разложить, как кровать. Вот тут-то и наступили мои блаженные вахты. Можно было полностью разложить кресло и спать, спать и спать, находясь, как и прежде, в ЦПУ. Иной раз Кразимир приносил мне еду прямо в ЦПУ, так как покинуть его не было никакой возможности во время длительных отходов из Авенмауса или подходов к Ватерфорду. Видя, как я мирно сплю в таком кресле от усталости, он не будил меня, а оставлял тарелки с едой на столе. Из-за постоянных отходов и приходов, я вынужден был большую часть времени проводить в машинном отделении, где осуществлял пуски механизмов и постоянно контролировал и обслуживал их. В машине я был один. У меня не было ни моториста, ни механика, ни электрика. Всё приходилось делать самому. Самому всё мыть, красить и заниматься ремонтом. Так что в моём машинном отделении можно было ходить по плитам без обуви, в носках, не опасаясь их испачкать. Такая у меня в машине была чистота. Хозяин после двух месяцев моей работы посетил судно и, увидев такую чистоту, даже поднял мне оклад почти на двести долларов. Но бывали и грязные работы, после которых приходилось всё заново перемывать. А если нужно было произвести какой-либо ремонт, то мне помогали или старпом, или Ромио. Ромио работал со мной на предыдущем моём судне, балкере. Длина того балкера была 250 метров. Не чета, этой «Кристине». А если были ночные отходы из Авенмауса, да ещё и во время прилива, то моё нахождение в ЦПУ продлевалось часов на шесть, потому что отливы и приливы в Бристольском заливе достигают девяти метров. А против прилива «Кристина» ползла по девять узлов, вместо девятнадцати по отливу.

А если ночью на ходу срабатывала какая-нибудь сигнализация, а я в это время находился в каюте, то приходилось стремглав лететь в машину для устранения причин срабатывания сигнализации. Поэтому-то и находиться большее время суток мне приходилось в этом знаменитом кресле в ЦПУ, а не в каюте. Я был очень благодарен Валерке, за его заботу обо мне.

* * *

А тут – в кровати, на свежих простынях – я моментально уснул, как будто провалился в глубокую и тёмную яму. Только утром, сквозь сон, услышал, что звонит будильник. Неохотно покинув нагретую постель, я поднялся, протер глаза и пошёл умываться. Нельсон так же, улыбаясь, сидел на иллюминаторе. Я помахал ему рукой и сказал:

– Привет, Нельсон! Как дела? – он как будто меня понял и стал улыбаться еще шире.

Улыбка его была все такой же, как и прежде, веселой и обаятельной. До конца контракта оставалось почти два месяца. В зависимости от того, как наше круинговое агентство пошлет мне замену. Надо было собрать силы и продержаться оставшееся время.

* * *

Тяжело давался мне этот рейс. Ой, как тяжело. А начиналось все очень хорошо. Агентство купило мне билет до Москвы, а из Москвы в Лондон. С полетами все прошло без задоринки, и я легко добрался до Лондона. Выхожу в Лондоне из самолета, тут же проверка. Таможня. Таможенник спрашивает:

– Вы зачем сюда приехали?

– У меня письмо есть от компании, я приехал на судно, – я полез в портфель и достал сопроводительное письмо.

– Вы на работу приехали? – задал второй вопрос таможенник, прочитав письмо.

– На работу по контракту на судно, – подтвердил я.

– Понятно, – не меняя выражения лица зафиксировал таможенник и шлёпнул мне в паспорт печать. Все, допущен в Англию без права на работу на берегу, без права найма на работу. Прочитав надписи на печати мне только и оставалось, что поблагодарить этого невозмутимого таможенника:

– Большое спасибо, сэр, – забрать паспорт и выйти из здания аэровокзала.

Телефон агента мне дали ещё во Владивостоке. Из первой же попавшейся на глаза будке, я позвонил агенту и доложил, что я уже приехал, и что в Хитроу. На календаре было двадцать четвёртое декабря, головная боль по устройству какого-то старшего механика никому была не нужна, поэтому агент постарался отфутболить меня:

– Садись на автобус и езжай в Бристоль, – разобрал я из телефонной трубки из которой в основном были слышны только детские крики и смех.

– А где тут автобус? – невольно вырвалось у меня. – Я первый раз в Англии. Ничего здесь не знаю.

– Не переживай, чиф, – попытался успокоить меня агент. – Всё будет в порядке только ты выслушай меня, – и начал объяснять мне мои последующие действия: – Перейдешь дорогу и иди направо, там увидишь автобусную остановку. Купи себе билет до Бристоля. До Бристоля и поедешь. В Бристоле возьмешь такси и поедешь в Авенмаус. Там в порту тебя ждёт твоя «Кристина О». Понял?

– Понял, хорошо. Спасибо, – я повесил телефонную трубку и озирался вокруг, стараясь найти куда же мне всё-таки надо двигаться.

Но, ничего. Разобрался.

Разменял доллары на фунты, потому что доллары в Англии не берут, только фунты.

Поменял сто долларов. Купил за восемнадцать фунтов билет на автобус, который отходил минут через сорок. И у меня еще оставалось около 50 фунтов. Сел в автобус.

Хороший, комфортабельный автобус. Со мной рядом сел парень, засунул себе наушники в уши, и так два с половиной часа и ехал с этими наушниками.

А напротив сидели две женщины. Ну, я не знаю, что можно сказать про одесситок, их я видел в знаменитой Одессе и мне прекрасно понятны сплетни и анекдоты про них, но тут я впервые услышал, что английские женщины мало чем отличаются от них.

Два с половиной часа они без умолку о чем-то говорили, наверное, у них был какой-то общий интерес. Они были так увлечены разговором, что вообще ничего не видели и не слышали вокруг.

А для меня была интересна сама дорога. Аккуратная, гладкая с легко заметной разметкой и знаками и влажная от постоянного тумана и мороси. К этому мне было не привыкать. Во Владивостоке с мая по июль стоит точно такая же погода.

Интересно было то, что руль у всех машин английский, и естественно, движение не так как у нас. Но и к этому мне не привыкать. Во Владивостоке почти все машины с правым рулём. И сам я езжу на такой же праворульной тачке. И, не знаю даже, как бы я сел за руль леворульной машины…. Как бы я на ней поехал? Интересные разъезды, развязки, а дорожные знаки почти не отличаются от наших. Я с интересом смотрел на дорогу, наблюдая кто кого и как обгоняет и какие машины ездят здесь по дорогам.

Во Владивостоке мы ездили только на японских машинах, с таким же рулём, поэтому особо я не был удивлен этим, но, чтобы движение такое…! Ну, английское и есть английское движение. Хотя я и по Японии, и по Индии ездил, вернее меня возили. Но всё равно быть первый раз в стране – интересно. Обязательно найдёшь что-либо интересное.

Два с лишним часа за этими наблюдениями пролетели незаметно.

И вот мы доехали до Бристоля.

* * *

Я всегда вспоминаю тот случай, когда мы с Инной были в Одессе и спросили у одной женщины в трамвае:

– Скажите, пожалуйста, а где у вас здесь кассы, в которых можно купить билет в оперный театр?

Одесситка сразу так встрепенулась:

– А зачем вам оперный театр? – и с интересом уставилась на нас.

– Ну, мы хотим оперу послушать, – стушевался я от такого неожиданного вопроса.

– Вы хотите купить билеты в оперный театр? – начала подсказывать одесситка, видя наше смущение.

– Да, мы хотим купить билеты в оперный театр, чтобы послушать, что там в этом оперном театре у вас есть, вот и все, – я пожал плечами.

Ведь вопрос не стоил и выеденного яйца. Ты только скажи, где кассы и мы тебе скажем спасибо, но не тут-то было.

– Хе, граждане, вы посмотрите, они хотят купить билеты в оперный театр… – на весь трамвай, который шел по проспекту Красной Армии, громогласно возвестила дама, – И они его хотят купить здесь посреди улицы Красной Армии! Доехали бы до самого театра и купили их там. Это же так просто! Именно там эти билеты и продаются. Что? Так трудно доехать до этого оперного театра? Тут и пересаживаться не надо. Ехай себе да ехай. Я умоляюще смотрел на возбуждённую одесситку и пытался, ну хотя бы ненамного снизить тембр её голоса:

– Женщина…, – уже, чуть ли не слёзно, просил я разволновавшуюся одесситку, – Вы можете говорить тише.

В разговор вступила и Инна, стараясь усмирить громогласную мадам:

– Но мы же просто хотим купить билеты. Вы только скажите. Где это можно лучше сделать?