Девятая рота

Мельком глянув на протянутую бумажку, Владимир Кузьмич вернул Лёньке направление со словами:

– Дуй-ка ты на Морвокзал, дорогой мой. «Орджоникидзе» там уже стоит с вечера. Найдёшь руководителя практики, и он тебе всё расскажет и покажет, – напутствовал он Лёньку.

Схватив долгожданное направление, счастливый Лёнька выскочил из главных дверей корпуса.

Как же вокруг всё было хорошо! Душа у него пела. Наконец-то исполнится его давняя мечта, и он на самом настоящем судне выйдет в море!

Сколько раз он мечтал об этом! Сколько раз ему снились морские дали и жестокие шторма, в которые попадало его судно, где он справлялся со всеми трудностями и выходил из борьбы победителем. Но тогда это были только сны. А сейчас он в реальности ступит на палубу белоснежного лайнера и выйдет на нём в море.

Погодка была под стать его настроению.

Синее-синее небо без единого облачка. Утренняя прохлада ещё не прошла, и её разгоняло яркое солнце, возвышавшееся над сопками полуострова Чуркин, заслоняющего бухту Золотого Рога от просторов Уссурийского залива.

Невольно всплыли в памяти рассказы Лёхи о замечательном городе Владивосток, в котором ему сейчас предстоит учиться, а потом, возможно, и возвращаться сюда после длительных рейсов.

Прищурившись при взгляде на яркое светило, Лёнька подмигнул ему и сбежал по бетонной лестнице, прикрытой тенью высоких деревьев, к остановке автобуса.

Остановка оказалась пустой, что свидетельствовало о том, что автобус недавно ушёл, и Лёнька, не захотев терять драгоценное время, решил идти до Морвокзала пешком.

Багаж он так и не удосужился забрать из камеры хранения, поэтому минут через десять только с портфелем в руках подошёл к площади железнодорожного вокзала.

Пройдя площадь, он по виадуку над железнодорожными путями прошёл к Морвокзалу, блистающему огромными окнами на переднем фасаде.

Как пройти к причалам, он ещё не знал и, обогнув вокзал, вышел на площадку, огороженную стальными леерами, чем-то напоминающими судовые.

Заворожённый открывшимся видом, он приблизился к ним и, опёршись на ещё влажные от утренней росы леера, принялся рассматривать бухту с множеством находившихся в ней судов.

У причалов мыса Чуркин стояли так знакомые по Мурманску большие морозильные траулеры и перегрузчики. Справа просматривались плавучие доки судоремонтного завода, а слева, у стенки, в одну струнку вырисовывались летящие силуэты военных кораблей. Внизу, под площадкой, с которой он любовался видами бухты, располагался причал с железнодорожными путями, где был пришвартован белоснежный пассажирский лайнер.

Лёнька несколько раз бывал в порту Мурманска, куда их роту приводили для разгрузки пришедших из рейсов рыбацких траулеров. Это были морские труженики, пропахшие рыбой и в многочисленных подтёках ржавчины на бортах.

Здесь же он увидел совсем другую картину.

Лайнер сверкал белизной, и его стремительные обводы свидетельствовали о том, насколько он быстроходен, а многочисленные квадратные иллюминаторы надстройки как бы показывали, что за ними скрыта какая-то тайна, которая невольно манила к себе, обещая комфорт и уют.

Слева, метрах в ста, тоже стояло пассажирское судно. Но как же оно разительно отличалось от «Орджоникидзе»!

По его виду можно было сразу определить, насколько оно старое. С его клёпаных бортов, покрытых яркими подтёками ржавчины, лопухами свисали ошмётки старой серой краски, и становилось ясно, что поставлено оно здесь на отстой и доживает последние свои годы. На остром форштевне этого свидетеля прежних веков Лёнька прочитал название: «Якутия».

Да, оно являлось полной противоположностью «Григорию Орджоникидзе», направление на который он держал в руках и на палубу которого ему через считанные мгновения предстояло ступить.

Слева от здания вокзала он без труда нашёл широкую лестницу, ведущую к заветной мечте.

Чем ближе Лёнька подходил к белоснежному борту лайнера, тем громче стучало сердце и в груди ощущался какой-то незнакомый трепет.

Подойдя к спущенному на причал трапу, он остановился, глубоко вздохнул и, взявшись за деревянные поручни, без труда запрыгнул на блестящую алюминиевую площадку.

Трап опирался на причал нижним основанием, поэтому, пока Лёнька поднимался по нему, не раскачивался. Быстро взлетев на борт, он ступил на тщательно отмытую и отполированную деревянную палубу, но не успел осмотреться, куда же он попал, как был спущен на землю грозным вопросом:

– Кто такой? Куда идём? Документы.

Повернувшись на грозный окрик, Лёнька обнаружил перед собой худощавого парня, одетого в белоснежный вязаный свитер с воротничком под горло. Высокий блондин с залихватски зачёсанным чубом и голубыми глазами не спускал с него требовательного взгляда.

Ошарашенный таким неожиданным приёмом Лёнька принялся мямлить:

– Да вот направление у меня к вам на судно, на практику меня сюда направили, – и, открыв портфель, попытался выудить из него заветную бумажку, но грозный блондин остановил его суету следующим вопросом:

– Какую практику? На палубу, что ли? Ты что, из середянки, что ли?

– Да нет … – не понимая, чего добивается от него блондин, пожал плечами Лёнька, – из ДВВИМУ я, в машинную команду направлен.

Чувствовалось, Лёнькин ответ вывел блондина из меридиана, и он, потеряв весь свой грозный вид и почесав в затылке, уже мирно поинтересовался:

– Так из какой ты роты?

– Из девятой, – с полной серьёзностью ответил Лёнька.

– Как из девятой? – от удивления у блондина приподнялись брови. – Мы тут все из девятой роты на практике, но тебя я почему-то не знаю, – при этих словах он подозрительно уставился на Лёньку, надеясь вывести на чистую воду обманщика, нагло собирающегося причислить себя к неповторимой девятой роте.

– Так я только перевёлся, потому и не знаешь, – пожал плечами Лёнька, не подозревавший о буре мыслей, пронёсшихся в голове блондина.

Но тут к трапу подошёл одетый в форменную тужурку вахтенный с бело-красной повязкой на рукаве.

– Чё случилось тут, Андрюха? Об чём базар? – поинтересовался он у бдительного стража.

– Да тут, видишь, пришёл вот этот вот, – Андрюха указал пальцем на Лёньку, – и говорит, что он из нашей роты. А я его в упор не знаю.

– Та-ак, – недоумённо протянул подошедший парень. – Документы есть? – Вахтенный перевёл взгляд на Лёньку.

– Есть, – подтвердил тот и показал новенький курсантский билет, который вынул вместе с направлением.

Парень повертел его в руках и спросил:

– А направление?

– И направление есть, – подтвердил Лёнька, передавая ему направление.

Прочитав его, парень перевёл взгляд на Андрюху.

– Ваш он, из девятой роты, – рассеял он сомнения Андрюхи и попросил его: – А ты бы отвёл его к вашим, пусть размещается, а то начнёт тут плутать, а мне за это ещё выговор впиндюрят.

– Да некогда мне, – недовольно отмахнулся от него Андрюха. – И так сколько времени потратил, пока ты по гальюнам шастал. Тётку мне проведать надо. Я же тебе говорил…

– Да ладно, – миролюбиво начал уговаривать его вахтенный. – Чё тебе эти пять минут? Погоду, что ли, сделают? Отведёшь – и свободен, как фанера над Парижем, – уже весело пошутил он. – Чё те стоит?

– Ладно… – с большой неохотой согласился Андрюха и, как бы между прочим, поинтересовался у Лёньки: – Да, кстати, как тебя звать-то?

– Лёнькой зови, не ошибёшься, – протянул тот руку для рукопожатия.