Руны на теле

Не доходя до стены, снова прыжок! Генерал встречает нападение выстрелами из пистолета:

– Бах! Бах! Бах! Клац, – кончились патроны.

Генерал-майор был сильным магом, но совсем не умел играть в покер. И я рядом забиваю чувства даже сильным магам. Фантом пропал перед носом деда. Он медленно повернулся ко мне. Я стоял на старом месте и ухмылялся, насмешливо глядя в его безумные глаза.

Иванов всё понял. Роняет пистолет, оборачивается к окну и вскакивает на подоконник. В рысьем трансе ускоряюсь к нему. Он лицом, грудью, руками проламывает раму, хлещут осколки, разлетается кровь…

Успеваю схватить его правой рукой сзади за штаны с лампасами и рву на себя. Мои немалые силы резко увеличил рысий транс. Пряжка ремня впивается в пухлый животик, рвутся петли на его брюках, отлетают пуговицы, штаны и кальсоны сползают вниз, обнажив старчески дряблую жопу. Он от боли и с перепугу громко пердит.

– Извини! – сипло воскликнул генерал.

– Бог простит, – рычу я в ответ и левой рукой с размаху заталкиваю лимонку без чеки глубоко в генеральское очко.

Иванов ужасно орёт, хлынула кровь – там же ещё рычаг и насечки на рубашке. Но силы даже в рысьем трансе страшные…

Интересно, а вепри в трансе реально могут порвать человека на куски? Потом спрошу Ваню, а пока отпускаю генерала с лёгким толчком. Иванов взрывается в полёте, замедление сработало штатно.

Если кто не понял, мне важно, чтобы дед подох не самовольно, а исключительно от моих действий…

* * *

Ещё звенели выбитые взрывом стёкла, как в дверь учтиво постучали. Я вышел из тотемного состояния и сказал:

– Заходи.

Вошёл капитан Логинов с исписанными листами в руках.

– Привет, – сказал он, оглядываясь в кабинете.

– Здравия желаю, – ответил я, отдав честь, и спросил. – А почему ты с листиками? Тебе ж я не говорил писать рапорт.

– Это постановление Совета обороны о снятии генерал-майора Иванова с должности и назначении служебной проверки, – пояснил капитан. – Мне ребята сказали, что ещё могу успеть вручить. Но его нет… ты выкинул генерала в окно?

– Он сам! – сказал я. – Я только лимонку без чеки ему в задницу засунул!

– Вот что взорвалось за окном! – воскликнул он.

– Ага, – ответил я. – Голова должна найтись.

– Да уже без разницы, – грустно молвил Логинов. – Я хотел, чтоб нормально, без боярского произвола…

– Кстати о произволе, твои коллеги прям тут навели на меня оружие, – саркастически проговорил я. – Ты-то что с ними делаешь?

– Взяли на всякий случай, – сказал капитан. – Только они мне уже не коллеги, обычная пехота. А ты давай-ка, следуй за мной.

– И с какой радости? – уточнил я, не сходя с места.

– Опять объяснения! – со вздохом проговорил он потолку, опустил на меня взор и ласково заговорил. – Ты снова молодец, Тёма. Твой батальон отводится для пополнения, а у тебя начинается отпуск. Можешь ехать отсюда до станции на перекладных, а можно со мной на самолёте.

– Не! – воскликнул я. – Как без ребят? Надо проследить хотя бы за ранеными!

– Все в самолёт не влезут, – отрезал Логинов и проговорил добрым тоном. – Позаботятся о твоих парнях, не волнуйся! Пойдём.

Сначала мы зашли на второй этаж к писарям. Там, скромненько потупив глазки, стояли у стеночки давешние капитаны. Логинов подписал мои отпускные документы и вручил мне. Потом подписал рапорты капитанов и направил их в распоряжение заместителя покойного Иванова.

В довершении Логинов сказал клерку, что он должен немедленно вылетать. Паренёк с погонами сержанта его заверил, что прямо сейчас всё будет готово. Вышли из здания и прошли к джипу. Логинов усадил меня сзади, сам уселся справа от водителя и сказал:

– На лётное поле.

Солдатик, не задавая вопросов, поехал. Ехали через весь город, несколько раз обгоняли колонны пленных немцев. Приехали на восточную окраину, к довольно ровной площадке. Аэровокзал ещё не построили, однако несколько самолётов уже стояли рядочком, с одной стороны кто-то садился, с другой взлетал.

Капитан приказал водителю возвращаться и пошёл через лётное поле. Пилоты ждали Логинова у трапа. Старший парень, с чёрными усиками, удивлённо спросил:

– А где остальные?

– Они остаются, – ровным тоном сказал капитан. – Взлетаем немедленно.

– Слушаю, – козырнули пилоты и побежали к кабине.

* * *

Мы поднялись в салон. Логинов пинком отбросил лесенку, закрыл дверцу. Салон рассчитан на десять человек. Я и капитан умостились в узкие креслица, сделали серьёзные лица и молчали во время взлёта.

Потом, перекрикивая двигатели, Логинов стал рассказывать. Я не должен обижаться на Совет обороны, они ничем не могли мне помочь. Есть разные бояре, например, о миролюбцах и культурных я уже в курсе. Но они те же бояре, нейтрализовать их могут только другие бояре.

Так называемые воинственные взяли перед войной верх, однако и среди них хватает моих врагов. Все бояре стремятся к личной власти. Только условно нормальные борются за власть для себя, для своей группы, не покушаясь на княжества и советы, а другие стремятся к власти над страной, над всеми народами.

Эти бояре больше всех делали для подготовки большой войны, поскольку лишь в её ходе могут захватить власть. Они хотят просто возглавить ополчение и подчинить или уничтожить дружины.

Они больше других ищут умных офицеров в ополчении, продвигают их, помогают. Они очень много работают над вооружением ополчения, чтоб оно не было слабее дружин. Они придумали планы и разработали подходы, чтобы не лишиться ополчения в первые месяцы большой войны.

В результате именно у таких бояр самые сильные позиции в ополчении к началу большой войны и на ранних её этапах. Именно поэтому на меня навели оружие целых четыре представителя Совета обороны. Поэтому меня хотел уничтожить генерал-майор Иванов, сильный маг и дельный военоначальник.

Да, такие бояре страшная опасность, но ведь на них не написано. У них те же права бояр! Они всегда были и будут. Многие условно нормальные бояре считают их благом. Ну, есть у парней свои закидоны, но в целом же здравые и очень полезные.

А некоторые бояре видят в них возможную альтернативу и готовы к ним присоединиться, если Гардарика в нынешнем виде будет проигрывать Европе. Уж лучше временная диктатура части бояр, чем европейское ярмо навсегда.

Совету обороны всё равно, его придумали, чтобы выигрывать в войнах. Но не всё равно капитану Логинову! И вовсе не потому, что некоторые бояре ему более симпатичны или менее отвратительны.

Бояре, если установят любую диктатуру, станут стремиться только к положению в структуре власти, наплевав на её эффективность. Всякая теория становится догмой, если никем не оспаривается, а это ошибки, или миллионы солдатских жизней.

Вот Иванов был хорошим военным, но стал генералом и принялся бороться за своё положение. Таких генералов множество. Они перекрывают путь наверх действительно сильным конкурентам, и зримое тому воплощение – их ненависть к отдельным частям.

Если офицер не гнётся под таких генералов, не улыбается по-собачьи, его убивают. Отдельные части – возможность себя показать, добиться нетривиальных результатов, карьерная лесенка для офицеров на войне. Потому к ногтю все отдельные части!

Генерал-майор Иванов ведь только по радио узнал, что командир отдельного танкового батальона тот самый боярин Артём Большов. Изменил он планы? Нет, Иванов был настолько в себе уверен, что даже обрадовался, что он уничтожит такую птицу!

В Совете обороны признали разумность доводов Логинова, поэтому дали ему распоряжение о смещении Иванова. И те же бояре отправили его с теми офицерами, что поехали расправляться с боярином Большовым. Чтоб Логинов сам предметно убедился в утопичности своих предложений.