При чём тут руны?

Я же тоже участвую, хоть и не ползаю по снегу. Вполне спокойно хожу по окопам, выползаю в редких случаях. Выбираю так самую удобную позицию. Я же пока единственный в мире ночной снайпер, ни у кого ещё нет инфракрасных прицелов. А у меня они в кошачьих глазах.

Противник запускает осветительные ракеты и пытается что-то рассмотреть. Простые солдатики меня не интересуют, но если какая-то европейская падла вскинула бинокль, получает в окуляр мою пулю.

Бинокли денег стоят, а европейцы суки быстро плодятся и не кончаются, сколько их не стреляй. А без философии бинокли в наблюдательных пунктах у офицеров, то есть у людей, которых учат наблюдать.

Остальные сильно ошибаются. У неприятеля кончаются бинокли, его огонь становится всё менее прицельным. Под утро я тупо развлекаюсь, убиваю европейцев и трясусь уже от холода, пока около четырёх утра нас не позвали греться и отдыхать.

И нельзя ведь подумать, что относились к нам как к чему-то, что надо максимально использовать и выбросить. Проснулся я сам в девятом часу утра, никто меня не будил. Если не считать войну, она снова загрохотала пушками.

И кошкам вообще меньше нужно сна. Пока я делал зарядку и барахтался в снегу, мои парни спали, и война им была пофигу. Сам объявил личному составу побудку, а то командир уже готов питаться, а солдаты ещё без задних ног всё в гробу видели, и никакая война им не мешает.

Кашевары оставили нам тёплой каши в котлах позавтракать, и её, конечно, не хватило. Если б хватило моим желудкам, я сам смертельно бы удивился. Но парни привели себя в порядок, подкрепились и отправились на позиции.

Десять магов со мной прошли Корпус. Четверо вернулись из госпиталей, но такое ничем не выбить. Нас очень хорошо учили стрелять. Сапогами по рожам нам не доставалось только потому, что мы старались. Почти не доставалось, ученик часто не понимает, в чём ошибается…

В любом случае родной сапог в харю лучше вражьей пули, вот парни ещё с кадетского возраста многое понимают. Другие маги заметно нас слабее, они просто отстреливают европейцев, что сдуру попались им на мушку. А мы охотимся на снайперов и наблюдателей.

Полк Зайченко получил разом тридцать магических снайперов, из них двенадцать антиснайперов. Мы очень старались, как того требует страшная война. Привели в негодность много европейской оптики, а европейская погань, кто в неё пыталась смотреть, стала дохлой.

А это на морозе совсем непросто! Я спускал крючок, выпуская коготь, чтобы к металлу палец не лип. А как пацаны? В перчатках? Под них быстро набивается снег, они мокнут и дубеют, их приходится сбрасывать.

Пехотинцы прониклись нашими трудностями. Комполка даже устроил нам место отдыха! Чтоб ночью не демаскировали позиции, наносили руны строго днём под закрытой маскировочной сеткой площадкой. Майору первому на нагрудную пластину бронежилета и нанесли.

Ладно, денёк постреляли, ночью снова ползали с сапёрами. И нам опять не дали отдохнуть. Подняли полседьмого, чтобы в семь мы давали артиллерии координаты европейских блиндажей. Злые мы побрели на позиции.

Эти немцы ещё не поняли, что имеют дело с магами! Ну, так им и надо! Или они думают, что русская артиллерия их где-то не достанет? Хотя уже нет никакой разницы, чего они там себе думали…

И вы будете смеяться – с танками «рысь-2» пошли в атаку «лютые рыси». Мы так на них смотрели! И тихонько хихикали. Их экипажи всё время сидели в тёплых башнях и теперь в них сидят! И очень нас просят не лезть под гусеницы – им нужно место для маневра!

Нет, блин! В этих танках вполне могли бы сидеть мы, даже если командование решило проверить машины в атаке на защищенные позиции! Хотя у всех на войне своя судьба, реактивные гранатомёты в упор – ничего хорошего.

То есть у немца хватало оружия, он его и применял во всю мазуту, а пехоту наши само собой послали в атаку за танками. Не было у врага магов в первых линиях, а мне от этих простых европейцев прятаться уже нелепо.

Пусть видят рысьи уши и ухмылку на страшной роже, когда мой клинок вскрывает их утробы, или когти срывают скальпы. Но это уже редко, только когда не хватает ножа. Обычно хватает, мой счёт европейцев растёт. Ёлки! За пехотную атаку наградных получается даже больше, чем за танковую!

С божьей помощью захватили три нитки вражеских окопов, потеряли десяток «рысь-2», и двум «лютым рысям» сбили гусеницы, но экипажи, вроде, спаслись.

Их первых утащили танками из-под обстрела, а «рысь-2» враг гвоздил пушками. Утащили в тыл по нескольку раз пробитые тяжёлыми снарядами остовы. Броня в любом случае и в переплавку сгодится.

Обживаем такие захваченные блиндажи, облюбовали себе приличную землянку, а вместо выбитых дверей приладили пока тряпку со свастикой. Запалили керосиновую печку, и тут приходит майор Зайченко с каким-то капитаном.

Оказывается, с начальником разведки дивизии Демьяненковым. Так этому деятелю для объективной оценки ситуации нужны языки. Я их обоих внятно послал на хрен, и что – они отстали? Эти двое всё понимают, но у них приказ. И что делать? Порешить этих уродов и спать себе? Это же ничего не исправит!

Встал, попросил их от греха пока потеряться, и пошёл будить пацанов. Самому пришлось бить по уставшим мордам и говорить о страшной важности приказа.

Сформировал семь групп из магов и тотемных воинов, чтоб учились, и, отправив из окопов в ночь шесть компаний, возглавил седьмую. Ничего страшного, если уже ползал в бронежилете. Ну, пусть ползём к вражеским окопам, там тоже люди живут.

Магов враги ещё не получили, а у одинокого часового шансов просто не было. Потерял дядька сознание, а когда пришёл в себя, его тащат связанного лицом по снегу.

Пацанам нужно всего лишь проползти туда и обратно, да спать себе, а командиру ещё и допросить языка. Тот сказал, что зовут его Августом, а больше он ничего не знает. Я заметил, что это очень важно, велел ему присесть на солому у стенки, и лёг ухом на его живот. Подушек нам не выдали, только солому.

Утром Августа увели хмурые солдаты, а я опять проснулся раньше всех в отряде. В темпе санитарные процедуры и зарядка с валянием в снегу – приказы на войне могут прервать самое нужное дело.

Валяние в снегу я закончил с началом вражеского обстрела, пришлось ползти в блиндаж. Зато не объявлял в отряде побудку, бойцы уже таращили слегка ошалелые глаза. Всё имеет положительную сторону.

Нет! А что они думали?! На войне враг тоже стреляет из всего, до чего дотянется. Вот пехота проявила настоящий героизм – солдаты притащили термосы с завтраком прямо на позиции. Мы повеселели, на войне тоже люди живут.

Обстрел прекратился, и враг пошёл в атаку. Я на него смотрел и тихо хихикал. На нас поехали «панцири», штурм-ганы и немного «тигров» и «пантер». Сейчас как раз допрашивают языков, и они рассказывают начальству об этих танках, которые и так всем видно. Наша артиллерия открыла заградительный огонь – хоть вражескую пехоту отсечёт.

В немецких танках, конечно, нет ничего смешного, это нервное. С машинами врага бьются противотанковые пушки, враг стреляет и организованно их заставляет умолкнуть. Бьёт супостат по траншеям фугасными снарядами, особенно из пулемётов не постреляешь – сразу давит.

Враг шустро сократил дистанцию, и я применил направленное рысье подавление. Выключил командирский «тигр», немец потерял сознание, если совсем не подох от скачка давления.

Но атаку это, разумеется, не остановило. «Мама» не успели сказать, а танки врага уже на наших позициях. Наши гранатомётчики поражают цели практически в упор. Промахнуться трудно.

Я к тому моменту остановил два «тигра» и три «панциря», но на такой дистанции уже отчётливо чувствую вражеских танкистов за толстой бронёй, беру под контроль. Кажется им, что машина подбита, выпрыгивают из люков под расстрел.

Особо одаренный европеец развернулся вдоль окопов, чтобы пострелять из пулемётов. И получил бронебойный снаряд в борт. К бою подключились наши танки. К нам ехали «лютые рыси», и я ведь мог сидеть в тёплой башне, а не это вот всё!

Устроили танки боевое столкновение, как другого места им нет! А это наши окопы на секундочку! Вот и мой пехотный старлей Ваня Полозов скомандовал отходить на старые позиции.

Отползали мы очень постепенно, чтоб не получить пулю в затылок. И не забывали отвлекать вражеские машины. Европеец же не может повернуться к нам лбом и не поймать в бок снаряд. В результате туда прилетает заряд из РПГ или под траками взрываются гранаты.

Наше присутствие веское преимущество «лютых рысей», но танки ведь приехали, чтоб прикрыть наш отход. Потому злоупотреблять положением тоже не стали. На этом бое война точно не закончится, и танков у европейца ещё много, так что хрен с ним.

Враги, кажется, думали похожим образом, за нами не полезли. Перевели мы дух в старых окопах, да я устроил перекличку своей подгруппы. Я и так чувствую магов и тотемных воинов отряда, в этот раз, тьфу-тьфу через левое плечо, обошлось без потерь. Но так просто положено.

Сидели мы в окопе, временами стреляли, а в целом любовались, как наши полевые орудия обстреливают обездвиженные немецкие танки, а ворог пытается их утащить танками.

«Панцири» и штурм-ганы европеец уволок довольно организованно, а на «пантерах» застрял. Всё-таки пятьдесят пять тонн! И это вот ещё считается у европейцев средним танком. Тяжёлые даже по их меркам «тигры» утащить под обстрелом он и не пытался, наши пушкари всласть могли их гвоздить 152-мм снарядами.

Насмотрелись и пошли на секретную площадку проводить магический обряд. Майор Зайченко всем показывал вмятины от пуль в нагрудной пластине бронежилета, жаловался на боль в рёбрах и очень нас благодарил, что ещё живой.

Старому знакомцу комбату капитану Васе Кожухову на бронник уже руны нанесли, строго по субординации настала очередь старшего лейтенанта Вани Полозова. В этой армии за год все старые знакомые получили по званию!

Так прям строго по субординации была очередь других комбатов полка, но их я попросил подождать. Авось за день с ними ничего не случится, а Ваня всё-таки прикреплён ко мне, я за него несу личную ответственность.

Дальше обед, обычная фронтовая стрельба и ужин. Незаметно настал вечер, и, когда стемнело, снова пришёл капитан Демьнинков. Я его прямо спросил:

– Что?! Опять?!

Он только грустно кивнул. Я хотел его спросить, что он без нас делал, но не стал – видно, что человеку неудобно. Капитан, конечно, может послать обычных людей, но они ж часто не возвращаются…

А нам надо тренировать магию, и мы ж не ползали всю ночь по снегу, как прошлый раз. Вполне можем прогуляться перед сном. Живой немец вместо подушки всяко лучше соломы.

Ну, сходили. «Языков» сразу всех забрали на допрос, спал, как все, на соломе. А утром артобстрел вражеских позиций, выискиваем скопления европейцев. Далее атака «лютых рысей» и мы за компанию пробежались.

Опять всем хватило европейца, даже мне. Ну, должен же я как-то отрабатывать походы в рестораны с красивыми девушками! Не хватало только клянчить на это дело у Мирзоева. Тогда точно придёт Кузьма Аристархович спросить, когда я успел полностью охренеть.