Руны на броне

Клава подорвалась к шкафу и через минуту стояла возле Кати с открытой коробкой, а Надя из неё вытащила бутылёк, говоря задумчиво:

– Сначала перекисью?

– Угу, – сказала Катерина, взяв у неё флакончик и сворачивая пробку.

Надя тем временем отщипнула ваты…

– Туда смотри! – грубо молвила Катя, указав пальцем на Мухаммеда.

Я уставился на него и дальше ничего толком не видел. Чем-то провели по щеке, собрали ватой лишнюю влагу. Потом приложили бинтик с мазью и приклеили пластырем. Оно сразу зачесалось.

– Не трогай! – приказала Катерина.

Она и Надя сели на диванчик, а Клава сначала поставила аптечку на место.

– Шрамы украшают парней, – сказал Авдей.

– Только не на роже, – возразила Клава, усаживаясь.

– Тогда переходим ко второму вопросу, – проговорил я, вставая, и вынул из кармашка амулет. Подошёл к Кате и показал его на ладони. – Ты знаешь, что это такое?

Девчата подскочили и обступили нас, глядя на «Солнышко». Катерина на него посмотрела и подняла на меня странно весёлые глаза.

– Где ты его взял? – спросила она тихонько.

– Снял с мёртвого врага, – сказал я сухо.

– С шеи, – уточнила она и воскликнула вдруг. – Но ты же христианин!

– И что? – сказал я дерзко. – Боярину уже было всё равно, а Перуну приятно! И амулет ведь нашёлся.

– Он как-то работал? – спросила Надя. – Ты почувствовал в схватке что-то необычное?

Я перевёл на неё взгляд и ответил:

– Похоже на мистику, но я не ощущал всплесков агрессии.

– Значит, работал, – мрачно проговорила Клава.

Катя грустно вздохнула и уточнила:

– Тебя уже называли чудовищем?

– Ты обзывала зверёнышем, – напомнил я сварливо.

Она кивнула и взяла кругляш с ладони. Поднесла к глазам, бормоча:

– А теперь ты подрос… и становишься зверем. Интересные какие руны! Занятный амулетик…

Я выдержал приличную паузу и спросил:

– Он мне может что-нибудь дать?

– Только для общего развития, – проговорила Катя, рассматривая руны. – Такие амулеты создаются особыми магами лишь для конкретного человека…

Она протянула мне «солнышко» и улыбнулась:

– Зато ты начал коллекцию трофеев. Убери его в шкафчик.

Я взял амулет и, сунув в карман, проговорил:

– И это всё, что ты скажешь?

– Я же не особый маг! – ответила она с вызовом. – Сама узнала в Европе, там за такие штучки платят огромные деньжищи! – Катя хмыкнула и сказала. – Правда, Андрей думает, что это шарлатанство. Но вот же амулет, который работал… если это не свойство его бывшего хозяина.

– Хорошо, с этим разобрались, – молвил я. – Для политинформации почти не осталось времени. Сразу пойдём в зал?

– Пожалуй, да, – сказала Катерина.

* * *

На физкультуре занялся именно физкультурой. Тотемный транс ведь совсем не решение всех проблем. Он усиливает, ускоряет то, что уже нужно иметь. И сам транс мне не даёт и пятой части сверху, его тоже требуется развивать.

Вот для развития транса обычные условия не очень подходят. Ну, свалюсь я в схватке в тотем, выиграю один раз, а потом? Против меня четверо опытных воинов-рысей, способных звереть и выходить из зверства, будто мерцают. Они усиливаются и ускоряются почти вдвое, в полтора раза точно.

Я просто должен быть сильнее и быстрее их всегда. И это для меня против парней около тридцати, тем более против девочек, вполне реально. То есть я довожу их до транса, лечу на пол и говорю себе, что мне не хватило в этот раз самую малость. Надо ещё поработать над собой.

А самому входить в транс я с недавних пор себе запрещаю, и это уже вторая часть тренировки. Я обязан сохранять трезвость рассудка в любом замесе, я могу себя контролировать. Непроизвольных провалов в тотем у меня просто не должно быть.

В общем, скоро сказка сказывается, а в самой сказке всё равно интересней, даже когда не всё получается. Часик физкультуры прошёл ярко и ко всеобщей пользе. Сходили мы в душ и переоделись. Приходим в гостиную, а там Мирзоев в военном, только без погон, читает журнальчик.

Мы учтиво с Русланом Ибрагимовичем поздоровались и расселись в диваны и кресла. Катя спросила, как он доехал, а Мирзоев со свойственной ему иронией поведал о состоянии зимних дорог. Не всё у нас гладко. Кое-где слишком гладко, а порой и скользко. Однако на поезде замнач по тылу невместно, лучше погибнуть героем.

В разгар его захватывающего рассказа пришла Миланья и позвала всех к столу. Договорил Мирзоев уже по дороге в столовую, да пока рассаживались. Однако уже на первом блюде разговоры утихли и до десерта не возобновлялись.

После обеда я попросил Авдея и Мухаммеда развлечь Надю и Клаву в гостиной, а сам провёл Катю и Мирзоева в кабинет. Руслан Ибрагимович уселся в кресло для гостей, жену я усадил на место босса, а сам примостился на краешке стола.

Мирзоев положил перед собой папку и принялся докладывать, по одному передавая мне документы на подпись. Начал он, конечно, с рутины – сколько, чего получено, да сколько и когда продано, а так же где и почему потеряно.

Я кивал, просматривая бумаги, подписывал и, возвращая Мирзоеву, ждал главного, ради чего он приехал лично. Практически без паузы он перешёл к проблеме. Майор Бирюков и часть общественности считают, что дружина совершенно не умеет воевать зимой.

Попытки исправить положение вызывают ропот у другой части общественности и даже у обстрелянных солдат, так с этим нужно что-то делать. Или Бирюкова урезонить, или как-то успокаивать бойцов. Сам Мирзоев в этом не понимает, вот и поехал спросить моё решение.

Я потянулся чесать щёку, но под строгим Катиным взглядом отдёрнул руку и задумчиво проговорил:

– А все ведь считают, что за нас воюет сам генерал Мороз…

Мирзоев и Катя на меня удивлённо уставились. Ага, ещё не считают. Это немцы придумали под Москвой и Сталинградом и на весь свет распространили, а до тех событий русские и не ведали…