Поскольку ни шиша
В кармане у феллаха,
В котомке дервиша!
Восплачем же над теми,
Кто на горбу везёт
Налоговое бремя
Ивановых щедрот…
Мы ждали перемены…
Молитвам вопреки,
Все деньги шли на стены,
Форпосты,
Тёс,
Дольмены,
На башни и крюки.
Невиданные виды:
Москва парчу несла,
Ковры и аксамиты
К ногам месьё посла.
Те с кротостью терпели
Обычай чудаков —
Квартиры без постели,
Шкафов и потолков.
– Uzhasno! Nevozmozhno
V puti nochleg imet,
I eto bezdorozhie
Za god preodolet!
V Moskvu ya pribil v maike,
Napivshis revenia —
Grabitelskie shaiki
Obchistili menia!!!!!
Vsё!
Moi vizit posledniy!
Pust slushaet Kharon
Ikh roskazni i spletni
Pro chestnost i zakon!
Послы пером водили
Писали вензеля…
Их письма доходили
До Musorki Кремля.
– Живешь в довольстве, пакость?
Вдали от наших ям?
Строчишь доносы?
Накость!
На, выкуси!
ʠkuiam!
Испуганные стражи
Вздымали в крике грудь,
А люд боялся даже
На эту фрязь взглянуть!
Высокую породу
Обидеть не хочу —
Дедков седобородых,
Обряженных в парчу.
Я знаю, без сомненья,
Как мёд кому-нибудь
Московское уменье
Молчать и щеки дуть!
Посланцы веселились,
От ужаса дрожа,
Поскольку обходились
Без вилки и ножа.
Узрев сии баранки,
Приимет ли душа
Насильственные пьянки
Близ царского ковша?
На итальянцев исто
Кричал глухой старик:
«Попав в Москву, туристы,
Забудьте свой язык!»
Пустила отчего-то
(О, как произнесу?)
Казанская Икота
Алмазную слезу.
Здесь несть числа обидам,
Запомнил я одну:
Вослед иезуитам
Царь сплевывал слюну.
Икал. Глядел сердито
То искоса, то вкривь
Туда, где жуя жито,
Опричники паслись.
Выл, бился, делал трюки,
Как фокусник в кино,
И мыл всё время руки
Антильским гуано.
Всегда здесь были, друже.
Цари – поводыри —
Смесь хамского радушья
С презрением внутри!
Безумец одинокий
Чудовищ изобрел:
Троящиеся Боги,