Правдивые и доподлинные записки о Мандельшпроте, найденные в фисгармонии бывого Пуськинского Дома настройщиком роялей Василиском Бурляевым. Charitas omnia kredit

Я ликую! Я трепещу! Я брав! Я радуюсь, я ликую, мой друг! Малюсенький дворик Дома Литераторов с его чахлой униженной растительностью покрылся молочной зеленью и наводнен теперь литераторами, как прокаженный струпьями. Все, все выползли из тесных кабинетов и проводят досуг в общении с природой. Ввиду отсутствия стульев и лавок, они сидят на земле, держа блокноты на расстоянии вытянутой руки и пробегают глазами свои заготовки. Мой рояль выкачен в центр двора и своей черной, как вороное крыло, поверхностью вносит в эту пеструю картину вид особо торжественный и поэтичный. Так же, как и я, мой рояль дышит полной грудью. Мандельшпрот, как Командор, весь день смотрел в небо, закинув голову. О, если бы он видел, как похож он на Поэта, поэта с большой буквы. Лисипп! Птица Гамаюн! Я представил себя ваятелем и понял, что мне было бы очень просто, находясь в такой ипостаси, приступить к делу и придать каррарскому мрамору необходимые формы. УБЕРИУДЫ пытались развязать свои шутки, но торжественность момента, кажется, их остановила. Картина нашего маленького праздника очень напомнила мне Праздник Верховного Существа своей возвышенностью и неброской красотой. Баснописец Ванюхин, даруй ему небо парик и отсутствие сутулой спины, был бы вылитым Робеспьером.

Соло Кожаных Подошв
Есть в нашей жизни соло,
Чудесное притом,
Над мостом Ватерлоо,
Под Бруклинским мостом.
Мне так хотелось, чтобы
Волшебной чередой
Сияли небоскребы,
Омытые слюдой.
Услышали чтоб инки
На этот раз без слов
Шотландские волынки
Кингтайровых холмов;
Все виги и все тори
Всех стран и всех земель
Моих простых историй