Лишний боец. Рассказ

Где-то совсем далеко, взлетели очередные три сигнальные осветительные ракеты.

– Эй, Шилов!

Лейтенант окрикнул постового и вдогонку, не громко, свистнул ему. Тот мгновенно показался из зарослей.

– Я! Товарищ лейтенант.

– Давай на пост, к блиндажу. Постой там, все равно на КПП еще двое стоят. Щас, мы тебя поменяем. Постой пока… – Быстро отдал команду рядовому Гринько.

– Есть, – не громко, уже на ходу отреагировал Шилов и прошел мимо нас. – Чё, на вас тоже нападал? – Еле слышно спросил он.

– Ага, в отличие от тебя – удачно.

– Эх вы, лопухи. Что ж вы так? Ну, давайте…

– Что вы там тормозите?! – Окрикнул нас командир взвода, и мы прибавили шаг.

Пока мы проходили от блиндажа, ребята на КПП зашевелились. С западной стороны лагеря послышался пароль и через наши позиции проехал еще один «Урал». Он ехал в сторону второй батареи. Ребята, в спешке, пропустили машину и с удивленным видом смотрели на нас. Я им махнул рукой, в сторону штаба. Поняв, куда мы идем, они снова спрятались в свою засаду. Мы приближались к штабной машине, рядом с которой стояло три или четыре силуэта. Они что-то громко обсуждали. Приблизившись, я различил двух наводчиков Колю и Никиту, нашего командира батареи, и еще одного военного. Наш командир батареи – старший лейтенант, стоял напротив незнакомого нам офицера и что-то спрашивал. Тот тоже оказался старшим лейтенантом. Он был не очень высокого роста и совсем молодой. С виду ему, максимум, можно было дать лейтенанта, но никак не старлея. Отвечая на вопросы командира, он, время от времени, переминался с ноги на ногу и вытирал нос. Было видно, что он сильно зажат и совсем замерз. Форма неизвестного офицера была сырой, изрядно помятой и испачканной.

– Так, что ты там делал? – Продолжал, не обращая на нас внимания, допрашивать военного командир батареи.

– Я к своей батарее шел, вот и заблудился.

– Вы его где нашли? – Строго спросил двух солдат командир.

– Мы проходили там, мало ли. И вот слышим, кто-то кричит и ходит. Мы его и поймали. На пароль не ответил, так мы его и скрутили. Он на предупреждения не отвечал. – Немного замешкавшись, ответил Коля.

– Молодцы! – Твердо ответил командир батареи. – Так, ты из какого подразделения? – Продолжил допрос командир.

– Да из ПВО он! – Встрял неожиданно Никита.

– Ты помолчи. – Отвлекся на Никиту батарейный. – Зенитка, значит? Оттуда?

– Первый взвод второй батареи зенитно-ракетного дивизиона, – утирая нос, ответил задержанный военный.

– Ну, значит так, Алексей, – командир видимо еще раньше узнал имя военного. – Сейчас мы с твоими постараемся связаться. У тебя оружие при себе? – Он окинул его своим строгим взглядом.

– Да у нас его оружие. Автомат. – Снова вступил Никита и снял, весь запачканный в песке, второй автомат с плеча.

– Макс, свяжись с частью два-восемь, восемь-восемь. Частоту помнишь? Если что, у второй батареи узнай, – сразу отдал приказ командир батареи, принимая автомат задержанного.

– Ну, вы мне его отдадите? – Испуганно спросил Алексей.

– Конечно. Держи. Хотя нет, подожди. Спишите номер с автомата. – Комбат передал автомат Коле и тот мигом убежал в машину.

– Товарищ старший лейтенант! – Послышалось из штабного «ГАЗ-66». – Связался. Связался с частью два-восемь, восемь-восемь! – Громко прокричал из машины Максим.

– Давай за мной, – скомандовал командир и старший лейтенант из зенитки, послушавшись его, отправился за ним в машину.

Гринько что-то шепнул комбату, когда он проходил мимо, и тот обернулся на нас. Комбат был небольшого роста, но довольно крепкого телосложения. С черными волосами и такими же темными глазами. Своим взглядом он мог вогнать в ступор не только солдата, но и даже офицеры млели перед его прожигающим взором. Он мог означать только одно – ему что-то очень не нравится. Ни эмоций, ни чувств, только безразличный и, в тоже время, давящий на тебя своей тяжестью отчаянно суровый взгляд. Казалось, он не прилагал никаких усилий, чтобы пробить своими глазами другого до самого основания. Вот и сейчас, он обернулся, и каждый по очереди встретился с ним глазами. Уже было ясно, что этого он так просто не оставит. Он никогда не забывал проступки солдат, если даже не вспоминал их, все равно откладывал до более удобного случая.

– Давай их обратно на посты, – скомандовал командир и ушел в зеленую будку автомобиля.

Гринько хитро посмотрел на нас. Я до сих пор был ошарашен его нападением, но уже начинал приходить в себя. Конечно, надеяться на снисхождение было глупо. Поэтому после всего, что случилось, мы не могли ожидать ничего, кроме дополнительных поставленных задач. Но, видимо у Гринько тоже не осталось сил на дальнейшую раздачу. Не показывая усталости, все с той же ухмылкой и блеском в глазах он продолжал смотреть на нас.

– Проверка удалась. Считайте, что вам повезло. Сегодня. – Проговорил он, уже собираясь последовать за начальником.

Ему тоже не терпелось узнать продолжение этой истории с задержанным старлеем.

– Дуйте на посты. Вы в патруль, а вы на блиндаж.

– Так, уже пора меняться нам, – низким и сиплым голосом ответил Артем.

– Значит, меняйтесь, – все так же хитро и уже весело ответил лейтенант. – Или вы не хотите меняться? Хорошо, тогда кто последний придет на пост, тот не меняется. – Уже весело тараторил Гринько.

Мы, не успев ответить на выпады лейтенанта, звеня всей амуницией, побежали на свои посты. Он что-то весело кричал вслед, но из-за шума снаряжения и собственного дыхания его слова было не разобрать.

**

Близилось утро. Сигнальные ракеты взлетели где-то недалеко на севере час назад. Солнце, еще не успевшее нагреть остывшую за ночь траву, медленно поднималось над горизонтом. Оно своими бледными лучами озаряло только звездное небо, стирая с него темную завесу. Поднимался туман. Хвойный покров, который повсюду надежно закрывал собой песчаную землю, застыл в оковах утреннего заморозка. Вдали шумели машины, отдавали гулким эхом гаубицы и танки. Все лагеря, поставленные на ночь, готовились к новому маршу. Никто не знал, что их ждет за этим плотным молочным туманом, перемешанным с выхлопными газами и песочной пылью. Среди этого, кажущегося на первый взгляд, хаоса не хотела просыпаться только природа. Деревья застыли в ожидании заморозков. Все листья налились золотисто-красным цветом, который расплескался по кронам деревьев и застыл под уходящим осенним солнцем. Воздух был пропитан едким запахом сгоревшей солярки и машинных масел. Он словно становился тягучим и придавленным к земле, под тяжестью свинцовых выхлопных газов.