– Когда хозяевам Углов нужен совет по важному делу, они приходят к старику Грифу. Мне это известно. Но я начну первый.
Восемь техно переглянулись, но промолчали. Их власть не распространялась на старца. Он вообще был сам по себе, но это было ему простительно за его безграничный ум. И если Гриф говорит, что нужно слушать его – то можно и помолчать минуту.
– Моё мнение насчет ускорения цикличности смен наука-стража. Я недоволен.
– Но, Гриф, дикари готовят…
– Мне известно все, что готовят дикари. Я говорю, что недоволен тем, что на поверхности Куба меньше техно, чем на Гранях.
Хозяева Углов вновь переглянулись, недоуменно сверкнув глазами. То, что они приняли как само собой разумеющееся, оспорил мудрейший из техно – тут было над чем задуматься.
– Не спрашивайте, почему. Сами поймете, когда придет время. И в ваших интересах, чтобы оно пришло не слишком поздно. Теперь, – старик отвратительно причмокнул, – ваш черед говорить.
– Было у нас одно… подозрение, – осторожно начал Валиан. – Неясное чувство, будто кто-то или что-то за нами следит. Может, тебе известно…
С глазами Грифа творилось нечто пугающее. Сначала задумчивый бледно-зелёный цвет сменился сверкающим изумрудным, а затем старика будто что-то осенило – он прищурился, и сквозь бойницы-веки глаза сверкнули ярко-красным.
– Это… Оно было в Дваре, тогда, когда он… а сейчас Оно внутри Вурвирша. А!
Пока хозяева Углов пытались переварить произносимые вслух догадки старика, я уже принял решение драпать от опасности подальше. Никто не успел среагировать на мой резкий рывок. Оттолкнув Грифа с пути, я заработал конечностями, будто мельницей, стремительно набирая скорость. Здание библиотеки осталось позади, а я мчался, не разбирая дороги, чувствуя за собой погоню.
«Я неуязвим. Я неуязвим. Я неуязвим, пока рядом нет этого Грифа».
Скорость была так велика, что здания, проносящиеся мимо меня, слились бы в одну мутную полоску, если бы не сверхчувствительные сенсоры зрачков.
Знания и чутьё Вурвирша подсказывали мне, что скоро я уже доберусь до края этого Сектора Куба. Если погоня и была, то давным-давно отстала и потеряла мой след. Сочленения рук и ног, изрядно поработавшие, с облегчением замедлили своё движение.
Я уже был почти уверен в том, что достиг безопасного места, когда вдруг заметил странную деталь – ни одного техно не было видно вокруг, причем уже давно. Встав между одной из башен Грани и огромным зданием, которое было логовом…
– Это он, Зед, бросай!
Будто из ниоткуда появилась целая процессия техно в серых накидках – Исполнители.
– Бросай!
И один из них действительно набросил на меня сеть, которая, словно живая, сама опутала мне руки и ноги. Потеряв равновесие, я растянулся на тускло блестящем чёрном металле.
«Тоже мне, поймали вора!» – произошедшее меня почему-то невероятно рассмешило. Совершенно неуместно я засмеялся, по-человечески.
– Что Это такое, Кай?
– Пока не знаю. Но нам нужно достать Это из Вурвирша. Зед! Дох! Тащите его в лабораторию!
– А! Ха! Ха! – я уже не мог сдерживаться, и жутко, механически, хохотал в голос, уродливым ртом без губ пытаясь улыбаться.
– Успокойте его!
Но я был уже не в пленённом хозяине Угла, а в одном из Исполнителей, продолжая неистово смеяться. Когда все обратили на меня внимание, вселился в следующего техно. И еще через мгновение. Я перепрыгивал с одного на другого, будто с одной болотной кочки на другую.
Ужас и паника в их непривычных для эмоций глазах радовали меня, и мне не хотелось останавливаться. Когда серые накидки кончились, я перешёл на носителей зеленых – благо Грань была прямо здесь, и теперь уже Стражи один за другим принимались дико дёргаться, издавая непривычные этому миру звуки.
Если бы техно знали, что такое уши, этот день они бы назвали «День, когда Куб встал на уши».
Растревожив так негостеприимно принявший меня муравейник, я вселился в летящий в сторону Границы кусочек грубой ткани, которую сам же оторвал от накидки стража. Мельком отметил для себя, что это был не Кэр, а открывшийся шрам в виде трех полосок был идентичен увиденному Дваром. Все интереснее и интереснее. Однако, пора было поглядеть, что творится на вражеском берегу.
6.
Когда я преодолел около половины пути, меня посетило чувство дежа-вю, будто я бывал уже когда-то в этом месте. Впрочем, через секунду в воздушном пространстве между страшным городом техно и Хаосом дикарей появилась та самая аномалия, из которой меня и выбросило сюда.
Она переливалась разными цветами и пульсировала, похожая на растёкшуюся чернильную кляксу. Но что-то изменилось. Когда я понял, что, то испытал жгучее желание нырнуть в аномалию, бежать, покинуть этот закрытый чужой мир.
Когда я впервые попал сюда, размер «кляксы» был сопоставим с воротами, теперь – никак не больше двери. Если так пойдёт дальше, то выход (или вход) в кротовую нору будет размерами не больше мышиного глаза, а то и вовсе исчезнет.
Сжав всю свою волю в кулак, я удержался от искушения. Нет, ещё не время. Загадка Куба заразила меня, и пока она остаётся неразгаданной, я не могу себе позволить сдаться. Так мало удивительного осталось на просторах Вселенной, а здесь – необычным и чем-то звеняще важным пропитан сам воздух. Разве удивляться не значит жить?
Я продолжаю неспешный полёт обрывка ткани в сторону обратной стороны этого страдающего дуализмом мира.
Хаос приближался, и с каждым моментом всё ярче был заметен контраст между цельнометаллическим, таинственным и страшным Кубом и понятным, живым и ароматным лесом. Ветер здесь усилился, и понёс меня прямо над макушками зеленых исполинов, словно проводя экскурсию по самым живописным местам. Но рассмотреть отсюда, что творится на земле, было невозможно – деревья росли слишком тесно друг к другу. Над кронами барахталось марево. Видимо, здесь была сильная жара и испарения.
Наконец, меня зацепило за особо выпирающий сук, и путешествие остановилось. Но лишь для того, чтобы продолжиться в направлении вертикально вниз – уже глазами какой-то чешуйчатокрылой птицы. Замечательный обзор в триста шестьдесят градусов вокруг, а также вверх и вниз был для моего восприятия несколько чересчур. Бросив пустую затею освоиться с новыми ощущениями, я просто стал разбирать по очереди картины, предстающие перед моими органами зрения.
Это был живой, привычный, но какой-то лакированный ствол дерева; от него ответвлялось огромное количество лиан и гибких веток.
Условно разделив лес на верхний, средний и нижний ярусы, я отметил, что сверху была самая обычная зелёная листва, нежащаяся в приятной для себя тени. Ниже было царство лиан, которые опутывали почти всё свободное от стволов пространство, подобно паутине. То ли из-за каких-то местных физических законов, то ли из-за взаимодействия с верхним, «лиственным» слоем, но здесь жарко застывшую атмосферу пронизывал волшебный изумрудный свет. Такие невероятные сочетания красок я бы не встретил и на морском дне.
На этом, среднем, ярусе уже вовсю кипела жизнь. Очевидно, зеленая верхушка этого айсберга была лишь прикрытием от постороннего взгляда настоящего мира дикарей, буйного и неудержимого. Здесь летали, ползали, перепрыгивали и карабкались тысячи, нет – миллионы живых созданий, знакомых, неизвестных, и похожих на что-то смутно знакомое.
Теперь я понимал смысл этой плотной чешуи на своих крыльях – она спасала от укусов яростных москитов, являющихся самыми многочисленными представителями живых существ на среднем ярусе.
Изумрудный свет иссяк, лианы закончились. Здесь был последний ярус, хотя по значимости как раз наоборот. Плавно взмахивая крыльями, я завис в воздухе, разглядывая место, которое техно называли «логовом варваров». Мерзкое словосочетание. Сам я смаковал в уме так и напрашивающееся «рай».
Там были цветы. Огромные, непохожие ни на один из виденных мной ранее, но всё же цветы. Нежные, но крепкие стебли толщиной в руку тянулись вверх, достигая высотой до трёх метров. Никаких листьев или отростков. Зато на верхушке ближайшего ко мне цветка виновато свисал ярко фиолетовый бутон. Мои чувствительные рецепторы не выдержали божественного аромата, и я чихнул.
Бутоны были самых разнообразных оттенков – розовые, перламутровые, апельсиново оранжевые. Но всё это буйство красок смягчал какой-то особенный, тёплый и мягкий свет, царивший на нижнем ярусе. В отличии от Куба с его гробовой тишиной здесь стрекотали насекомые, пели птицы, потрескивали деревья.
Но самое удивительное чудо в этом месте – вода. То есть даже не само её наличие, а то, как она здесь себя вела.
Над каждым цветком, над каждым бутоном прямо в воздухе висело… Озеро. Это было так необычно – видеть то, как вода безо всякой посторонней помощи висит, ждёт, и – раз! Сама принимает решение немного напитать влагой, полить находящееся внизу гигантское растение и жирный чернозём под ним.
Казалось, я мог вечно наблюдать за этими чудесами, но пыльца вновь попала в мой чувствительный нос, и я чихнул. И ещё раз.
Моя птица была здесь явно не в своей тарелке. Подумав секунду, отпускаю её, а сам я уже внутри бутона.
Мне тяжело. Очень тяжело! Странное ощущение, будто меня сейчас вырвет…
Ко мне летит, быстро перебирая крыльями варвар, такой же, какого я видел на Кубе в виде неумелой скульптуры. Желто-чёрные полосы на мохнатом теле, уродливые лапки, жало на хвосте и грозные жвала. Вылитый шершень.
Он подлетает ко мне, готовому прорваться бутону, и я испытываю облегчение. Невероятное чувство, будто меня душил питон, а теперь я дышу полной грудью в ботаническом саду. Мне хочется кричать, и я кричу, и трёхголосое эхо вторит мне.
Бутон, разваленный на две половинки, стремительно поглощается голодной землёй. Удивлённо смотрю на варвара фасеточными глазами, порхая в воздухе рядом с ним. Он раскрывает жвала, и выдавливает:
– Меня зовут Антоний. Я буду вести тебя, Итон.
Не говоря больше ни слова, он летит, медленно, давая понять, что мне нужно следовать за ним. Это были первые взмахи Итона, но мышцы довольно быстро привыкали к размеренным движениям.
Зрение было неудобным только на первый взгляд. Очень быстро я приловчился, некоторыми сегментами глаз настроившись на Антония, и на то, чтобы не врезаться в цветы и других дикарей, а другими рассматривал окружающий меня новый мир. Тут и там шершни подлетали к бирюзовым, красным и оранжевым бутонам, и через секунду из них вылуплялись детеныши, в два раза меньше взрослых особей. Но вновь обретенный инстинкт подсказывал, что уже через пару дней они достигнут нужных размеров.
Мы летели уже довольно долго. Казалось, цветы были нескончаемы. Страшно было подумать, какой получится рой шершней, когда все они вылупятся и объединятся.
Иногда попадались пустые пространства, вроде полян. Лишь сверху исполины-деревья всё также закрывали собой мир варваров от чёрного Куба. Теперь лишь я заметил то, что не давало мне покоя. На нижнем ярусе Леса не было стволов деревьев, их корней. Всё это зависло в воздухе, слегка покачиваясь, намного выше – там, где кончался средний уровень.
Итон уже порядком утомился, когда, наконец, его проводник остановился на одной из полян. На ней уже находились несколько десятков пар взрослый-детеныш.
– Не бойся. Сейчас я буду обучать тебя биться, Итон. Возьми это.
Антоний также взял в каждую из своих восьми лап по прямой палке.
– А против кого мне придётся воевать?
Дикарь не ответил. Лениво подлетев, он медленно замахнулся, обозначая удар. Итон инстинктивно блокировал.
– Мы воюем против страшных тварей, у которых нет души.
Уже более проворно Антоний подлетел с другого бока и ударил. Блок, и разрыв дистанции.
– А почему мы с ними воюем, Антоний?
Итон с трудом сумел отразить удар одновременно четырёх конечностей, но ещё четыре достали его. Однако боли не было, тело гигантского шершня было слишком мощным для обыкновенных палок.
– Такова наша природа, Итон, со временем ты поймёшь.
Теперь Антоний с поразительной скоростью налетал на своего подопечного, сверху, справа, слева и сзади, одновременно работая всеми восьми лапами и опасно щёлкая жвалами. Итон не успевал за ним, всё, что он мог – это закрываться, но всё равно пропускал много ударов. Прекратив избиение, шершень уставился прямо в глаза своего ученика, и прорычал:
– Осталось всего два дня, я должен тебя многому научить. Но самое основное уже вложено в тебя, и проснётся тогда, когда будет нужно.
– Антоний, а где они, те твари, которых нам надо убить?
– Убить? Главное не это. Главное, это освободить Куб. Эти техно, они всего лишь надсмотрщики. Они держат Куб в осаде, там, выше неба, – варвар указал вверх одной из своих мохнатых лап.
– Ты знаешь, как можно попасть в Куб? – я почуял, наконец, вкус полезной информации, и думал теперь лишь о том, как бы её не упустить.
– Ты задаешь странные вопросы, Итон, это меня пугает.
«Проклятье, кажется, поторопился!»
– Ты должен почувствовать всё сам. Зачем, как, и что нужно для этого делать. Сон подскажет тебе.
Антоний подбросил в своих лапах оружие, давая понять, что отдых окончен.
Сколько они дрались так, невозможно было понять – время здесь шло по-особенному. Свет не мерк, всё так же ласково лучась из каждой микрочастицы этого мира.
Десятки детёнышей шершней так же, как Итон, бились со своими взрослыми наставниками. Некоторые из них уже познакомились друг с другом во время коротких передышек. Итону запомнились Измий и Оливан, которые постоянно крутились где-то рядом. Они уже знали, что очень скоро возьмут в лапы уже не палки, а остро отточенные пластины из хитина двуглавых ящериц, что обитали выше, среди деревьев. Очень скоро они будут уже не в шутку, а в настоящей ярости рвать своими жвалами врага на части, выпуская ядовитую слюну. Но страха не было.
– Можете поиграть.
Трое молодых шершня недолго думали над предложением. Итон подлетел к Оливану, прикоснулся к животу лапой, и полетел от него, ежесекундно оборачиваясь. Тот, поняв инстинктивно, что от него требуется, стал догонять улепётывающего от него Измия, также сразу понявшего правила игры.
Они гонялись друг за другом, испытывая радость полёта, дружескую теплоту и задор, от которого даже рычали.
Мне не хотелось останавливаться, эмоций было хоть отбавляй. Что ни говори, а в раю всегда найдётся занятие по душе. Но силы всё же не безграничны, и через какое-то время шершни выдохлись.
Антоний поглядел на ближайший к поляне цветок. Его ещё не раскрывшийся бутон поднимался вверх, будто притягиваемый силой, обратной силе притяжения.
– Наступает ночь.
Действительно, остальные варвары тоже закончили свои тренировки и игры, и все стали разлетаться в разные стороны. Антоний повлёк ученика за собой.
Долго лететь не пришлось. Старшему шершню понравился неглубокий овраг, свободный от цветов. Здесь была лишь мягкая, уютная травка, на которой они и улеглись.
Последней мыслью Итона, прежде чем он заснул, было: «Как жаль, что нельзя обходиться без сна, я бы столько всего полезного мог делать вместо него».
Я сдержал ехидный смешок. Всё равно голосовые связки шершня не предназначены для смеха.
Страна варваров мне понравилась больше, чем город-Куб. Да и не чувствовались уже такими страшными агрессорами местные дикари. Просто у них были свои, к сожалению, не доступные моему нездешнему разуму, инстинкты. Кроме того, здесь было божественно красиво. Чернозём, деревья, цветы.
Но гипса здесь нет, и быть не может. И скульпторов тоже. Тогда кто поставил посреди Куба гипсовую статую шершня?
Вскоре меня тоже сморило, хотя я думал раньше, что это невозможно в моих путешествиях. Видимо, ошибался. На Кубе такого и в помине не было, а ведь я провел там несколько дней. А тут – вот так, сразу…
Я видел сон, правдоподобный до странности. Мне снился Куб.
***
– Зед, Хван, расходимся «зубцами», но не теряем друг друга из виду.
Старший Исполнитель остался с Грифом, чтобы в случае чего, быть готовым к решительным действиям. Сейчас они прочёсывали территорию возле корпуса Перерождения, но никаких признаков Сущности не было. Что бы это ни было, оно затаилось.
То, что случилось с Вурвиршем и ещё пятью десятками других техно, потрясало. Слух о том событии быстрее скорости космического света разнесся по Кубу. Такого не было даже в хрониках старого библиотекаря.
Страх был неведом техно. Однако напряжение в воздухе стояло настолько плотное, что в него можно было бы поставить молот. Никто не хотел оказаться машиной в руках безумца со сломанным пультом управления.
В тот же день был устроен Совет. Главы Углов дали наказ – быть начеку, следить за необычным поведением ближайших техно, и в случае обнаружения Сущности немедленно обращаться к Исполнителям.
Кай был взбешен. Мало того, что его репутация запятнана первой неудачной встречей с Сущностью, так еще и теперь к нему приставили Грифа. Этого мерзкого старикашку, которому самое место на свалке времен! А все потому, что тот каким-то неведомым способом мог влиять на тварь. Квотердан говорил, что она боится библиотекаря, но в это слабо верилось. Скорее всего, хозяева Углов просто в растерянности решили сделать хоть что-то, неважно что.
Как можно поймать Сущность, которая может вселиться во что угодно, и ничто ей не преграда?
У Зеда были кое-какие идеи на этот счёт, но он решил в этот раз не торопиться. Если он опять ошибется, Кай ему этого не простит. Наука – опасная вещь, и нужно все ещё тщательней обдумать и перепроверить. Лишь бы наставник не узнал.
День подходил к концу, туман уже собирался где-то в вышине, для того чтобы саваном опуститься на Куб.
Исполнители исследовали свой сектор вдоль и поперек, но поиски ни к чему не привели. Ничего необычного. Пора было возвращаться в здание Совета, доложить о результатах восьмерке влиятельных техно.
Зал был заполнен под завязку, многих сняли с оборонительных сооружений Граней, по совету Грифа. Старший Исполнитель, не останавливаясь, шел к центру, чтобы лично заявить о бесполезности поисков. Он успел пересечь половину зала, как вдруг увидал, что из другого входа в сторону хозяев Углов поехала нелепая платформа на колесах. На ней было установлено чучело варвара, уродливая карикатура на уродливую тварь. Кай не успел и возмутиться, как невидимая могучая рука отбросила его назад, впечатав в стену…
Гул.
Он медленно встал, опираясь на одну руку – второй не было.
Здание Совета потонуло в едком желтом дыму, сквозь который было видно прорывающееся кое-где пламя.
Множество чудо-колонн попадало, остальные были согнуты, либо свёрнуты в спираль. Пол густо устилал ковёр из искореженных останков сотен техно. Были и раненые, горящие и с оторванными конечностями. Они пытались встать, а если удавалось, оставались стоять на том же месте, не зная, что делать. Никто не кричал и не стонал – техно неведома боль. В зале Совета зловеще молчала тишина, лишь жалобно, тонко пищал огонь, который умирал, не в силах зацепиться за мёртвый чёрный металл Куба.
Кай встал, наконец, и совершенно неуклюже, едва перебирая ногами, побрёл по этому ужасающему ковру. Когда он перешагивал через какого-то техно с обезображенным лицом, едва слышно прозвучали ещё два взрыва. Старший Исполнитель, однако, списал этот звук на сбой своего поврежденного мозга.
«Здание Совета разрушено. Совета больше нет». Два этих страшных факта почти осязаемо пульсировали, вонзаясь в головы тех, кто выжил в этом хаосе.
Кай бродил посреди поваленных колонн и изувеченных тел, пытаясь найти хозяев Углов. Те были далеко от эпицентра взрыва, и оставалась надежда, что они уцелели. Так оно и оказалось.
Привалившись к одной из колонн, сидел Квотердан, а рядом с ним стоял, отстраненно рассматривая пепелище, Валиан. Увидав Старшего Исполнителя, первый тоже встал. Заговорил, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Гриф ошибся. Нам не стоило его слушать, в этот раз. Нужно было оставить больше стражей на Гранях, тогда бы варвары ни за что не пробились на Куб.
– Ты думаешь, что эти твари способны придумать взрывчатое вещество? Сомнительно, Квотердан.
Кай, видя непоколебимое спокойствие в двоих влиятельных техно, решил пока просто помолчать, пока ему не дадут слово. В эпицентре сложившегося происшествия деловой разговор выглядел несколько диковато. Но эмоции непростительны.
– Когда-то нам не верилось, что они научатся разговаривать, теперь это факт, Валиан.
– Нет, это другое… Я знаю, где сейчас Сущность, – он обращался к Каю. – Ваша помощь в поисках этой твари больше не требуется. Пока. Почините свою руку, и направьте основную деятельность Исполнителей на устранение паники и беспорядков. Найдите возможных виновников, допустивших варваров на Куб.
– Слушаюсь.
– Валиан, ты думаешь, что Сущность научила их?
– Больше некому, Квотердан. У нас нет выбора. Нас осталось всего двое, ситуация шаткая, как никогда раньше. Чтобы Сущность не сотворила еще что-нибудь, придется сделать то, что мы никогда не делали. Собрать столько техно, сколько сможем, и уничтожить тех тварей в их логове. Очистить от них леса, раз и навсегда.
– Да, тогда и ситуация с Сущностью станет проще. Поручим Грифу заняться нейрооповещением.
– Выступим завтра, а сейчас подготовим лёты.
Валиан и Квотердан, двое из восьмерки, оставшиеся в живых, молча, шагали по дымящимся трупам. Здание Совета они восстановят потом. Сейчас главное – нанести ответный удар.
7.
Итон проснулся от того, что почувствовал прикосновения к своему животу. Это Антоний будил его, легонько подталкивая жвалами.
– Поднимайся.
– Мне нужно еще поспать…
– Не поддавайся дурному влиянию Куба. Мне ещё нужно успеть сделать из тебя настоящего бойца.
Итон нехотя заработал крыльями, поднявшись в воздух. Вниз, на покрытую росой поляну полетели прилипшие к туловищу травинки. Встряхнувшись, как-то сразу он почувствовал жуткий голод.
– Не беспокойся, ты привыкнешь.
Антоний полетел куда-то, видимо, за едой. Итон, мучимый любопытством, покинул место своего ночлега. Выше овражка были заросли цветов, тех самых, с огромными бутонами-утробами, в утреннем свете кажущиеся еще сказочней, чем днем ранее. Здесь были его знакомые Измий и Оливан, и ещё неизвестные шершни. Их старшие наставники видимо, тоже отлучились, поскольку нигде поблизости их видно не было.
– Итон, делай как я!
Оливан коснулся его одной из своих лап, и очень грациозно для своего пухлого тела полетел вверх, одновременно закручиваясь вокруг себя. Достигнув приличной высоты, он развернулся, и бесстрашно ухнул вниз, да ещё и разгоняясь при помощи крыльев. Шершни уже забеспокоились, когда Оливан скорректировал направление, и со всего разгона нырнул в одно из летающих озёр. Вода мягко затормозила его падение. Пробив озеро насквозь, Оливан приземлился прямо на мягкий перламутровый бутон, и, отпружинив от него, оказался на земле.
– Брррр!
Шершень встряхнулся всем телом, обдав восторженных собратьев ледяной водой. Капельки зазвенели по земле, как колокольчики.
Итон клацнул жвалами, и поднялся в воздух, целясь сразу же нырнуть в зависшее над бутоном озеро, но его грубо оборвал внезапно появившийся Антоний, просто напросто дёрнув за заднюю лапу. Молодой шершень упал на траву.
– Никому не сметь прикасаться к живым цветам!
– Но Антоний, я просто хотел…
– Ты ещё молод, и не знаешь, чего ты хочешь. – Он отвёл своего подопечного на край поляны. – Поешь, и я буду тебя учить.
Антоний зря времени не терял – на траве лежало настоящее оружие – остро отточенные пластины, а рядом целая гора крупных, размером с его голову, плодов. Осторожно попробовав, молодой шершень довольно щелкнул жвалами. Вскоре все фрукты оказались съедены.
Итон почувствовал мощный прилив сил, он рвался в бой. Однако Антоний не спешил. Он обеспокоенно посматривал из стороны в сторону, и наверх.
– Почему мы не бьёмся?
Антоний не отвечал. Только сейчас Итон обратил внимание на то, что его наставник больше не казался таким уж огромным. На самом деле, это он сам ощутимо вырос, ненамного уступая взрослому шершню размерами.
– Что-то случилось.
Теперь уже и молодой ученик почувствовал это – странное напряжение вибрировало в спокойном и мягком ранее воздухе.
– Всем на поляну! – взревел Антоний.
Царство деревьев и лиан среднего яруса замерцало, сам воздух там зашевелился. Даже отсюда, снизу, был слышен страшный рокот.
В этот момент по земле ударил град. Град из скорчившихся, дымящихся останков деревьев, скрученных в комки лиан и… трупов. Нетронутый, непуганый мир гармонии животных и растений умирал, корчась от жара преисподней. Ползающие, лазающие, летающие – все они теперь лежали.
Кое-где лес уже выгорел настолько, что образовывались прорехи, будто окна в другой мир.