Предрассветный блюз. Повесть о забытом и напомненном

Спустя секунд двадцать я перестал обращать внимание на окружающих и залип…

Вскоре игра закончилась. Вместе с этим и мой корабль причалил к берегам реальности из астральных вод.

– Примерно так…

Было круто. Мужик оказался настоящим мастером своего дела, сумевшим из незамысловатых пассажей создать что-то воистину необычное и цепляющее.

Оставшуюся часть занятия я не воспринял, так как полностью погрузился в свои мысли, направление которых раздвоилось: возникло ощущение, будто что-то отдаленно похожее я уже слышал раньше, но что и где – вспомнить не получалось. Одновременно на другом краю сознания возникло зудящее ощущение чего-то важного, пришедшего в голову, некоего прояснения, но непонятно, какого именно, ускользающего из вербальных сетей разума.

– На сегодня всё, жду вас в следующую субботу. Если что – звоните, номер я вам дал. Только после двенадцати. Раньше я сплю. Если не дозвонитесь – звоните после четырнадцати…

Народ начал потихоньку рассеиваться.

Мы с Коляном медленно двигались между стульями.

– Ой, бл.. – погруженный в раздумья, я врезался во что-то твёрдое и несдвигаемое.

Придя в себя и подняв голову, увидел, что твёрдое – это спина, одетая в темную рубашку, из чуть подвёрнутых рукавов которой выглядывали жилистые предплечья, испещренные вязью татуировок.

Рассмотреть их я не успел – владелец рубашки обернулся. Им оказался лысый мужчина, на которого я обратил внимание во время музыкальной паузы.

– Извините, задумался.

Мужчина молча кивнул в ответ и продолжил путь к выходу.

Мы направили свои стопы туда же.

3

Плечевые суставы начали ныть с первого подхода.

Возможно, сказывался довольно внушительный объем нагрузки в течение последних недель.

Ничего нового: обычно он тренировался умеренно и по чёткой системе, но перед началом каждого очередного «проявления» внутри будто загорался огонь, день за днём усиливавшийся и, в конечном итоге, превращавшийся в неистовое пламя, погасить которое можно было только одним способом, а немного ослабить – посредством чрезвычайной физической активности. Энергия распирала, природа её была ближе к животной, нежели к человеческой. Благо, что подобное происходило лишь несколько раз в год.

Подтягивания позволяли ненадолго расслабиться. Он не считал их количество. Просто подтягивался каждые утро, день, вечер и ночь до тех пор, пока пальцы рук не разжимались и не соскальзывали с перекладины. Вверх – вниз, вдох – выдох.

Он жил один в просторной квартире свободной планировки, обставленной в стиле минимализма с небольшой примесью лофта. Из мебели – диван посреди комнаты напротив панорамных окон, вешалка около входной двери, холодильник, барная стойка, турник на стене между диваном и окном, перемотанный боксёрский мешок, свисающий с потолка. Без телевизора. Четыре колонки по углам и сабвуфер рядом с музыкальным центром на полу. Гитара на диване.

Из колонок доносились мелодичные и несколько тоскливые гитара с клавишными, а поверх них голос поющего:

…Где всё потеряно в тумане,
Тебя не ищет чей-то взгляд,
Тебя никто нигде не манит,
Тебе никто нигде не рад…
И в доме плесень и забвенье,
И холод – сколько ни топи…
Где всё разбросано, как звенья
Тобой разорванной цепи…[3 - Фрагмент песни Павла Кашина «Гладиатор».]

Он любил сумерки и не любил включать свет, когда они наступали.

Если бы кто-нибудь из дома напротив вышел покурить на балкон, то увидел бы в его окне в ровном темпе подтягивающегося обнаженного по пояс наголо бритого мужчину средних лет, с не перекачанными, но внушительными сепарированными мышцами, с татуировками по всей спине и рукам, которые казались живыми и непрерывно шевелились в процессе упражнения.

Наконец он остановился и спрыгнул. Поднял стоявшую на полу бутылку с водой и ополовинил её, затем подошёл к холодильнику и извлёк оттуда творог и банку меда. Поел.

Посмотрел время на экране телефона. Пора выходить.

У него был свой автомобиль, но по городу он предпочитал передвигаться на общественном транспорте или такси. В чём смысл обладания собственной машиной в мегаполисе? Постоянные пробки и не всегда дружелюбные водители, добираться из пункта «А» в пункт «Б» иногда в два раза дольше, чем на метро, расходы в целом больше, чем можно потратить, при любой необходимости пользуясь услугами такси. Личное пространство? Он не был социопатом.

Разве что иногда удобно поездить ночью, по своему району или за город…

Вышел из подъезда. Таксист моргнул фарами. Открыл дверь, сел спереди.

– Добрый вечер.

– Добрый, куда едем?

Назвал адрес, откинулся на спинку сиденья, прикрыл глаза и прислушался к негромко играющей музыке. Надо же, какое совпадение:

…А Москва сверкает, и куда ни кинь,
Карусельный поезд ждёт своих богинь.
Две минуты славы, звёзды на шесте,
Снова в темноте
Москва кипит сквозь прорезь балаклавы…[4 - Фрагмент песни Павла Кашина «Москва 12».]

Окна старенького музыкального училища сияли. Сегодня проходил отчётный концерт выпускников гитарных курсов, организаторы которых уже около десяти лет арендовали два этажа отчаянно нуждающегося в финансовой помощи муниципального учебного заведения.

Пройти внутрь не составило большого труда. Он пристроился к компании молодых людей неформального вида, объяснявших женщине на входе, что они пришли послушать выступление друзей. Женщина старой закалки для профилактики бросила подозрительный взгляд и пропустила их. И его заодно.

Он знал, куда идти. Прошёл по коридору первого этажа, свернул налево и оказался около небольшой двери. Дёрнул ручку. Дверь подалась. Замечательно.

Внутри оказалась небольшая комната, уставленная стеллажами с книгами и брошюрами, музыкальной аппаратурой и гитарами. На противоположной от двери стене – окно. Спинкой к окну – кресло. Около кресла стол, похожий на парту.

На столе, помимо кипы бумаг с изображением нот и аппликатур, расположились рассыпанные медиаторы, слайдер, пачка сигарет, початая на треть бутылка «Джека Дэниелса» и стакан…

Вернулся в квартиру ближе к полуночи, переоделся, вымыл руки. Кровь кипела. Он в очередной раз подошёл к перекладине…

Снова довёл себя до изнеможения, выпил воды и перекусил.

Взял лежавшую на диване гитару и сел на пол у окна. Город и не думал засыпать.

«Кто на этот раз?».

Начал с ля-минорной пентатоники. Через пару минут руки зажили совершенно обособленной от сознания жизнью, сместились вверх по грифу.

Перед глазами поплыли образы: какой-то бар со сценой, на сцене холёный и гладко выбритый невысокий мужчина с прикрытыми глазами что-то поёт под гитарный аккомпанемент; публика – девушки-студентки… те же бар и мужчина, рядом с ним молодая девушка смотрит сияющими глазами… круглая комната в красных тонах, посреди комнаты кровать, на кровати обнажённая девушка, её руки и ноги растянуты в стороны и привязаны к краям кровати, в глазах девушки слёзы и страх, голый певец из бара стоит у кровати, держа в одной руке опасную бритву…

4