Якудза из другого мира 5

– Господин Такахаси, вот вы сказали, чтобы я поднимал руку… Но для чего это нужно делать? Чтобы привлечь внимание и вы могли бы разрешить ответить мне на вопрос?

– Во-первых, так положено…

– Кем? Старинными устоями и традициями? – перебил я его. – Но разве мы не чтим их формой и поклонами? Разве для этого нужно ещё и следовать за предками в мелочах? Ведь новые законы дают нам новые решения. И даже хинины стали такими же равноправными людьми, как и остальные касты. Но вот дети до сих пор поднимают руки, тем самым указывая на своё положение просящего.

Одноклассники начали на меня оборачиваться. Одни с удивлением, другие с ожиданием веселья, третьи с досадой, что я прерываю урок. Но пшикать никто не стал – все ждали ответа учителя.

– На положение просящего? – поднял бровь учитель.

– Да, мы просим, чтобы нас заметили, чтобы позволили выйти из класса, чтобы разрешили ответить… Но когда мы так поступаем, то разве не играем в тех же хининов и аристократов? То есть перед вами на сорок минут появляются послушные хинины, а вы играете роль аристы и рассказываете нам, как нужно правильно жить. И всё это начинается с элементарного поднятия руки…

– Интересно… И что же ты предлагаешь? Чтобы мы избавились от этого знака привлечения внимания? – спросил учитель.

– Да. Пора заменять его другим знаком. Даже не знаком, а символом уважения. Причем уважения одного человека другим. Если мы поднимаем руку, потом встаем и кланяемся, а уже потом отвечаем, то почему бы не исключить это рабское поднятие руки? Так как мы скоро вступим в новый мир, то вряд ли этому миру нужны послушные и безынициативные слуги, которые только и могут исполнять приказания. Мы же не просим, а предлагаем взаимовыгодное сотрудничество – вы даете нам знания, а мы подтверждаем получение этих знаний. За это вы получаете оплату – всё просто и в то же время настолько вежливо, что аж скулы сводит. И в то же время вы показываете, что воспринимаете нас как равных. Мы тоже полноправные личности и те финансовые вложения, которые сейчас делают родители, окупятся в дальнейшем и вернутся приумноженными. Так что не нужно нас воспринимать как просящих – мы равные! Все со мной согласны?

В классе воцарилась тишина. Я сам понимал, что прогнал пургу, притом глупую и вообще неадекватную, но сейчас мне важно было не это – мне хотелось увидеть реакцию одноклассников. Зачем? – спросите вы. А я отвечу! Затем, что я остался в этом мире!

Да, я с некоторым опасением проснулся после битвы с духом комиссара. Ведь сейчас я окончательно его победил и получается, что моя месть, то ради чего меня вызвали из моего мира, свершилась. Я победил того, кто обижал Изаму Такаги. Я одолел главаря банды, заказавшего убийство молодого хинина – сделал то, что от меня требовалось и, по сути вещей, должен был исчезнуть.

Но не исчез. Не исчез в первый раз, когда убил тело комиссара, и не исчез второй, когда уничтожил его дух. Да, вы можете сказать, что Изаму оставил мне тело в личное пользование, но я всё ещё опасался того момента, когда убью Сэтору. А в том, что убью его – я ни грамма не сомневался. Иначе и быть не может. Но вот исчезну ли я в тот момент, когда клан Хино-хеби-кай будет полностью обезглавлена, а остатки якудза разорвут в клочья другие кланы?

Однако, если не исчезну, то надо собрать информацию по тем ребятам-аристократам, которые ко мне лояльны и хорошо относятся. Это необходимо для дальнейшего формирования своего кейса положительных знакомств. Вы же помните, что я собрался лезть наверх? А если я не исчез, то мне открыты все двери. Тем более, что дед Окамото обещал поступление в любой универ…

В будущем мне очень пригодятся знакомства с аристами, поэтому я и решил собрать инфу и поиграть в небольшую революцию. Мне бы ещё броневик и кепку в руку…

Пока учитель собирался с духом, чтобы ответить на мою чушь, я сканировал класс. Кацуми? Про неё всё ясно – она будет на моей стороне. Кимико? Эта егоза пригладила волосы, ага, я её заинтересовал. Минори? Чуть облизнула губы, словно они высохли от ветра. Исаи? Этот будет со мной до конца.

Быстрые взгляды, быстрая фиксация, невербальные признаки симпатии заносятся в отдельную графу. Мужчины смотрят открыто и по расширенным зрачкам можно понять степень заинтересованности. Вижу скрещенные руки на груди, скрещенные ноги… Ага, этих троих заносим в отряд незаинтересованных. А вот развернутые плечи, легкие улыбки, прищур вполне подходящ.

А вот у женщин визуальный язык жестов другой. Слабый пол смотрит украдкой. Если женщина встречается глазами с понравившимся мужчиной, то часто выглядит как вор, которого застали на месте. Она прячет взгляд и покрывается румянцем. Поправляет волосы и чуть теребит предмет одежды. А вот когда крутится ручка между пальцами, то это плохо…

Что же, за несколько секунд класс отсканирован. После трех месяцев вместе я уже успел неплохо узнать своих одноклассников, собрал кое на кого материал для будущего и по просьбе Мизуки. Сейчас же вычленил около десяти человек, которым я небезразличен. Что же, как раз с ними я и буду вести основную работу по развитию отношений.

Молодежь более раскованна и открыта для нового. А если это ещё и идет против надоевшего тоталитаризма взрослых… Недаром же основные удары политики скидывают на молодежь, когда им нужно выйти на митинг, проораться или создать видимость возмущенных масс. На самом же деле молодежь в митинге используется как пушечное мясо, но осознание этого приходит к "мясу" только спустя года…

Сейчас я закинул удочку протеста против системы, вычленил симпатизирующих мне людей и составил список полных антипатий. Конечно же Сэтору был среди первых! Всё это за несколько секунд, пока учитель собирался с духом для ответа.

– Так значит, вы предлагаете избавиться от поднимания руки? Я правильно понимаю вас, господин Такаги?

– Совершенно верно, Такахаси-сан. Если мы начали разговор с России, то там просто поднимают руку, но не кланяются. У нас другая культура, так почему бы не начать ответ с простого подъема и поклона? Так мы сократим время, убитое на ожидание поднятой руки, и направим его на более расширенное изучение предмета.

Блин, какую же хрень я несу… Да кому до этого есть дело вообще?

Однако те, кого я занес в ячейки симпатизирующих, всё также продолжали на меня смотреть с интересом. Моё сканирование подтвердилось. Что же, с этими людьми я буду работать вплотную, а с другими придерживаться просто хороших отношений, насколько это будет возможно.

– Что же, я могу только пообещать передать ваше предложение нашему директору, а уже тот будет решать – что и как делать в его школе. Надеюсь, вас устроит этот ответ?

– Да, господин Такахаси, вполне устроит. А если вы передадите, что это сказал ученик из касты хининов, который всю жизнь страдал от притеснений и ущемления прав, то директор обязательно задумается над моими словами. В конце концов, мы все стремимся создать общество, в котором все будут равны – так почему бы не начать это делать с детства?

Пора было заканчивать цирк, поэтому я сделал вид, что согласился.

– Отлично, тогда продолжим урок. Окамото-сан, помните императора США? – ответил учитель, переходя к Исаи.

Тот поднялся, поклонился и начал отвечать.

Сэтору прошипел:

– Ещё два дня тебе бороться за равноправие. Надеюсь, что на кумитэ из твоей башки выбьют все эти глупые мысли. А может и вовсе башку разобьют.

– Ты завидуешь – твою-то голову вообще никакие мысли не посещают, – не остался я в долгу.

Тот только хмыкнул и отвернулся.

На большой перемене я как обычно слопал бэнто Кацуми, а ей передал свой, который теперь забирал в кафе «Такашито» по утрам. Аяка прекрасно справлялась с руководством кафе, а новость о том, что теперь этим творением общепита заправляет человек из якудзы, заставляла горячие головы обходить моё заведение стороной. После пропажи лидера банды босодзоку уже не заглядывали туда.

– Всё понравилось? – спросила Кацуми.

– Да, всё просто супер, как обычно. А как тебе моя стряпня? – спросил я, убирая вымытые палочки-хаси в специальный футляр.

– Тоже неплохо. В последнее время получается всё лучше. Скажи, это же не ты готовишь?

– Нет, это из моего кафе. Я же тебе рассказывал. Вот на тебе и испытываю новые блюда. Если скажешь, что плохое, то побью повара и заставлю его каждое утро присылать тебе ещё и рисовую булочку с медом.

– Жестоко, но… булочка, наверное, вкусная? – закатила глаза Кацуми. – Знаешь, какое-то послевкусие осталось…

– Э-э-э, ради булочки пойдешь на клевету? – поднял я бровь.

– Иногда и хорошие люди ради большой выгоды способны на подлость, – улыбнулась она в ответ.

– Я запомню это, Кацуми-тян, – я тоже не смог удержаться от улыбки, правда, её пришлось немного поднатянуть, чтобы получилась естественной.

Вроде бы и сказано в шутку, но в каждой шутке есть доля правды. Я не раз в прошлой жизни видел такое проявление подлости. Особенно в памяти отметился эпизод, когда два друга-одноклассника заказали друг друга.

После школы и универа они пошли вместе по жизни. Открыли общее дело, прогорели, решились на грабеж, были пойманы, отсидели, вышли и открыли новое дело. С новыми связями, полученными в тюрьме, они быстро пошли в гору. Отстегивали кому надо и сколько надо, работали не покладая рук. Достигли того положения, о котором так мечтали: дома, машины, жены.

Но вот один захотел вложиться в опасный бизнес, связанный с наркотой, а второй встал против этого на дыбы. Да, барыши там были невероятными, но и опасность была под стать – могли стать баронами, а могли и закончить жизнь искалеченными бомжами в подземных переходах. Первый долго уговаривал второго, а потом решил заказать одноклассника. Второй тоже решил избавиться от ставшего опасным компаньона, который так горел идеей быстрого обогащения. И, по воле случая, они оба обратились ко мне!

Я долго не хотел браться за это дело, думал, что мозги у старых друзей встанут на место. Но ни первый, ни второй не хотели даже слышать о примирении. Как будто и не было дружбы все эти годы… Да, преступали закон они не раз, но по отношению друг к другу никогда не шли против совести. А теперь стали самыми заклятыми врагами…

В итоге на подвернувшемся по случаю банкете я подсыпал яд в бокалы обоим. Сделать это не составило труда. Когда надеваешь форму официанта, то становишься безликим для всех в зале. Мда, но мне такое даже было на руку. Я встал поодаль, сложил руки, как порядочный вертухай, готовый примчаться по первому желанию – в общем, занял место в первых рядах готовящейся трагедии.

Каждому сообщил по смс, что в бокале у другого есть яд. Предупредил, дал последний шанс на исправление. Но нет – и первый, и второй прочитали мои сообщения. А после этого они улыбнулись друг другу, сказали по душевному тосту, поблагодарили корешка за всё хорошее и, с величайшей осторожностью, чокнулись. Опрокинули по бокалу, ухарски жахнули их об пол, а после уселись на места, как ни в чем не бывало. Улыбались, ели, пили, а через десять минут обоих не стало.

Друзья отправились в ад вариться в одном котле. А я неприметной тенью выскользнул из дома и отправился восвояси. Деньги вбили клин в дружбу, и ради выгоды они решились на подобный шаг.

Кстати, о друзьях – я заметил, что у окна в коридоре встали Кимико и Минори. Чуть раньше я провинился перед ними. Провинился специально, чтобы уберечь их от ярости духа комиссара Мацуды, отца Сэтору. Теперь пришла пора извиниться перед ними. Да, если хочу наладить отношения, то не нужно с этим затягивать.

– Кацуми-тян, я отойду на несколько минут. Надеюсь, что ты не соскучишься к моему возвращению.