В поисках утраченного

– Черт! – выругался Богданов. – Я так и думал!

И склонившись, в свою очередь, к Фомичеву спросил:

– Он, что-нибудь нашел там?

– Я считаю, Антон Романович, что если бы он, что-то нашел, то вряд ли бы, торчал там.

– Логично! – потирая руки, проговорил Богданов. – Логично!

Откинувшись, затем, на спинку кресла, улыбнулся.

– У меня были подозрения в отношении этого Лыскова, – сказал он, продолжая улыбаться. – Были! Но после вскрытия в Преображенском соборе могилы князя Грузинского, которая оказалась пустой, как-то пропал интерес.

– Какой могилы? – удивился Фомичев. – Какого князя?

– О! Это интересная история… – Богданов прервался и достал телефон. – Подожди, надо с начало выпить, а то у меня от волнения в горле все пересохло.

Переговорив по телефону, он подошел к перилам веранды и облокотился на них. Фомичев с интересом смотрел на своего шефа, как тот, всматриваясь в ночную даль, что-то бубня себе под нос. Таким взволнованным ему не приходилось еще его видеть.

Затянувшееся молчание прервал появившейся охранник с подносом фруктов и бутылкой коньяка.

– Антон Романович! Как вы и просили, – услужливо сказал он, ставя поднос на стол.

– Ага, хорошо! Спасибо Коля! Ты свободен, – ответил Богданов, возвращаясь к столу.

Сев в кресло и дождавшись, когда охранник войдет в дом, разлил по бокалам коньяк.

– Ну, давай! За хорошую новость!

– Антон Романович, я же за рулем, – возразил Фомичев.

– Не переживай, мои отвезут.

– Ну, тогда за ваше здоровье, – улыбнулся Егор, беря бокал. – А, что там вы хотели рассказать про князя? – напомнил он, делая глоток.

– Да! Это был уникальный человек. – Богданов одним глотком осушил свой бокал и снова наполнил. – Про него можно часами рассказывать и сутками слушать. Он, когда-то был хозяином этого Лыскова. Да что там Лыскова! Он имел огромные владения, а также и власть. За что и получил прозвище «Волжский царь». А еще он был и настоящим Хранителем.

– Хранителем чего? – поинтересовался Фомичев.

– Либерии конечно! Да-да, той самой Либерии Ивана Грозного. Про эту уникальную библиотеку, случайно проговорился, а может и не случайно, – Богданов пожал плечами, – барон Дельвиг, в своих мемуарах. А он-то, толк в книгах знал, поверь мне. Но дальше начинается самое интересное. После смерти князя, его единственная наследница – дочь Анна, оставляет Лысковское имение и, заметь, библиотеку своему, так называемому, брату Николаю Стогову.

– Как понять «так называемый»? – переспросил Фомичев.

– Он был приемным ребенком в семье князя, – пояснил Богданов. – После гибели родного сына, князь взял его к себе на воспитание еще малышом. И, кстати сказать, дал ему неплохое образование. Он блестяще окончил Московский университет. Но, не в этом суть. Так вот! При передаче имущества Стогову, эта библиотека еще упоминается. Мельком, правда, но все же. Но, когда пришли к власти большевики и все отобрали, то в протоколах об этой уникальной библиотеке уже нет ни слова. Представляешь! Даже кому передали мебель, сведения есть, а тысяча книг, как будто и не существовали.

– Да, странная история, – согласился Фомичев, ставя пустой бокал на стол.

– Если не сказать больше

– А, какая роль могилы князя, во всей этой истории? – спросил Фомичев, разливая коньяк.

– Да, в принципе, никакой, – ответил Богданов, беря бокал. – Видишь ли, по воспоминанию одного из очевидцев похорон князя, его дочь, во время прощания, вложила ему в руку какую-то бумажку. И я грешным делом подумал, что она выполняла последнюю волю своего отца – унести с собой в могилу все свои секреты. Эта мысль не давала мне покоя. И, когда я узнал, что Комитет по культуре решил к юбилею Отечественной войны 1812 года увековечить память князя Грузинского, я сразу же записался в состав комиссии. Я присутствовал во время вскрытия надгробья в Лыскове, но к своему разочарованию, та бумажка оказалась простой заупокойной молитвой. Вот и вся история.

– Ничего не понимаю, – удивился Егор. – Он что, там зря шарит, что ли?

– Да нет, не зря. Это я дурак! Зациклился на могиле. А надо было в делах его искать.

– В смысле?

– В самом прямом. Грузинский еще при жизни отгрохал в Лыскове великолепный Вознесенский собор. Более того в его проекте он лично принимал участие и контролировал весь ход строительства. И я теперь уверен, он и есть ключ к разгадке.

– Антон Романович, вы меня окончательно запутали, – развел руками Фомичев. – Если вы и так все знали, зачем вам нужен был этот чудик?

– Егорушка! Хорошо рассуждать задним числом, когда мозаика сложена. А когда все пазлы раскиданы и ты не знаешь, с какого конца подойти, как раз и нужен, как ты говоришь, вот такой чудик, способный найти эти нужные элементы.

– А теперь?

– Что теперь?

– Теперь он еще нужен?

– А, нет! Теперь я и сам знаю, что надо делать.

– Замечательно! Тогда давайте решим вторую часть, как вы говорите, нашей мозаики.

– Что еще? – нахмурил брови Богданов.

– Ну, во-первых, я вам обещал, что найду крысеныша?

– Так и?

– Я его нашел.

– Кто это?

– Андрей Вяткин, ваш, так сказать, протеже.

– Вот змееныш! А как ластился. Вот и верь после этого людям. – Богданов вновь потянулся за бутылкой. – И что теперь делать будем?

– Здесь вот проблема в чем, – Фомичев пододвинул свой бокал. – Когда вы говорили устроить слежку за нашим следопытом, я привлек к этому делу и этого Вяткина. Откуда я тогда знал, что именно он крысой окажется.

– Черт! – выругался Богданов.

– Во-во! Он самый. Представляете, он для этого дела взял и нанял людей Сухаря, который давно под Князем ходит. И тут же всех Князю и сдал с потрохами.

– Ни хрена себе! Вот урод! Валить этого гаденыша надо.

– Я так и сделал.