Словесник

– А вас сразу направили в люди?

– В смысле?

– Настояли, чтобы вы в Университет поступали.

– Ну, да. Не только настояли, готовили. Мама по пять рублей платила за каждый час занятий. Английский язык, история.

– На экзаменах что надо было сдавать?

– Сочинение по литературе, устный русский язык, история и английский.

– На что сдали?

– Сочинение написал на «четвёрку». Тема раскрыта, две ошибки дурацкие сделал. Написал: «будующий», – что-то такое.

– А разве не верно? – посмеялась Таньшина. – Ну, дальше. Слушаю.

– Устный русский на «пять», историю на «четыре» и английский на «пять».

– Что ж с историей споткнулись?

– На экзамене очень сильно разволновался. До того сильно, что можно сказать, дар речи потерял. Хотя всё знал.

– В комиссии свои люди были?

– И свои люди. То есть тот, кто готовил…

– Тот сидел в приемной комиссии?

– Ну, не все. Их друзья, допустим, сидели. Эта практика всегда существовала. Видишь, по истории, хоть и готовился, но невнятно ответил. Но было ясно, что проходного балла хватит. У меня в школьном аттестате было «четыре с половиной» или «четыре-семьдесят пять», сейчас уже не помню.

Рассказывая про отметки в аттестате, я обратил внимание на связку ключей, лежащих на подоконнике. Ключи мне показались знакомыми. Встав из-за стола, я приблизился к драгоценной пропаже и взял связку в руки.

– Ваши. – Догадалась Татьяна. – У почтовых ящиков нашла.

– Значит, время гостевать закончилось, – смеясь, резюмировал я.

Поблагодарив за чай, я попрощался с Таньшиной и пошёл домой.

Глава седьмая

Думы. Боева опередили. Волшебник

Ключами я не стал пользовался, из вредности позвонил. Дверь открыла жена. Войдя, я попробовал с ней поговорить, но она и слушать меня не стала, ушла спать.

«Смешно», – сказал я в сердцах, – «пришёл и стал умолять Галину, которую не люблю, о том, чтобы она со мной помирилась. Спрашивается: „зачем?“. Ведь с того момента, как родилась дочь, все мечты только о том, чтобы с ней поскорее расстаться. А теперь, когда она сама меня гонит и грозит разводом, вместо того, чтобы поклониться до самой земли, унижаюсь, извиняюсь, лезу в петлю. Ну, что я за дрянь человек. Ну почему мы совершаем такие необъяснимо глупые поступки? „Привычка свыше нам дана, замена счастию она“».

Я, конечно, тоже не подарок, но Гордеева с самого начала нашей совместной жизни утратила чуткость, если таковая и была, эмоционально огрубела и не подпускала меня к себе, как супруга, опасаясь «подцепить заразу». Хорошего же мнения она обо мне была. Вскоре выяснилось, что у неё есть любовник. Тогда же я поймал себя на мысли, что ничуть не огорчился этому факту. «Да, я обманываю Сергея и не считаю нужным это скрывать», – говорила Галина, подвыпив за семейными торжествами. Но к её откровениям никто в моей семье серьёзно не относился. А если быть до конца откровенным, то серьёзно не относились к ней самой, считая недалёкой, повёрнутой на идеологии. Галя была у нас в семье единственным членом КПСС и вплоть до роспуска партийной организации работала в райкоме комсомольским функционером, заведовала отделом учащейся молодёжи и студентов. В её ведении были все школы, техникумы и институты, находящиеся на территории нашего района. Она проводила парады, слёты, семинары и прочие мероприятия. После роспуска КПСС и закрытия райкома перешла на работу в туристическую фирму «Спутник». Чем она там занималась, что возглавляла, – этим я не интересовался. Мы с Галиной жили автономно, практически с того момента, как родилась дочь. У Гордеевой была своя компания, свои друзья, у меня – свои.

Женился я рано, больше по просьбе Галины. Учась в педагогическом институте, она тогда уже задумывалась о партийной карьере и нуждалась в наборе необходимых вещей для правильной характеристики, где бы отражалась её безупречная комсомольская работа в школе и в вузе, замужество и наличие здорового ребёнка.

На жену за время совместного проживания у меня накопилось много обид. Не прошло без занозы в сердце и то, что при регистрации брака демонстративно, без предварительного обсуждения, она отказалась брать мою фамилию, оставив свою. Но были две главные, гвоздями сидевшие в мозгу и ни на секунду не дававшие покоя.

До появления ребёнка в нашей семье царило равноправие. А родив дочку, жена почувствовала себя, что называется «старшей по званию». В самых что ни на есть мелочах, стало сквозить: «Помни, сопляк, ты в жизни ничего ещё не сделал, а я уже совершила геройский поступок». Появление на свет Полины Гордеева записала исключительно на свой счёт. Такое положение вещей не могло меня не раздражать.

После родов от своей значимости и величия у Галины настолько закружилась голова, что с нами чуть не случилась беда. Дочке было три месяца, мы всей семьёй отправились на рынок. Сделали покупки, стали возвращаться домой. Я нёс в обеих руках сумки, жена шла, толкая перед собой коляску с ребёнком. Подошли к пешеходному переходу через дорогу. На светофоре – красный свет. Вместе со всеми стоим, ждём зелёного цвета светофора. По проезжей части на всех парах несётся грузовая машина, огромный самосвал, с верхом гружёный щебнем. И вдруг Галина, заметив включившийся зелёный свет, молниеносно выкатывает коляску с ребёнком на «зебру» перехода. Мне даже показалось, что она сделала это чуть раньше, когда ещё горел красный свет, и просто просияла, когда зажёгся вдруг зелёный. В таких случаях говорят: «бес подтолкнул». Хорошо, водитель был внимателен и реакция его не подвела. Да тормоза у МАЗа оказались исправными. Все, видевшие это, так в голос и ахнули, не сомневаясь, что являются невольными свидетелями неминуемой страшной трагедии. Ахнули, да так и замерли, оставаясь стоять на тротуаре даже тогда, когда вовсю горел зелёный свет. Кроме меня никто не решился вместе с ней пересекать дорогу. Все постарались дистанцироваться от столь безответственного, если не сказать, безумного человека. Всё это можно было прочитать на их лицах. Даже после того, как грузовик остановился, никто из случайных свидетелей не сомневался в том, что вот сейчас что-нибудь нехорошее с этой странной женщиной и её ребёнком случится. В этой звенящей тишине Галина визгливо крикнула: «А что? Зелёный свет горел, имею право!».

Но не на это я осерчал. Жена потом ещё целый год рассказывала, как грузовик чуть не сбил её с ребёнком, мчась на зелёный свет светофора и требовала от меня подтверждения этой лжи. То есть, все были виноваты, но только не она. Тогда уже в наших взаимоотношениях наметилась трещина, очень скоро превратившаяся в пропасть. Там, на дороге, я понял, что случись непоправимое, – Галина обвинила бы в этом всех, но только не себя.

И тогда же в голове впервые промелькнула мысль, что она не любит нашу дочь, следовательно, не любит и меня. Как-то разом глаза на всё открылись.

Ребёнок нужен был Галине как предмет, повышающий её статус в среде подруг и коллег по работе, как непременное условие для успешной карьеры. А подвиг материнства она использовала исключительно как ступеньку, возвышающую её надо мной.

А вторая обида была такая. Как-то Галина при Вале Королёвой, стала беспричинно кричать на меня. Бедная соседка, от стыда за подругу вся красными пятнами пошла и, чтобы как-то урезонить Гордееву, заметила:

– Зачем ты так беснуешься? Не боишься, что Сергей тебя бросит?

– С ребёнком-то? – самонадеянно рассмеявшись, спросила Галина. – Это каким же подлецом надо быть? Сермягин, он, конечно, подлец, но я думаю, ещё не конченый.

Говорилось всё это при мне, на трезвую голову. И вся эта самонадеянность, командный тон, – то есть в любом случае, она будет не виновата, виноват буду я.

Тогда же при Королёвой жена мне заявила, что не хочет иметь со мной близости по той причине, что от половых сношений происходит передача вирусов, а что того хуже, может появиться на свет нежеланный ребёнок.