Золото бунта

Если какая-то литература и может вывести меня из зоны комфорта, то это исторические романы. И Иванов стал чемпионом, потому что иногда я, чего уж, понимала его через раз. Словарный запас пришлось расширять: голбец, щерба, кержак, гульбище, выжига. ⠀ Сейчас будет моя минута позора, но я признаюсь, что никогда не задумывалась особо над словами «мимо острова на стрежень» Петь в детстве нравилось, а посмотреть словарь было лень. Интуитивно-то я это понимала, что это, но теперь знаю точно, что стрежень - это глубокое место в речном русле, годное для судоходства. Как и еще много чего. Корчага, вентерь, урёма, ослоп, мшара, питух, миряк, ну вы поняли. ⠀ Я ходила вокруг этой глыбы лет 10, стыдя себя и ругая, что вместо большого (во всех смыслах) русского романа рука опять тянется к средним размерам триллеру. И вот наконец-то настал тот час, когда я начала свой путь по реке Чусовой, в поисках пропавшего отца Осташи и пугачевской казны. А дело предстояло не из простых. Где большие деньги и клад,…Далее

Ты помнишь, как все начиналось..? А начиналось -то все хорошо, даже очень. Прочитав до этого его Тобол. Много званых и оставшись просто в немом восторге, я уже представляла чего ожидать от автора и на что надеяться и рассчитывать.Безусловно, надо отдать должное мастерству Алексея Иванова создавать историческую атмосферу, в которой ощущается дыхание минувших времен, огромное полотно, где удачно вплетены быль и небыль, одновременно существуют и уживаются настоящее с мистикой, православие и истяжельство, раскольники и беглые после пугачевского бунта. И все рассказывается замечательным образным и живым языком, содержащим значительное количество слов местного диалекта, которые сейчас не употребляются, но ты не зная их, понимаешь о чем говорят твои предки, настолько все гармонично и совершенно не режет, а даже порой ласкает слух.Плюс романа еще и в том, что действие его происходит на Урале практически первозданной красоты, где раскинулась прекрасная и грозная река Чусовая, главная водная …Далее

Простая вроде бы метафора о человеческой жизни как реке, доведенная до странного абсолюта, с вогулами и млением. Многослойный, как торт «Наполеон» из тысячи листов, роман Иванова затягивает. Он похож на хороший сухой херес, терпкий, с неожиданным послевкусием.Сначала автор ошарашивает вас многоэтажной терминологией, следуя завету Ивана Ефремова из « Таис Афинской » - погрузить читателя в реалии места и времени действия, заставить пережить культурный шок, а потом сделать для него все эти льяла и ургаланы привычными вещами.Сам Осташа, напоминающий юного мастера-колокольщика из «Андрея Рублева», которому батя не открыл секрета, мечется по Чусовой вверх-вниз, подчиняясь суровому замыслу автора раскрыть перед нами новую «энциклопедию русской жизни», не имеющую никакого отношения к дворянскому быту. Раскольники, никонианцы, кабаки, артели, строительство барок, инородцы, бабы, скиты – все пронесется перед нами всего за год, подготовив Осташу к делу всей его жизни – сплаву по Чусовой.Иванов ещ…Далее

Крайне сложная для прочтения книга, одновременно с этим нереально интересная. Подобные книги заставляют тебя хотеть путешествовать по России. Еще одно место в копилку к местам, которые я посещу в скором времени.Язык, атмосфера и все сразу Это первая книга, при прочтении которой я пользовался словарем и переводчиком (даже сайт нашел, в котором есть целый словарь именно для этой книги). С помощью старых слов, автор создал непередаваемый образ того времени, работы бурлаков, образ реки Чусовой, атмосферы. И это огромный плюс для подобной книги. С подобной темой и подобной подачей еще никто не работал (по крайней мере я ничего подобного не читал). Некоторые описания из книги: Чусовая ударялась в огромные каменные гусли бойца Гусельного, словно хотела сыграть на струнах сосен, как Кирша Данилов играл под тагильскими домнами. Но каменные гусли молчали, и река сама журчала и пела за ребром бойца. Беспокойной струёй она убегала к Кобыльим Рёбрам, что торчали из высокого склона. Рёбра были облеп…Далее

Давно мне не приходилось в такой степени увлекаться чтением, как это случилось с "Золотом бунта" Алексея Иванова. Когда по возрасту вплотную подходишь к середине четвертого десятка, то жанр исторической авантюрно-приключенческой литературы несколько выпадает из восприятия. Над Фенимором Купером и Жюль Верном засыпаешь, а Майн Рид вызывает снисходительную усмешку своими рафинированными героями и т.д. Алексей Иванов же добился невероятного - я так сопереживал главному герою в кульминационных моментах романа, что моментами буквально не мог усидеть на месте, вскакивая со стула в эмоциональном порыве. Уникальность "Золота бунта", в первую очередь, заключается в многоплановости романа. Тут есть все, что нужно для отличной книги подобного жанра - серьезная историческая основа, с потрясающими по своим объемам этнографическими изысканиями, лихая приключенческая авантюра, запутанный детектив, вкрапления мистики и очень плотная, осязаемая и близкая философия духовной стороны жизни. Благодаря этом…Далее