Тайна дальних пещер

Перед тем, как вернуть вас, уважаемый читатель, в квартиру убитого, познакомлю вас со своими тогдашними сослуживцами. Думаю, это станет не лишним. Ведь они будут фигурировать на протяжении всей первой части, и вы должны их себе как-то представлять.

Нашего шефа я уже обрисовал. Идём дальше. Русанова. Лидочка занимала у нас должность эксперта. Серьёзная и сосредоточенная на службе, весёлая и раскованная в быту, она, без преувеличения, была душой всей нашей группы, внося в неё то умиротворение и тот позитив, которых порой так часто не хватает для внутриколлективной гармонии. Её нельзя было назвать красавицей. Когда она шла по улице, на неё не оглядывались, не косились, не упивали взоры. Но и склоняться к противоположной крайности тоже будет неверно. Да, Лидочка была далеко не модель: пышнотелая, без шарма. Но её незаурядный ум, её спокойствие и незаносчивость полностью компенсировали все недостатки её внешности. Не знаю как вам, а лично мне более по сердцу башковитые невзрачницы, чем пустоголовые блондинки.

Дима Зильберман. Он был старше меня на пять лет. Рыжеватый, худощавый, с жёсткими, походящими на стальную проволоку, зачёсанными в «ёжик» волосами. Его лицо было острым, как топор, и чем-то напоминало увядающий осенний лист: жёлтое, сухое, поблекшее – отголосок неумеренного курения. Наш главный острослов. Он удивительно точно умел подмечать смешное и несуразное. Был вдумчив и нетороплив. Он как бы смаковал каждую переживаемую им минуту. Что мне в нём особенно импонировало, так это его воистину железная крепость духа. Ни одна из неудач, – а таковые бывают у каждого человека, – не оставляла мучительных воспоминаний в его памяти и ничуть не тревожила его малоподдающуюся каким-либо терзаниям совесть. Он принадлежал к тем счастливым натурам, чей здоровый эгоизм уже сам по себе окрашивает жизнь в радужные тона. Этой его особенности я даже завидовал. Я настроить себя так не мог.

Сергей Чурсин. Ему было двадцать восемь. Почти мой ровесник (разницу в два года я к существенной не относил). Это был маленький, светловолосый, с виду добродушный толстячок с круглым розовым лицом и немного оттопыренными ушами. При первом взгляде его можно было счесть за простачка. Но в его случае внешность была обманчива. Под маской «бравого солдата Швейка», как мы иногда его между собой называли, скрывались железная хватка и изящный ум. Горе было тому, кто вставал у него на пути.

Эх, какая у нас была сплочённость! Нашему взаимопониманию завидовали все. И надо же было такому случиться…

Впрочем, не будем торопить события. Всему своё время.

Возвращаемся на Театральную. Причина убийства Здановского сомнений не вызывала – ограбление. Антураж происшествия указывал именно на него. Но это ограбление было не простым. Деньги, ценные вещи, бытовая техника, – то, что чаще всего уносят преступники, – остались нетронутыми. Целью бандитов определённо являлось что-то другое, гораздо более серьёзное. Об этом красноречиво свидетельствовал взломанный тайник, искорёженная дверца которого была настежь распахнута и являла свету неглубокую пустую выбоину, значившуюся в межкомнатной стене. В подобных укрытиях, как правило, абы что не хранят.

Вспоминая тот тайник, должен заметить, что он был устроен весьма профессионально. Разглядеть его в разрисованных крупной клеткой обоях было нелегко, ибо края его дверцы настолько плотно смыкались с проёмом, что не оставляли практически никакого зазора. Да и возможности для его разглядывания посторонними хозяин свёл к нулю, ибо соответствующий тайнику участок стены был завешен ковром. Так что убийцы явно знали, где им следует искать.

Пока мы осматривали квартиру, Орлов всячески пытался расшевелить пребывавшую в глубоком шоке горничную, стремясь извлечь из неё как можно больше информации по горячим следам. Такая информация оказывается самой верной.

– Как вас зовут?

– Мария Сергеевна.

– Где вы живёте?

– В соседнем доме.

– Здановскому прислуживаете давно?

– Второй год.

– Когда вы обнаружили его убитым?

– Сегодня утром, около десяти часов, когда пришла убирать.

Горничная всхлипнула. Наш шеф деликатно выдержал паузу, дав возможность даме протереть глаза, после чего продолжил опрос:

– Как часто вы здесь появлялись?

– Каждый день, кроме выходных.

– Вы приходили в одно и то же время?

– Да, к десяти.

– В чём заключались ваши обязанности?

– Стирка, уборка, готовка, ходьба по магазинам.

– У вас есть какие-нибудь подозрения, кто мог убить вашего хозяина?

– Нет.

– А как вы думаете, в связи с чем его убили?

Горничная пожала плечами:

– Ума не приложу. Он был одинок, жил тихо, ни с кем не конфликтовал.

– Кем он был раньше?

– Понятия не имею.

– Вам известно хоть что-нибудь об его прошлом?

– Ничего. Он избегал об этом говорить.

– Не было ли в нём чего-нибудь такого, что могло бы указать на его профессиональную принадлежность? Там, военная выправка, какие-то привычки, манеры.

– Я ничего такого не замечала.

– Вы знали о существовании в гостиной тайника?

– Нет, не знала.

– И что в нём хранилось, следовательно, тоже?

Горничная кивнула и выпустила наружу очередную порцию слёз.

Изучение места преступления продолжалось до вечера. Квартира была большой, вещей в ней было много, и у нас ушла уйма времени, чтобы их все осмотреть. Мы перерыли всё, что можно, но ничего подозрительного так и не нашли. Обычное бытовое барахло, какое присутствует в любом жилище.

Когда мы вернулись обратно, я походил на выжатый лимон. Мои напарники выглядели не лучше. Первое, что мы сделали, когда зашли в отдел, это подключили к монитору ДЧК. Перед нами предстала страшная картина минувшей ночи.…

Стоп. Здесь, наверное, стоит сделать паузу и пояснить, что это вообще такое, ДЧК, ибо в силу определённых причин, суть которых я раскрою позже, вам, уважаемый читатель, он не знаком.

ДЧК – это дисперсный частотомер Краснова. Мы ещё называли его «машинка времени». Он как бы позволял заглянуть в прошлое. С его помощью можно было увидеть то, что происходило в определённой точке пространства в тот или иной временной момент. Этот прибор открывал перед нами все обстоятельства преступления. Если бы с его помощью можно было ещё безошибочно идентифицировать преступника, цены бы ему не было. ДЧК считывал электромагнитную память поля. Но он не фиксировал изображение с той чёткостью, с какой это делает фото- или кинотехника. Транслируемая им картинка чем-то походила на рентгеновский снимок. Человек в ней выглядел как серый сгусток. Можно было рассмотреть его фигуру, наблюдать как он двигается, что делает. Но различить его лицо было, увы, нельзя.

Продолжим. Мы уставились в монитор. На экране появились очертания уже знакомой нам гостиной. Времямер показывал начало четвёртого утра. Поначалу в комнате никого не было. Затем в ней обозначились три фигуры: две принадлежали преступникам, – один был высоким и худым, второй – поменьше и поупитаннее, – в третьей мы опознали Здановского. Преступники сорвали со стены ковёр, агрессивно поговорили с хозяином, потом швырнули последнего на пол и принялись избивать. Несколько раз они останавливались, наклонялись к своей жертве и, видимо, о чём-то её спрашивали, после чего возобновляли свои побои с удвоенной силой.

– Требуют ключ от тайника, – предположил Чурсин. – А он не даёт.

– Угу, – буркнул Орлов.

Я и Зильберман кивками выразили своё согласие.

Дело закончилось колющим ударом ножа. Его нанёс высокий. Здановский безжизненно распластался на полу. Убийцы вышли в прихожую, принесли из неё какое-то приспособление и принялись колдовать над дверцей тайника.

– Фомка, – заметил Чурсин, – или лом.

Наш шеф снова угукнул.