На курсе

Понятия «быстро» или «медленно» заканчиваются там, где встречаются те, кто давно не виделись, или те, кто просто очень ждали этой встречи.

– У-у, совсем «мелкий», – нежно с улыбкой протянула Алина, после признания Алексея о своем возрасте. После полуночи они сидели на балконе комнаты ее коммунальной квартире, допивали «Сангрию» и курили «Дойну». С третьего этажа дома была видна мирно спящая улица Ленина. Алина рассказала, что несколько лет назад закончила 26 – е специальное училище Морского туристического сервиса, собиралась в море, но вышла замуж в родном Белгороде, и осталась там. Потом развод, возвращение в Одессу, тетка предоставила ей возможность жить в своей квартире на Ленина и устроила в «Маккаби».

Хозяева бара были уже в Израиле, а тетка здесь в Одессе вела их дела.

Летняя ночь, одесские цикады и еще пару сигарет на балконе, набросив один халат на двоих, окончательно указали паре, что – сон, тоже важнейшее состояние для человека.

К утру, Алексею понравилось – Все!

Глава 4

«…предстоит учиться мне в университете».

Д. Тухманов.

Время первых вступительных экзаменов в Водном институте наступило во второй половина июня. Математика для Алексея, как для гуманитария по призванию, всегда была преградой номер один. Но все Высшие технические учебные заведения начинали свои экзамены именно с нее. Сказать так, что бы он готовился, так нет, этого не было. Понимал прекрасно, что за пару недель ничего в его знаниях по этому предмету ничего не изменится. Расчет был на что-то иное, на что-то такое, что поможет взять ему проходной бал.

Встречи с Алиной носили постоянный и яркий характер. Что такое ночь не спать в девятнадцать лет? Не вопрос. С подросткового возраста девушка была участницей цирковой студии. Там крылись секреты ее спортивной фигуры. Алина была эквилибристка. Подкурить сигарету с «мостика», колесом прикатится к кровати или с двумя чашками кофе в руках, элегантно ногой выключить свет за собой, для нее было почти естественно. Это возымело свое воздействие на самооценку Алексея, он увеличил количество отжиманий по утрам.

Юра, руководствуясь примером товарища, перестал нервничать, превзошел себя и нашел способы, помирится с Людмилой, чем несказанно всех обрадовал. Первая встреча у них прошла после примирения, как Вы думаете где? Правильно – в «Маккаби». По уже сложившейся традиции, все «поучаствовали рублем». Еще один раз поздно вечером, возле Алексея и Алины как бы невзначай, проходили рядом два молодых человека: один высокий худой, а второй черный как ночь африканец, максимально делая вид, что именно здесь они должны были пройти. Не обнаружить себя смехом Алексею стоило великих усилий. Алина к счастью ничего не заметила. Глобальный коллективный интерес был удовлетворен.

На первый экзамен по математике для подготовительной группы Алексей пришел без четкого плана. Здесь все было в руках фортуны. Знакомых в среде преподавателей и тех, кто бы мог замолвить словечко, не было. Преимущества от подготовительных курсов были только в том, что в случае неудачи, можно было еще раз сдавать экзамен, но уже в общем потоке. Взрослый преподаватель, с седым густым чубом и такими же густыми и седыми усами, сразу не понравился Алексею. Его излишне строгий взгляд, не предвещал ничего хорошего, человеку с таким знанием математики как у Алексея. Билет, третий ряд, место прямо напротив усача, и шесть! Шесть заданий! Какое там уравнение с неравенством, какие там детали и станки в задаче, корни и отрезки… И все же, включив весь свой потенциал Алексей, как потом выяснилось, отгадал задачу и одно уравнение, остальное было выше его сил. Любые попытки подключить соседей по аудитории, присекались усачем беспощадно. Результат – два бала.

После оглашения такого вердикта в расстроенную душу Алексея, приходили разные чувства. Все эмоциональные и одинаково печальные: «Какого?, Романтик-недоучка, а на что ты рассчитывал…»

В практическом же русле, мысль работала как сканер – что дальше? Куда и как? Был еще небольшой период для принятия дальнейших решений. Алексей уже интуитивно понимал, что с «Водным» у него что-то не так, и тут еще выяснилось, что в общий поток сдающие экзамены с подготовительным курсом, больше не допускаются.

Начинало потягивать духом Новомосковска и военкомата.

Друзья утешали и бодрили портвейном. Раз с Юрой и «Свитязем», они засиделись до вечера за общежитием, на плитах. Потом Юра, по официальной версии пошел к Людмиле. Но это было не так, она его выпившего к себе не подпускала. К утру у Алексея к мыслям о будущем прибавилась еще и похмельная головная боль. В комнату зашел Юра, как-то странно прихрамывая. Коля поинтересовался, чего это он. Юра был в смятении, он ничего не помнил. Конечно же, у Людмилы он не был. Сказал, что продолжил с пятикурсниками пивом, те писали сейчас дипломные работы, и потом все. Проснулся один на матрасе в пустой комнате на последнем этаже. Беспокоило его место сзади ниже пояса. То самое. Дело принимало уже другие обороты. В глазах у Юры больше преобладала тревога от неопределенности, чем от чувства боли. Версии вслух выдвигать не стали, хотя смех явно ни Коля, ни Алексей не сдерживали. Колино любимое: «Ну! Ты Юра…», звучало уже почти заботливо. В дверь блока громко постучали. Тревога в Юриных глазах сменилась нескрываемой паникой. Алексей открыл. В комнату ввалился качек-красавец Лесин. Пятикурсник из Феодосии. Он свой институтский путь достойно завершал написанием дипломной работы. Олег Лесин, за пять лет учебы стал местной легендой, прежде всего благодаря победам на конкурсах среди бодибилдеров, так же благодаря славе дамского угодника. Еще на втором курсе, до эпохальных успехов в качалке, Лесин как-то перебрав с горячительными напиткам, возвращался позже положенного времени в общежитие. Его у «вертушки» на проходной, встретила новая вахтерша. Слова и убеждения в том, что он здесь живет, а пропуск он где-то потерял, не помогли. Отчаянная бабушка стояла на своем. Не пущу и все. Тогда, громадный Лесин, скрутил несчастную «вертушку» и поставил ее в сторону. Бабка замерла. Он к ней наклонился и тихо произнес: «Тихо бабка я Шварцнеггер». Так в журнале посещений на проходной общежития появилась запись – «Ночью приходил Шварцнеггер и сломал инвентарь на месте вахтера». Говорят, этот журнал до сих пор есть, где то в архивах.

Перездоровавшись со всеми он повернулся к Юре, и не подавая ему руки участливо спросил:

– Ну как тебе?

– Что как? – из вытянувшегося лица переспросил Юра.

– Спалось как, «Оноре», – и заржав во все горло, продолжил, – ты ж вчера нас на крышу потащил, потом стихи Людмиле читал, еле обратно тебя отволокли. С ногами у тебя уже проблемы были, так мы тебя в пустом блоке на четырнадцатом оставили.

– Одного? – с надеждой переспросил Юра.

– Нет, с матрасом блин.

Дальше были подробности их ночных посиделок, и Юра начал успокаиваться. На источник беспокойства указал уже на следующий день доктор в студенческой поликлинике. Порекомендовав Юрию, не частить с портвейном и категорически избегать прикосновений к холодным плитам своим мягким местом. Дабы не приятная болезнь не стала для него хронической. Юра позже объяснил свои прошлые тревоги одной фразой: «Я уже думал, может вдул кто?».

Время шло и не в пользу Алексея. «С „Водным“ по ходу все, – думал он, – дальше физика, есть ли смысл вообще идти на экзамены». Обнадеживало то, что еще в других вузах продолжали принимать документы. Но куда? Везде одни и те же условия.

Алина бодрила: «Мелкий», не грузись, все будет «па тяге». Эту свою фразочку – «па тяге», она всегда употребляла, пребываючи в пиковых стадиях своего впечатления от чего либо. У Алины получалось произносить ее «нежно-кошачьим» тоном, как сразу определила память Алексея. Так высшую оценку Алины – «Па тяге», уже заслужили при нем: концерт группы «Пинк Флойд» 1975г., мороженное с «Сангрией» на балконе, а так же то, что всегда происходило у них после того, как он заговорческим тоном говорил ей – «а, какие шансы у такого парня как я, с такой девушкой как ты?»

Виделись реже. Потом она уехала в Белгород, что-то по дому, причину не говорила, в баре работала ее сменщица. Как потом узнал Алексей, Алину еще тяготили различные неприятные заботы от неудачного брака.

В таких ситуациях, когда весь ход процесса, по созданию будущего, упирается в реальность, не желающую тебя пропускать дальше, все вокруг начинает проявляться, до уровня – как есть. «Одесса? Так ты здесь – чужой, – думал он, – здесь только общага, да временный пропуск, сроком еще на две недели. Ребята прекрасны, как товарищи, но и у них свои заботы, сессия, потом каникулы. Работы и денег у тебя нет, так случайные заработки. Алина? Женщина 26 лет…, в общем, это с ней ненадолго, „Мелкий“ – прикольно, но имеет пределы, ей нужно то же в море, и личную жизнь устраивать… Да, и мне это постоянство с продолжением в будущем ни к чему».

Рядом были другие учебные заведения. Высшая мореходка, там точно без шансов. Есть еще строительный институт, приоритет, типа продолжение обучения. Но уже не тянуло обратно на стройки. Свежи были еще в памяти техникумовские практики. Да и цели с желаниями оставались морскими. Водный институт конечно подходил идеально, но до экзамена по математике… Чуть дальше институт связи им. Попова, Алексей даже посещал его с желанием сдать документы, но там в приемной и слушать не захотели об этом без отработки. Пришлось ругаться, доказывать. Бесполезно. Алексей понял, что сваливается в элементарное желание не идти в армию. «Хоть бы куда, то же не выход, что дальше? – думал он.» Подолгу выхаживая, от заведения к заведению, он размышлял о своих дальнейших действиях. Внутри все остывало. И только, то «необъяснимое и основное» интуитивное чувство, говорило ему: «Это все только часть от общего, здесь нет расстояний, есть только сам путь». Когда он сбрасывал все негативные «настройки», одолевающие его из-за внешних неудач, становилось легко и спокойно, и от того «необъяснимого и основного», веяло приятным, чистым чувством покоя. Свои первые медитативные ощущения от разницы картинно – реального мира и истинно – причинного, он получил именно в этот период в Одессе.

Лежа на кровати в общежитии, Алексей листал свой «Незабывальник», как он его называл в противовес «Запоминальнику», названию блокнота своего старшего товарища Александра из Новомосковска. Того самого, за которого вышла замуж его подруга старшекурсница. В записной книжке были разные цитаты, мысли и его заметки. По ходу чтения различных книг или публикаций в журналах, у него возникали ассоциации и толкования, которые он привык записывать так, как ему это стало понятно. Вероятно, для Алексея это работало, как сутры для буддистов, оставаясь закрепителем некого ментального потока.

Он вспомнил Александра. Познакомились они с ним через его родную сестру Свету. Светлана была старше Алексея на два года и компании у нее были соответственно, повзрослей. Сашка «Горилла», так все знали Александра, вернулся из Ленинграда, после неудачного года обучения в каком-то местном ПТУ. Для Новомосковска это был герой нашего времени. Высокий, чисто блондин, скуластое лицо и широкие плечи при внешней худости всего остального тела. Он первое время носил даже начес на манеру рокеров из панк-группы «АУ» или типа, как у Билли Идола. Немного несчастен и в меру порочен он производил магическое воздействие на провинциальных дам. Информированность о новом Ленинградском рок-клубе, рассказы о приключениях на Ладоге, высокомерность и манерность столичного мажора, все это, выделяло его абсолютно. Конечно, пятнадцатилетнего Алексея не мог не увлечь такой авторитет. Тусить с Сашкой «Гориллой» было круто. Даже после поступления в техникум, по приезду в Новомосковск на выходные он всегда был у него. «Гориллой» Александра прозвали уже местные, за характерную манеру сутулиться. Первые квартирные концерты групп «Кино» и «Алиса», Алексей услышал именно у Сашки дома, со старого бабинного магнитофона. У него всегда были новые записи на бабиннах и свежие виниловые диски с новомосковской рок-тусовки. Девушки были готовы на все за возможность стать его подругой. Определенные наработки в общении с противоположным полом Алексей подчеркнул именно у него. «Горилла», уже через полгода в Новомосковске женился в первый раз. Через два месяца пара разошлась. Сам Александр постепенно терял свой столичный лоск. Самогон, общение с электоратом провинциального городка и постоянные скандалы на всех работах, где он пытался устроиться, делали свое дело. Потом пришли и наркотики. С призывом в армию у него, по новомосковской традиции, так же не задалось. И ситуация здесь была серьезнее, чем у остальных «косящих». Он не пошел в армию по конкретной статье 7б. Если точнее то, это тогда считалось как: «Умеренная шизофрения, с каким-то грибком в организме, на почве наркомании». Шизиком, он конечно не был, но не видя выхода сам себе «нарисовал» этот диагноз. Самое простое, что он тогда сделал, так это после укола в вену руки какого-то «варева», зашел к врачу в военкомате, в рубашке с коротким рукавом.

Через пару лет, уже Алексей для «Гориллы» стал свежей волной. Днепропетровск хоть и был в двух часах езды от Новомосковска, но отличался разительно во всем. На третьем курсе Алексей уже был, не как « с Новомосковска». Сашка жил в свободном двухкомнатном флигеле сам, и там часто оставались с ночевкой как Алексей с подругами и иные пары без личной ночной жилплощади. Со своей Захирой Хамидуловной, той самой старшекурсницей, Алексей был у «Гориллы» несколько раз. Захира, сама была с Павлограда из приличной татарской семьи. С Алексеем они были вместе уже пару месяцев. Невысокая, круглолицая, обходительная. По окончании техникума она планировала выйти замуж, и Алексей был как вариант. Это он потом узнал. Но видимо острый ум татарской женщины понял, что Алексей совсем не спешит в брак, и решил действовать иначе. Впечатленная Сашкиными историями и его брутальными манерами столичного мачо, она приступила к созданию своего семейного счастья. Сама собой задурманенная Захира, призналась во всем Алексею, правда не сразу. Но ему было уже в принципе все равно. «Горилла» то же пришел, так «по пацанячи», мол, пойми чувства и типа все решено. Алексей не то чтобы расстроился, он просто их не понял и очень пожалел Захиру. Потом была свадьба, через месяц скандалы. Захира все чаще уезжала к родителям. И по остатку, говорят, местные видели, как приехал Хамидул и гонял Сашку по двору с криками: «Я с тэбэ как с барана, валуха сдэлаю». В общем, чисто Новомосковский сценарий.

От этого было грустно. Память опять подсовывала зарисовки из прошлого. Возвращаться не хотелось вообще.

В комнату быстро вошла груда мышц Лесина. Он сразу, даже не глядя на Колю, подошел с протянутой рукой к Алексею. Тот, вставая с кровати, поздоровался с ним.

– Привет, дай пару штук, – проговорил с «гагаринской» улыбкой Лесин.

– Дай чего? Привет, да, – чуть придя в себя, ответил Алексей.

– Пару «пиджачков», проверенных электроникой, которые, – пытался острить Лесин.

В то время презервативы гарантированно в общаге можно было стрельнуть только у человека, который реальные имел отношения с противоположным полом. Работало как тест на наличие секса. Остальное так, разговоры «трех охотников на привале», одни зарисовки.

Факт подхода Лесина означал, что он в курсе отношений Алексея с Алиной. Как и откуда, какая разница. Это общежитие, свои правила. Алексей поднял со стула брюки и с заднего кармана достал один пакетик. Покрутил в руках и отдал Лесину.

– Есть только один, я сейчас «монашу», уже неделю, – сказал медленно Алексей.

– Трахатся хочу, на глаза не вижу, – не унимался Лесин.

– Очки вот уже есть, иди, прозревай, давай, – спокойно говорил Алексей, показывая на изделие.

Видимо радужное настроение Олега жестко уперлось в моральное состояние Алексея.

Даже ежик на голове Лесина, отъехал назад, так тот посерьезнел.

– А ты чего такой, все нормально?

– Да вот хочу Олег, начать то, что ты уже закончил, – протянул Алексей уже с улыбкой.

– Так какие вопросы, ко мне сегодня Стас с Феодосии приехал, с двоюродной сестрой и с «моей Катей», ну ты понял, я сейчас иду к ней. Давай вечером к нам все уладим, я гарантирую, там сестричка то же, «по целям» приехала, – вернувшись в «гагаринское» состояние быстро проговорил Лесин.

У него в такие моменты все рецепторы, в виде одной заряженной двухстволки, были нацелены только на жертву его полового влечения.

– Олег, мне б где-то документы пристроить, время уже, здесь в «Водном» у меня пролет, – говорил со вздохом Алексей, – а, за предложение спасибо, поживем – увидим.

Лесин приложил свою гигантскую руку к плечу Алексея, доверительно заверив, что все у него получится. На выходе хлопнул Колю по торчащему из кровати колену, с окликом: «Николай, не спать!», и удалился за дверь.

Длинный, июльский день, заканчивался закатом на Слободке. На фоне, которого, как символ вечности для Алексея в этом общежитии, горел высокий газовый факел, какого-то нефтеперерабатывающего предприятия за городом. Факел горел всегда и его визуальное восприятие, уже не было центром для всего обзора. Так же, уже не вызывали такого слухового эффекта, проходящие за жилыми домами поезда. С восьмого этажа общежития они прекрасно просматривались. На таком поезде, почти два месяца назад, в Одессу приехал и Алексей. Сейчас их движение вызывало очень гнетущее чувство. Чувство проваленного дела, несбывшейся мечты и усталости от постоянной генерации себя к действию. Память подбрасывала алгоритм движения, но уже назад.