Возвращение «Одиссея»

А невысокий крепкий комитетчик, которого Кузьмин отрекомендовал Щербатову как специалиста по засадам, спокойно отстегнул рожок от автомата, передернул затвор и рассмеялся:

– Здорово мы их! Ох, как они удирали – наверняка где-то глушак оторвали – слышишь, как ревут? Красота! Почти симфония, концерт для калаша с мерседесом.

– Ты там никого не задел, композитор? А если в лесу кто-то гулял? Может там девушка впервые целовалась, а ты из автомата… Да она теперь на мужиков и взглянуть не сможет, тебя ж ее будущий муж проклянет, как злейшего врага. Не боишься? Это если ты не попал.

– Попал – не попал… Холостые в рожке. Зато клиенты напуганы до дефекации. Зуб даю, что своими ушами слышали, как пули свистят. Интересно, как они теперь разбираться будут? Не высчитают нас? Вон как дон Корлеоне, тот всегда правду знал. Вдруг и этот такой?

– Поменьше книжек читай, да кина смотри – ближе к жизни будешь. У этих виновных не ищут, а назначают. Из тех, из кого выгодно. Всегда. И нет разницы – в Москве дело происходит или в Чикаго, бандиты, они бандиты и есть.

– Значит, нет в мире справедливости?

– В блатном? Не смеши. Нет, не было и не будет. Ладно, хлопцы, – обратился он к ребятам из наружки, один из которых управлял грузовиком, а второй – намеренно засветившейся легковушкой, – давайте убираться, пока местные менты не наехали. Передайте своим, чтобы объект вели осторожно, он теперь от собственной тени шарахаться будет.

Армен приехал в свой шикарный, гранитом и мрамором отделанный коттедж лишь перед рассветом. Всклокоченный, злой на охрану, на себя и на весь белый свет. На него! Какая-то гнида! Посмела! Впрочем, почему какая-то? Ясно же, что Сеня. Кремень? Нет, кирпич, булыжник, вообще грязь под ногами!

Вчера водочки подливал, обниматься лез, братом называл. Доли с ним делил, видите ли. Сука! Потому и делил, что знал – завалит на хрен, и все его будет. Тварь! Мразота! Ну, все, война так война, где там телефон? Рано для звонка? А для морга не рано? Ничего, переживет, перетерпит Гарун! За такие-то деньжищи – точно перетерпит.

– Алло, Костя? Привет, дорогой, прости, что рано… Не туда попал? Ой, простите, пожалуйста, тысяча извинений, все, все, спокойной вам ночи…

Действительно, все. Теперь Гарун, профи, с которым работает только Морячок, о самом существовании которого никто не знает и не должен даже догадываться… теперь он приедет в некое уютное кафе ровно в двенадцать. Вообще, подобный вариант ими не исключался, и к исполнению Кремня давно все было готово. Требовалась лишь команда Морячка, после которой жить этому отморозку останется два дня. Потом Гарун его исполнит. Армен даже в мыслях повторял это слово – «исполнит». Не убьет, не замочит, не кончит, а именно исполнит, как Кошмарика – аккуратно и надежно.

Шербатов

На совещании у Кузьмина дым стоял коромыслом, благо окна были открыты. Дружно наплевав на инструкции, дымили все, кроме некурящего Щербатова, – и хозяин кабинета, и ментовские опера, и трое комитетчиков. С одним из них, Геной, ночью сыщики разыграли сцену покушения, а с двумя другими виделись на памятном совещании у генерала. В том числе и с тем невзрачным типом с равнодушным взглядом убийцы. Только в этот от равнодушия не осталось и следа.

– Ну Гарун, ну сволочь! – Эту фразу он повторил уже раз пять. – Как же так, ведь такой парень был, такой…

– Что это за погоняло такое – Гарун. Аль Рашид, что ли, из сказки? Настолько богат? – поинтересовался Щербатов. Просто поинтересовался, безо всякой задней мысли, но невзрачный тип взглянул так, что настаивать на ответе сразу расхотелось.

– Это у вас здесь погоняла, а Гарун – позывной! С Афгана еще. Да мы с Геной ему не раз жизнью обязаны и за речкой, и в… неважно, где, главное, обязаны. А теперь сидим и думаем, как его брать будем. У него, между прочим, две Красных звезды и Красное Знамя[16 - Ордена Красной звезды и Красного знамени], боевое, естественно. Подпол[17 - Подполковник], черт меня побери! Пенсионер, ветеран и участник боевых должен будет к стенке встать. С нашей помощью!

– Мужики, давайте без эмоций, – Кузьмин успокаивающе поднял ладони. – Не мы его убивать посылали. Только те девчонки, которых он в упор расстрелял, и рады бы хоть куда-нибудь встать, да уже не смогут, так-то. Сейчас давайте думать, где коллегу принимать будем, чтобы он еще кого в морг не отправил. Как думаете, оружие всегда при нем?

– Нет, разумеется, только перед мероприятием… или как у вас, у мусоров, – перед делом? Другой вопрос, как узнать, на дело он идет или так, погулять вышел?

– Если с оружием, – Гена озадаченно почесал затылок, – дело дрянь. Его как-то юаровский спецназ в городе брал, так он двоих наглухо положил, троих ранил и ушел. Я сам видел, так даже вмешаться не успел.

– Извиняюсь спросить, – позволил себе съехидничать Щербатов, – а что мы ему предъявим? У нас, простите, не то что прямых, да самых косвенных доказательств нет. Мне озвучить, куда нас прокуратура пошлет за такую работу?

– Вот это, товарищ майор, не ваша забота. За это отвечать будем мы, точнее – я. И я к этому готов, – неожиданно жестко хлопнув ладонью по столу, ответил Кузьмин. – Так что вопрос один – как брать будем?

– Ну, раз готовы… Тогда зачем его вообще брать? Пусть сам в милицию придет, прямо в кабинет и без оружия, здесь и повяжем. Как говорится, без шума и пыли. Чего так смотрите? У него машина под окнами стоит, застрахована, я уже в Госстрахе поинтересовался. Если ее угонят, он куда с заявлением пойдет? Ну что, организуете преступление по статье сто сорок восемь – один[18 - Ст. 148.1 УК РСФСР «Неправомерное завладение транспортным средством, лошадью или иным ценным имуществом без цели хищения».], соучастники?

Гарун

В двухэтажное, недавно отремонтированное здание четвертого отделения милиции на улице Орджоникидзе ровно в десять часов вошел небогато одетый мужчина ниже среднего роста, лет сорока. Круглое лицо какая-то по-детски наивная улыбка придавали ему вид мирный, даже застенчивый.

Мужчина вежливо поинтересовался у дежурного, где и как подать заявление, поднялся на второй этаж, к кабинетам уголовного розыска. Вот и седьмой кабинет, культурно постучался, открыл дверь… Нет!!! За столом сидел Земля! Почему-то первым вспомнился позывной, только потом имя – Гена. С которым не раз прикрывали друг другу спины, делили жалкие остатки сухпайка. Это поразило настолько, что и в голову не пришло сопротивляться, когда сзади скрутили руки, ставшие вдруг непривычно слабыми, обыскали, надели наручники и посадили на стул.

Сзади раздался знакомый голос:

– Ну, здравствуй, Гарун. Не думал я, что с кем-то из вас придется вот так встретиться.

Александр Ильич?! Командир?! Господи, как же так? В кабинет вошли какие-то люди, что-то пишут, зачем-то раздели, всунули в какой-то спортивный костюм. Кто? Зачем? Это все было неважно. Важно – что напротив сидели те, кого всегда называл друзьями, кого, не задумываясь, прикрывал в боях. Сейчас они были по другую сторону стола, словно по другую сторону линии фронта. Что же, раз они против него, то он против них. Не сдаваться его учили. Никогда и никому.

– Жамнову ты убил?

– Не докажете, – усмехнулся Гарун.

– Даже и не попытаемся, – согласился Гена. – Сегодня до конца дня ты сам все расскажешь, со всеми подробностями. И доказательства предоставишь. Или сомневаешься?

Неожиданно для Щербатова, задержанный спорить не стал, сдулся, словно проколотый мячик.

– Если сейчас отвечу, это что-то изменит?

– Нет, – твердо ответил Александр Ильич. И коротко скомандовал: – Увести.

Когда задержанного увели, в кабинете остались Щербатов, Кузьмин и Гена.

– Мужики, вы чего с ним делать собрались?

– Что, не любишь пытки, мент? – грубо и зло ответил Кузьмин. – Вроде как сам нигде и никогда? Мне-то сказки про розыск не рассказывай! Что, всю жизнь в белых перчатках работал?

– При чем здесь мои белые перчатки? Вы что, всерьез в раскаяние верите? Его же прокурорские допрашивать будут! Он перед ними в полный отказ пойдет, слова под признание не скажет. Это же убийца! Душегуб! Ему не на чем со следствием торговаться.

– Конечно не скажет. По своей воле – ни слова. Но дело передано в Следственный отдел КГБ, а там он расколется как миленький. Впрочем, успокою твою тонкую душу – не будет никаких пыток. Слава богу, на дворе конец двадцатого века, есть и другие методы. И этот Гарун о них знает. Поэтому завтра у меня на столе будет полный расклад по убийствам в Малаховке. Приходи вечером – вместе почитаем.

ГЛАВА V

II

С утра Щербатов мотался с наружкой – очень уж хотелось самому посмотреть, как поведет себя Ара-Морячок после того, как поймет, что пропал его киллер, не выполнив работу.

Судя по тому, как звонил он на квартиру Гаруну несколько раз, откровенно наплевав на конспирацию, нервы у объекта оказались не железными. Около десяти утра из коттеджа вылетела девятка[19 - Автомобиль ВАЗ-2109], которую через час зафиксировали у дома убийцы. Молодой вертлявый паренек пообщался со старушками, сидевшими у подъезда, после чего из ближайшего автомата позвонил хозяину, сказав лишь одно слово: «Приняли».

Морячок сразу связался с Кремнем, вежливо спросил о здоровье и предложил срочно перетереть серьезный вопрос. Да, именно срочный, поэтому выезжает немедленно.

Из дома Кремня объект вышел через полчаса, а дальше началась настоящая карусель. Он звонил кому-то из автоматов, тут же мчался на встречу – одну, вторую, десятую. Бойцы из наружки в мыле носились, чтобы не упустить, установить связи и при этом не засветиться.

Парадокс, но для этого им пришлось наплевать на все правила движения вместе взятые. Моторы ревели, шины визжали в поворотах, в их адрес неслись проклятия обалдевших водителей, перед капотом которых пролетали эти отморозки, каким-то чудом избегая аварии, и добропорядочных пешеходов, едва успевавших отскочить от мчащихся на красный свет, а то и вовсе по тротуарам, хулиганов. Гаишники лишь сплевывали и демонстративно отворачивались, чтобы не видеть выкрутасы на дороге, за которые любого другого, не задумываясь, лишили бы прав навечно.

Щербатов не впервые ездил с этими лихачами, но, когда водитель его машины пролетел туннель на Ленинградке по встречке, выдал тираду, вызвавшую уважительные возгласы коллег, но не заставившую их умерить свой пыл ни в малейшей степени.

Всю дорогу бравый сыщик, как утопающий за соломинку, держался за одну мысль: «Если эти сумасшедшие не разбились до сих пор, почему это должно случиться, когда я в их машине?!»

Но в какой-то момент объект исчез. Зашел в кафе на Маросейке и не вышел. А его машина вместе с машиной охраны чинно, не спеша поехала кружить по городу. Поиски оказались безрезультатными, Ара-Морячок от наружного наблюдения оторвался, правда, предварительно познакомив милицию с полутора десятком своих связей.

А Щербатов поехал городским транспортом на работу – докладывать о случившемся и получать заслуженный разнос.